Читаем без скачивания Илион. Город и страна троянцев. Том 2 - Генрих Шлиман

Сопровождающий чертеж (рис. 1570) показывает естественный срез левого берега реки Фимбрий (4) (Кемар-Су) примерно в 250 футах от подножия Ханай-Тепе. Фрагменты керамики (2), похожие на те, что можно увидеть на месте доисторической Фимбры (Ханай-Тепе), были найдены на миоценовой скале (3), на которой лежит от 4 до 6 футов наносной почвы (1). Глубина этой почвы пропорциональна неправильной конфигурации скалы, которая в те доисторические времена образовывала настоящую поверхность. Некоторые другие фрагменты керамики были открыты в колодце, вырытом в наносной земле, примерно в 600 ярдах к востоку от этого места и примерно в 20 футах от ложа реки на глубине от 6 до 7 футов от поверхности. Если произвольно приписать этой керамике возраст 3 тысячи лет, то скорость увеличения аллювия на долине будет равна в среднем футу в 500 лет. Однако, как показывают наглядные свидетельства, не следует слишком сильно настаивать на единой скорости отложений. Например, наводнение может покрыть значительную часть долины песком и гравием в фут глубиной, уничтожив землю для земледелия; какое-нибудь последующее наводнение может снова смыть все эти отложения, обнажит предшествующую поверхность и, возможно, добавит тонкий слой плодородного ила, снова сделав землю пригодной для возделывания. В общем и целом наводнения воздействуют на Троянскую долину, поднимая русла и берега рек; чем грубее материал, оказавшийся во взвешенном состоянии, тем ближе к реке он отлагается; таким образом Скамандр в верхней части долины образовал два уровня склонов от своих берегов до холмов по обеим сторонам. Чистые источники из ключей Бунарбаши и Дуден с их однообразным течением и без притоков, которые могли бы увеличить их объем и принести с собой отложения, таким образом, направляют свое течение вдоль подножий холмов на более низкую часть долины.

Рис. 1570. Срез Троянской долины в долине Фимбрия

Из вышеуказанного описания своих исследований на Ханай-Тепе, данного моим другом г-ном Фрэнком Калвертом, в которых я помогал ему в 1878 и 1879 годах, можно видеть, что все народы, следовавшие друг за другом на этом холме, хоронили своих умерших и не пользовались кремацией, которая была во всеобщем употреблении во всех пяти доисторических городах Гиссарлыка. Керамика также значительно отличается, поскольку в Ханай-Тепе все вазы (см. рис. 1546, 1547 и 1560) имеют горизонтальные отверстия для подвешивания на шнурке, в то время как в Гиссарлыке все отверстия для подвешивания были вертикальными. Разумеется, есть некоторая аналогия между чашами, найденными в самом нижнем слое в Ханай-Тепе и чашами, найденными в первом и самом нижнем слое Гиссарлыка: у них одинаковые длинные трубчатые отверстия для подвешивания. Но опять-таки, как мы увидим, сравнив фрагменты из Ханай-Тепе, представленные на рис. 1543–1545, с аналогичными фрагментами из Гиссарлыка, представленными на рис. 39–42, трубчатые отверстия здесь совершенно иные по форме и положению. Кроме того, хотя в Ханай-Тепе, как и в Гиссарлыке, встречаются треножники, форма ножек ваз совершенно иная и среди тысяч ножек ваз в Гиссарлыке нет ни одной, которая напоминала бы ножку вазы из Ханай-Тепе, представленную здесь на рис. 1548. То же самое можно сказать и о ручках ваз, которые никогда не встречаются на Гиссарлыке в такой форме, как те, что были найдены на Ханай-Тепе и представлены здесь на рис. 1546, 1547, 1556–1559 и 1561. Среди терракот второго слоя на Ханай-Тепе выделяется тусклая черноватая или серая сделанная вручную керамика, которая – как, например, фрагмент вазы на рис. 1568 – по цвету и материалу очень похожа на древнюю лидийскую керамику, найденную на Гиссарлыке непосредственно под слоем руин Илиона – эолийской колонии. Я также могу подчеркнуть тот факт, что среди этой керамики из второго слоя Ханай-Тепе встречаются ручки ваз с головой коровы или быка, которая также попадается на ручках ваз лидийского города на Гиссарлыке, но никогда ни в одном из пяти доисторических городов Гиссарлыка.

Из всего этого мы можем с величайшей вероятностью сделать вывод, что, хотя Ханай-Тепе находится в расстоянии всего лишь часа ходьбы от Гиссарлыка, тем не менее люди, которые следовали одни за другими в этом своеобразном поселении, совершенно отличались от доисторических обитателей Гиссарлыка, если не считать лидийской колонии, существование которой мы предполагаем на основании керамики.

Генрих Шлиман

Приложение V

Медицинская практика в Троаде в 1879 году

Профессор Рудольф Вирхов

Когда прошлой весной я принял приглашение доктора Шлимана помочь ему в его раскопках в Троаде, меня не в последнюю очередь подвигнула к этому надежда на то, что когда распрощаюсь с землею Европы, то я также на некоторое время распрощаюсь и с массой ее обитателей, которая грозила раздавить меня. Я и не подозревал, что то самое занятие, от которого я постепенно удалился дома, – а именно медицинская практика – достанется мне там на долю в таком обременительном обилии. Но едва я пробыл один день в Илионе, или, менее категорически говоря, на Гиссарлыке, как несколько больных рабочих из того огромного количества, которое брал на работу доктор Шлиман, пришли ко мне, и этого уже было достаточно, чтобы по всей Северной Троаде разнесся слух о том, что некий новоприбывший эфенди – великий врач. Рабочие, числом от 120 до 150, которые каждое утро приходили на раскопки со всей округи, а также множество людей, привозивших провизию и другие необходимые вещи, позаботились о том, чтобы в этой стране, где иностранцы сами по себе – редкое явление, возбудить всеобщее любопытство к моей персоне.

Я не могу сказать, есть ли в Троаде хоть один настоящий врач. Хотя я проехал по всей стране от Геллеспонта к заливу Адрамиттий, однако нигде я не встретил такого человека. Даже профессиональные шарлатаны мне не встречались. Только греческие священники иногда то тут, то там занимаются незначительными медицинскими манипуляциями, особенно флеботомией: в этом деле они весьма опасны. Доктор Шлиман[415] справедливо осудил эту практику и упомянул о жутком примере, когда такой священник пустил семнадцатилетней девушке кровь семь раз за один месяц.

Аптеки на Троянской земле так же неизвестны, как и врачи. Мы, когда нам надо было обновить наши запасы, были вынуждены посылать за нашими лекарствами в Дарданеллы на расстояние шести или восьми часов пути; и когда в ходе своего путешествия на западный берег я приехал в деревню Гиекли и по причине отсутствия необходимых лекарств написал для больной женщины рецепт, то ее муж в ответ на мой вопрос, где он может заказать лекарство, сказал мне, что за этим ему специально придется ехать на остров Тенедос. Ведь это было настоящее путешествие! Как ни странно, люди, судя по всему, не знают даже каких-то домашних средств. Ромашка тут растет повсюду в таком огромном количестве, что ею пропах весь воздух, как кухня в западном госпитале, но тем не менее мне стоило некоторого труда познакомить людей с этим растением и объяснить, как им пользоваться. На всех горных склонах растет можжевельник, но никто и никогда не пользуется его ягодами. К счастью, лекарств у нас было в изобилии. Доктору Шлиману в предыдущие годы приходилось в Троаде лечить больных, и его аптечка была укомплектована в изобилии. Мой друг Либряйх снабдил меня полным запасом того, что должно быть у странствующего аптекаря; и, хотя я взял все это с некоторой неохотой, он очень мне пригодился. К счастью, мне самому мало что понадобилось. Особенно я благодарен за вазелин. Он оказался очень полезен не только от солнечных ожогов на коже, но также и при многих других болячках, особенно тех, что происходят от верховой езды.

Первоначально моя практика состояла только в том, чтобы принимать пациентов на улице. Кроме наших рабочих и других лиц, занятых в раскопках, люди приходили за помощью со всей округи на расстоянии от двух до трех часов. Некоторые приходили пешком, некоторые приезжали верхом на лошадях, другие – на ослах. За исключением небольших тележек, у которых вместо колес деревянные диски, и до сего дня в Троаде нет ни повозок, ни настоящих пригодных к использованию дорог. Итак, даже женщинам приходится ехать верхом, когда им нужно отправиться на какое-то сколько-нибудь длинное расстояние. Только однажды больного человека – несчастную девушку, страдающую туберкулезом в последней стадии истощения, – привезли ко мне в большой корзинке, подвешенной на спине лошади и, как обычно, уравновешенной второй корзиной на другом боку животного.

С раннего утра целая толпа людей, ищущих помощи, – мужчины, женщины, дети – собиралась перед нашими деревянными бараками. Они сидели на земле длинным рядом в тени здания кухни, которое стояло напротив наших бараков, и терпеливо ждали своей очереди. К концу срока моего нахождения здесь, когда моя слава уже разнеслась далеко, около полудня приходила и вторая группа, по большей части из более отдаленных мест.