Читаем без скачивания Анатолий Букреев. Биография величайшего советского альпиниста в воспоминаниях близких - Галина Анатольевна Муленкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Горный фестиваль
Судьбы Анатолия Букреева и Дениса Урубко в чем-то схожи – оба родились в России, оба приехали в Казахстан, в горный район, чтобы тренироваться в одной из сильнейших команд у одного из лучших тренеров. Оба выбрали свой путь, когда ушли в свободное плавание, решив не ждать «милостей от природы» и не зависеть от календарных планов государственных структур. Когда Денис начал работать самостоятельно, Ильинский с тревогой сказал мне: «Дантес[7] пошел по стопам Букреева, а ты знаешь, чем это закончилось». Кстати, оба спортсмена страдали заболеванием бронхов, но если Анатолий всю жизнь боролся с недугом, то родители Дениса просто вовремя поменяли место жительства и климат.
Денис приехал во Владивосток из Южно-Сахалинска, поступил в Институт искусств. Он хотел стать актером, но однажды прочитал в альманахе «Ветер странствий» отрывок из книги Райнхольда Месснера «В одиночку на Нанга-Парбат» и статью о восхождении Казбека Валиева, Юрия Моисеева и Золтана Демьяна на гималайский восьмитысячник Дхаулагири по новому маршруту. На него словно подуло холодом ледников, Денис «заболел горной болезнью» и узнал о том, что в Казахстане очень сильная школа альпинизма. Он тренировался в альпинистской секции Владивостока, поехал на Памир, чтобы поработать в горных трекингах, и на альпбазе в Оше познакомился с Ильинским. Именитый тренер пригласил Дениса в Алма-Ату.
Он устроился на работу в Театр юного зрителя. Случалось, бездомный артист ночевал на скамейке в парке возле ТЮЗа, а когда Ильинский призвал его в армию, парень перебрался в казарму, самозабвенно тренировался и писал рассказы о своих приключениях в горах, сидя на солдатской кровати в крохотной комнатушке. В те годы он существовал на пятьдесят долларов в месяц, но рядом были горы, где легко дышалось. Ильинский как-то сказал начальнику клуба Новикову, что один из его парней – Дантес – здорово пишет о своих приключениях, и генерал-майор зачитывался первыми книгами Дениса.
В 2000 году, при поддержке руководства города и ЦСКА МО РК, Ринат Хайбуллин провел фестиваль «Хан-Тенгри». В зеленый лагерь «Акколь», где стоял огромный модуль столовой и ровными рядами выстроились кемпинги, одна за другой приезжали машины. В качестве гостей на горный фестиваль были приглашены тренеры по альпинизму и ветераны, Ирина Вяленкова – мастер спорта международного класса и восходитель на восьмитысячники из Минска, Владимир Каратаев из Дивногорска, вместе с которым Ринат участвовал в экспедиции на Канченджангу и в первопрохождении южной стены Лхоцзе.
Столовая приняла всех гостей и участников фестиваля, в программе которого было восхождение и первый скоростной подъем на Хан-Тенгри с севера. Я провела торжественную часть, минутой молчания почтили память погибших, потом фестиваль был объявлен открытым, и на сцену вышли артисты. Мы с Ириной Вяленковой покинули шумную столовую, вдохнули медовый запах альпийских лугов, присели на берегу реки, и она рассказала, как в 1995 году поморозила ноги на Дхаулагири. Тогда Толя Букреев сделал скоростное восхождение и на спуске, ночью, заглянул к ней в палатку, чтобы предупредить об ужасном состоянии маршрута. В 1991-м он уже поднимался на Дхаулагири, и тогда над горой разразилась гроза. Палатка светилась от электрических разрядов, стоял грохот и звон, альпинистам казалось, что мимо проносятся скорые поезда. Анатолий сказал Ирине, что много ходил в Гималаях, но давно так не рисковал. И добавил, что ни одна гора в мире не стоит жизни.
Напарник Ирины заболел, но она стремилась отработать деньги, выделенные спонсорами для организации экспедиции. Достигнув вершины, она не успела засветло спуститься в лагерь, а в темноте каждый шаг мог стать последним. Простояв ночь на снежной полке, Ирина обморозила ноги, перенесла несколько операций и могла ходить только в высоких кроссовках со специальными стельками внутри.
– Деньги в горах стали играть важную роль, – заметила я. – Фактически из-за вложенных в экспедицию на Аннапурну денег погиб Бука. Сначала он работал с клиентами в горах, а потом тратил заработанное на свои восхождения. Это была цепь, замкнутый круг. Люди чаще всего ведут себя предсказуемо, двигаясь одними и теми же тропами и путями, совершенствуясь или совершая одни и те же ошибки.
В романе «Жизнь взаймы» Ремарк написал, что жизнь похожа на гонку из Брешии – в Брешию, то есть на бег по кругу. Полковник Аурелиано Буэндиа в моем любимом романе Маркеса «Сто лет одиночества» мастерит золотых рыбок, а вырученные за них золотые монеты переплавляет, и на свет появляются новые золотые рыбки. Так мы часто переливаем из пустого в порожнее…
В тот год Ирина Вяленкова нашла в себе силы выйти на склон Хан-Тенгри. Владимир Каратаев, которому после восхождения на Лхоцзе по южной стене в составе первой профсоюзной экспедиции ампутировали пальцы, совершил прыжок на параплане с большой высоты. В 1990 году вершины Лхоцзе достигли только Владимир Каратаев и Сергей Бершов, но на эту победу работала интернациональная команда, в состав которой входил и Ринат Хайбуллин. А горнолыжник и подводник с огромным стажем, Каратаев был так натренирован, что с больших глубин поднимался на большие высоты и практически не страдал от гипоксии. Да вот только мозг человека, сохраняя в экстренных ситуациях центр жизнедеятельности, сам отключает от кровоснабжения периферию.
За первым скоростным восхождением на Хан-Тенгри следили все обитатели базового лагеря на леднике Северный Иныльчек, на вершине несколько часов дежурили альпинисты Владимир Сувига, Василий Пивцов и Максут Жумаев, на перемычке бегунов ждали спасатели. К ним приближался лидер забега Денис Урубко, а спасатель Сергей Самойлов уже наливал из термоса горячий чай. Ринат Хайбуллин следил за продвижением участников забега в подзорную трубу из базового лагеря на леднике Северный Иныльчек. Мы с Ириной Вяленковой и Владимиром Каратаевым сидели рядом на камнях. Не отрываясь от наблюдений, Ринат с иронией в голосе произнес:
– Вот что заставляет человека так уродоваться и совершать скоростные забеги туда, куда другие ходят неделями? Все альпинисты – суперэгоисты, все тщеславны, амбициозны, и у всех, с кем я ходил в одной команде, были тревожные звоночки. Да что звонки – колокола, которые предупреждали, что пора остановиться.
– Живем по инерции, – заметила я, – набираем скорость и уже не можем остановиться, игнорируем предупреждения свыше, а то и просто не
