Читаем без скачивания Вне корпорации - Дэни Коллин

— Джастин, — ответила Нила, безуспешно пытаясь смахнуть со лба пряди волос, с которыми играл ветер, — тех аляскинцев, которых знал ты, больше нет. Они умерли, изменились или были вытеснены миллионами беженцев, которые хлынули на Аляску с наступлением ядерной зимы. Представь себе, население штата увеличилось в пять раз, а в супермаркетах как раз закончились продукты! Аляскинцы тяжело трудились, охотились, ловили рыбу, занимались разными сомнительными делами, и все же им удалось сохранить жизнь подавляющему большинству переселенцев. Но сами они сильно изменились. Стали суровее, дисциплинированнее… Они по-прежнему были очень гордыми, но уже не теми, что были раньше. Эти люди уже не могли позволить какому-то диктатору захватить несколько ядерных боеголовок и построить собственную империю или, что еще хуже, развязать очередную ядерную войну. Поэтому они предлагали всем покоренным народам выбор: присоединиться к ним или раствориться.

— «Мы борги. Вы будете ассимилированы. Сопротивление бесполезно».

— Что? — спросила Нила.

— Ах да, — спохватился Джастин, сообразив, что Нила его совершенно не понимает. — Я вспомнил старый телесериал… «Звездный путь». — Он подумал: «С таким же успехом я мог бы говорить и по-гречески».

Лицо Нилы осветилось.

— Я о нем слышала!

— Значит, знаешь, кто такие борги?

— Да, и сейчас еще остались некоторые поклонники «Звездного пути».

Джастин рассмеялся.

— Неужели, — продолжал он, возвращаясь к основной теме, — никто не пытался сопротивляться?

— Пытались, — ответила Нила, — но воевали с аляскинцами в основном чокнутые диктаторы или самопровозглашенные пророки. С ними разобрались очень быстро. Более того, большинство уцелевших людей радовались, что положен конец безумию и отчаянию. Аляскинцы свято верили в ограничение государственной власти, в низкие и простые налоги и в максимальные права личности. Запрещалось лишь действием или словом задевать жизнь или благополучие других. Поэтому запретили, например, попрошайничать в виртуале или принимать участие в терактах. За двадцать лет остатки старого мира объединились в Анкориджскую конфедерацию.

Джастин поморщился. Что-то по-прежнему не давало ему покоя.

— Если аляскинцы вели себя так сурово, как ты говоришь, и практически завоевали весь мир, почему все так обернулось? Судя по твоим рассказам и по тому, что я прочел, развитие событий должно было неминуемо привести человечество к дикости или в лучшем случае к новой диктатуре. Ваш мир со всем этим как-то не согласуется.

Нила кивнула, понимая, куда он клонит:

— Ты ведь еще не дошел до Дамзаха?

— Я знаю, что он стал первым президентом Аляскинской федерации и погиб спустя всего три месяца после вступления в должность. По-настоящему основы вашего общества заложила преемница Дамзаха, поэтому я гораздо больше знаю о ней.

— Джастин, — озябшая Нила тоже сунула руки в карманы, — если хочешь нас понять, придется тебе для начала понять Тима Дамзаха. Он для нас то же, чем были для вас Линкольн и Вашингтон — только вместе взятые. Ты только что пережил испытание на симуляторе и понимаешь, насколько все было плохо. Но истина в том, что для выживших все было гораздо хуже. — Увидев, что ее слова дошли до Джастина, Нила продолжала: — Аляскинцы в самом деле двигались в сторону диктатуры и непременно установили бы ее, если бы не Тим Дамзах. Почти все его речи сохранились в записи, послушай их — ты многое поймешь.

— Ладно, — буркнул Джастин. Сколько же всего ему еще предстоит узнать!

— Он обладал силой предвидения… — благоговейно продолжала Нила. — Когда весь мир рушился и права человека почти всем казались недоступной роскошью, он напомнил нам о том, что необходимо соблюдать права личности. Он внушал выжившим: трудность не в том, что настоящей свободы не существует, но в том, что никто не знал еще, каково это быть по-настоящему свободным. Он любил повторять, что в китайском языке понятия «катастрофа» и «благоприятное стечение обстоятельств» обозначаются одним и тем же иероглифом. Дамзах учил, что пережитые человечеством страдания не напрасны. И наконец, он верил, что люди способны построить лучший мир, основанный на правах личности и личной ответственности, только если будут за него бороться.

— По-моему, все вполне разумно.

— Да, но представь себе, что в тот темный период истории мы с таким же успехом могли получить Гитлера или Ленина — а нам достался Тим Дамзах. Он вернул нам надежду и снова разрешил мечтать. Представь, его вера оказалась так крепка, что сумела потрясти мир. Наше общество создано по образцу, предложенному Тимом Дамзахом. Все сорок миллиардов человек, которые сыты, работают, развлекаются, у которых есть крыша над головой, — его дети.

Джастин ненадолго задумался.

— Теперь я понимаю, почему у вас повсюду его памятники, а города названы в его честь. Кажется, он погиб на пожаре?

— Героически погиб на пожаре, — уточнила Нила. Образ Дамзаха делался все больше похожим на святого. — Это случилось во время ядерной зимы, — продолжала Нила, — когда беженцы селились везде, где только можно было жить, в том числе в доме президента. Представь, что ты пытаешься спасти мир и добровольно пускаешь в свой дом еще четыре семьи. Никто так и не выяснил, почему начался пожар, но в то время все топили печи дровами, чтобы согреться. Пожары были обычным явлением, они вспыхивали то и дело.

— А нефть?

— В то время нефти было мало, и ее экономили для нужд промышленности. Известно, что президент снова и снова возвращался в свой горящий дом и вытаскивал оттуда людей. В последний раз он, к сожалению, так и не вышел…

Джастин заметил, что Нила вот-вот расплачется. Более того, она рассказывала так пылко, что можно было подумать, будто она лично знала Тима Дамзаха. Джастин понял, почему Тима Дамзаха, которого он когда-то знал и считал мелкой сошкой, здесь так обожествляют.

— Странно, — невозмутимо заметил он, — что идеи Дамзаха не умерли вместе с ним. После смерти Линкольна пришлось похоронить и мечту об объединении страны…

— Да, Дамзах погиб на пожаре, но к тому времени все уже знали, о чем он мечтал и на что надеялся. После смерти он стал героем-мучеником. Мы не могли… нет, не имели права подвести его!

— Значит, благодаря Тиму Дамзаху Аляска пришла к мировому господству? — Джастин неприязненно поморщился. — «Взлетит ли самолет?»[4]

— Что? — растерянно спросила Нила.

— Извини, это старая фраза такая…

— Ясно… Нет, Джастин, ни о каком мировом господстве речь не идет. Скорее, Аляска объединила мир. Кстати, Аляскинская федерация правила совсем недолго. Как только все наладилось, аляскинцы перенесли столицу из Анкориджа в Женеву О.З.

— Извини, — перебил ее Джастин, — что такое «О.З.»?

— Объединенная Земля. Во всяком случае, аляскинцы с радостью устранились от управления миром.

Джастин рассмеялся:

— Зато швейцарцам, наверное, еще как понравилось стоять у руля!

— Швейцарцам? — озадаченно переспросила Нила. — Кто такие швейцарцы?

Джастин ссутулился.

— Швейцария исчезла, — вздохнул он, — зато «Звездный путь» живет… Логично!

Джанет Дельгадо выглядела как юная богиня-амазонка: высокая, гибкая, темнокожая, с густой гривой длинных черных волос. Глава славного юридического отдела GCI и в обычной обстановке умела держаться сурово и неприступно, но сейчас она взволнованно мерила шагами комнату — ни дать ни взять курица, которая боится, как бы у нее не выкрали яйца. Она находилась в Женеве, в невыразительном с виду учреждении, которое называлось «Бюро ревизий и исправлений». Именно здесь и сейчас в мозг Гектора Самбьянко запустили несколько миллионов нанороботов, чтобы выявить любую аномалию, достойную немедленного и бесповоротного «исправления». Предлогом для проведения психоревизии стал тот факт, что Гектор приобрел свой контрольный пакет. Психоревизия призвана была выяснить, не собирался ли он тем самым причинить ущерб своим акционерам.

Из раздумий Джанет вывел звук, который ни с чем невозможно было спутать, — жужжание медиабота. Она подняла голову и увидела, что ненавистный диск завис на уровне ее лица. Покосившись на дверь, Джанет увидела пышногрудую красотку репортера с азиатской внешностью, одетую по последней моде в комбинезон из кожи червя. Джанет подумала: «Скорее бы эта дурацкая мода на насекомых закончилась и забылась навсегда». Она отвела глаза в сторону, чтобы не видеть покрытый слизью, тускло поблескивающий комбинезон.

— Госпожа Дельгадо! — воскликнула красотка, пристально глядя на свою жертву. — Меня зовут Ева Нгуен. Я из еженедельника «Судебные новости».

— Я знаю, кто вы, — прошипела Джанет.

— Вот и хорошо, — ответила мисс Нгуен. — В таком случае не согласитесь ли прокомментировать сообщение, о котором нам стало известно совсем недавно?