Читаем без скачивания Анатолий Букреев. Биография величайшего советского альпиниста в воспоминаниях близких - Галина Анатольевна Муленкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спасатели надеялись на чудо – Анатолий и Дмитрий сумели выбраться из лавины, дошли до палатки и ждали помощи. Как сообщил Симоне Моро Линде Уайли, если парни выжили, то на несколько дней им хватит запасов газа и продуктов. Наверное, он просто не мог обрушить на голову женщины всю горькую правду. Увы, стенки пустой палатки нещадно трепал ветер, там обнаружили только вещи, оставленные альпинистами, но до последней минуты парни надеялись увидеть своих товарищей. В такие моменты забываются разгогласия, споры и ссоры, только бы были живы. Пусть ранены, покалечены, но живы, а там – понесем на себе, потащим, спасем любой ценой. Но все было кончено – лавина площадью больше сотни квадратных метров горстке людей не по силам. Она сорвалась на гребне, пролетела метров 800, ее язык растянулся метров на 200, и даже большой отряд спасателей, вооруженных специальными лавинными зондами, ушел бы отсюда ни с чем. Распределившись, приступили к поискам каких-либо вещей, которые помогли бы уточнить местонахождение пропавших, мониторили снег ледорубами. Так прошло несколько часов. Глядя на уходящее за гребни гор солнце, Ринат понял, что пришло время принять решение.
«Продолжать поиски, то есть ночевать на шеститысячной высоте без акклиматизации, не зная маршрута спуска, рискованно. Тем более что не было никакого спасотряда, который мог бы подстраховать нашу четверку. Загрузили в рюкзаки часть личных вещей Анатолия и Дмитрия, разбились на двойки и отправились в сторону базового лагеря. Лавиноопасные склоны вокруг создавали определенный риск для группы, нашу двойку уже накрыла лавина, к тому же мы очень устали. Уже в глубокой темноте мы вышли на безопасный ледник», – писал Хайбуллин. Спустившись вниз, стали готовиться к ночлегу. Кто-то зажег в палатке газовую горелку, набрал полную кастрюльку снега и поставил ее на огонь. Все сняли пуховки и примостились вокруг. Тягостное молчание нарушил Ринат.
– Мы с Букой не сходились во взглядах по многим вопросам. У нас были общие интересы, и это горы, но мы спортсмены и всегда находились в состоянии какого-то соперничества. Хотя с какой стати? Он был очень сильным физически, а я скалолаз, технарь. Но при этом меж нами всегда присутствовал соревновательный дух, мы состязались друг с другом. Да и во взглядах на жизнь у нас не складывалось общего мнения, поэтому конфликт сохранялся, но при этом мы общались, говорили, делали много общих дел.
– Конечно, двум лидерам, пусть даже один – лучший на подъеме, а второй – на скалах, трудно жить мирно в одной команде, – заметил один из спасателей. – Было видно, что иногда вы с Букой просто ненавидели друг друга, как два медведя в одной берлоге.
– Зато теперь Букреев точно меня «сделал», – вставил Ринат. – Понимаете, он поставил передо мной невыполнимую задачу. Бука бесил, когда бегал на маршрутах. А уже потом, на отборах перед Канченджангой, бегать пришлось всем. Но как бы мы с ним ни спорили, я никогда не желал ему такого конца. А теперь я должен буду смотреть в глаза Линде, Тамаре Соболевой, Ильинскому и генералу Новикову. Как будто в чем-то виноват…
Спустя много лет заслуженный мастер спорта СССР, мастер спорта международного класса по альпинизму, двукратный обладатель титула «Снежный барс», заслуженный тренер РК по альпинизму и тренер по спортивному скалолазанию Ринат Хайбуллин сказал мне в одном из интервью: «Общение с Букреевым – это опыт дискуссий с человеком, с которым было трудно договариваться. Постоянно находясь в состоянии каких-то споров, мы оба учились уравновешивать ситуацию, и у нас это получалось. Каждый раз, когда Андрей Целищев приезжал в Алма-Ату, мы в компании с нашим доктором Валентином Макаровым грузились в мою старенькую «Волгу», направлялись к Толе в Горный Садовод и устраивали ночь песен с финальной «Зойкой», мы подпевали хором, а потом до утра дискутировали под соусом альпинистских воспоминаний. Эта традиция зародилась после восхождения на Дхаулагири по западной стене. Мы же прекрасно понимали, насколько рискованно наше увлечение экстремальными восхождениями, но меньше всего ожидаешь трагических случаев для себя и друзей…»
Тогда, в Катманду, Линда Уайли показала Ринату завещание, составленное на английском языке за полгода до того, как Анатолий попал в лавину. С ее слов, Букреев указал, что 25 процентов гонорара от продажи его книги он готов передать через Хайбуллина Спортивному клубу армии на развитие альпинизма. Для Рината это была шокирующая новость, потому что, несмотря на сложные отношения, Анатолий оставил его в близких товарищах. В тот период был создан Фонд Букреева, которым управляла Линда Уайли, она организовала в Колорадо день памяти, посвященный Анатолию, и Ринат полетел в Америку. Это был не поминальный день, а встреча друзей, где демонстрировали слайды и где звучала «Зойка» в исполнении Толи, записанная на пленку. «Там я встретил Симоне, который уже оправился от полученных травм, – рассказывал Ринат. – Мы решили повторить выезд на место аварии следующей весной, после таяния снегов. Мы все еще надеялись найти Анатолия и Дмитрия».
И еще долгое время кто-то верил, что парни спаслись и могут находиться в каких-то селениях или монастырях. Весной 1998 года Ринат Хайбуллин, Симоне Моро и Линда Уайли снова встретились в Катманду. Вертолет забросил их к месту схода лавины, но более свежие лавины не оставили никаких следов от палатки, служившей им в январе ориентиром. «Мы начали спуск, и тут лавина срывает Симоне, а затем и меня, – вспоминает Ринат. – Через десяток метров мне удалось задержаться, Симоне повис на моей веревке. Сильная боль в колене, нога застряла в плотном снегу… Нет, и на этот раз обошлось. Мы с удвоенной осторожностью спускаемся до ледника. Видно, Анатолию и Диме суждено навеки остаться в этих снегах…»
Известно, что в 1956 году английский полковник Джимми Робертс впервые подошел к склонам горы Мачапучаре. Две ее вершины напоминают рыбий хвост, взметнувшийся в небо, эта гора входит в массив Аннапурны, расположенный в южном отроге Главного Гималайского хребта, в междуречье Кали-Гандаки и Марсенгди. Джимми Робертс увидел здесь знак табу, который
