Читаем без скачивания Преднозначение - Николай Ярославцев

-Вымолили? – С надеждой в голове, спросила Влада.

-Ну, если ты живешь, сорока болтливая, значит вымолили. – Ворчливо отозвалась Копытиха. – И Радо с тобой.

-Значит, это он ко мне приходил? От него прячу я этот меч? – Тихо спросил Радогор.  – Отнести бы его в кузню, и дело с концом! Кусок железа и все тут. Может на лопату сгодится.

-Не сгорит он, Радо, в огне. И в море – океане не утопить. Проклятие на нем лежит. Даже из рук своих выпустить не сможешь, если вдруг бросить захочешь. Словом своим его Род пометил. А хозяина его и вовсе во чрево матери – земли ринул. Где меч этот, там и горе великое. Вран твой хранил, пока не остарел, теперь тебе беречь, не смыкая глаза. А как вырвется из рук, так и схватятся они снова с Родом. А чем дело кончится, ни кто из них не скажет. Может так, а может и этак. И не рассечет ли меч тогда землю на полы, не захлестнет ли ее великая злоба?

-Значит…

-Значит, Радогор, не ждать, самому навстречу ему идти надо, чтобы в люди его далеко не выпускать. – Согласилась, не дослушав его, старуха. – Пока не увидела всего, уразуметь не могла. Зачем в тебе сила такая накапливалась.  А как поняла, в пятках засвербило. И в пот кинуло. Не скоро остановишься ты, Радогор. Долог путь будет. Не по одной земле пройдешь, не на одну гору поднимешься, не по одной воде проплывешь.

Влада осторожненько улыбнулась, зримо представив себе все пути – дорожки, о которых говорила Копытиха, города неведомые, людей незнаемых…

-И ты, сорока, зря веселишься. Не мало слез прольешь над его ранами сидючи. И не мало ночей проведешь у его постели, ожидая пока глаза откроет. И жару и стужу сведаешь. И хворь на зубок отведаешь.

Влада дерзко вскинула голову. Княжна!

-Зато с ним буду рядом. С Радогором. И рану оплачу, и голод вынесу. А придет время, рядом с ним лягу.

Радогор почти не слушал ее. Все, что скажет и так знал. Могла не говорить. Сгорбился, плечи безвольно обвисли, кисти рук бессильно опустились.

-И где я его искать буду?

-На восход солнца иди все время, Радогор. Все время на восход. Где кровь льется, там и он. Где горе – злосчастье, там тоже он. Где плач стоит, и там ищи. Это Род высоко сидит и соколиный взгляд свой закрыл, решив, что люди и без него управятся. А звери и птицы небесные и так без него обходятся. Ему же на месте не сидится. Туда – сюда скачет, как зверь в тесной клетке. Выискивает, где послабее, чтобы ударить побольнее и ловчее Роду досадить.

Долго сидел молча, ни на кого не глядя, уставясь в землю перед собой. Чужой, холодный. Сидит рядом, думается княжне, а словно за сто верст. Жмется к нему, а он как каменной стеной отгородился.

-Вот для чего меня дедко Вран выбрал. – После долгого молчания с трудом выговорил он. Слова комковатые, краями горло дерут. – Сирота. Слезы лить не кому. Хоть круть верть, хоть верть круть, все едино смерть. И стропалил и пичужил, чтобы я меч отстоять мог. А я то, дурная голова… 

Копытиха, скорбно глядя на него, замотала головой.

-Не то слово молвил, Радогор. Худое слово вымолвил ты. Меч не каждом у в руки дается. Тебя выбрал, ни кого другого, из многих выбрал, значит меч признал. И душу свою в тебя вложил, чтобы не только выстоять и победить мог. Чтобы земля, лес вот этот, зорька ясная и люди, какие ни есть, хорошие и не очень, после нас жили… Предназначенное Родом исполнял.

И снова промолчал Радогор. Слов не нашел подходящих, чтобы ответить.

Только когда зорька вечерняя в потемках растаяла, поднялся вместе с уцепившейся за руку Владой.

-На восход, так на восход. – Сказал, глядя в сторону. – Но прежде того Упыря в болоте утоплю, чтобы пакостями народ не смущал. А потом и пойду. По дороге за старого волхва виру смертную возьму, чтобы худом меня не поминал. К зиме туда обещал… Пока же Ратимира подождем.

Посмотрел на Копытиху сверху вниз.

-Садись, а лучше ложись половчее, матушка. Ноги лечить тебе буду. А там, глядишь, и еще что – то вспомнишь. – Покосился на княжну, которая так и стояла, забыв отцепиться, в обнимку с его рукой. – Может, передумаешь, Ладушка, со мной теперь идти? Воевода Ратимир и княжение сохранит, и тебя убережет.

Влада решительно мотнула головой.

-И раньше бы не подумала, а теперь даже не жди и не надейся, чтобы одного за столько земель отпустила! Да я девок своих подлых была готова казнить самой страшной казнью, когда они на тебя глазищами своими бесстыдными зыркали, а уйди – сердце изболится.

-Ну и ладно. Со мной, так со мной. И говорить больше не будем. Пойду ноги лечить.

Но старуха неожиданно заартачилась.

-Ладное ли мелешь, сам посуди? – Разворчалась она. – Сейчас я развалюсь голоногая перед молодым парнем вальком.

-Волхв я, не парень.

И слышать не хотела.

-Хорошо бы ноги, как ноги. А то от ног одно название осталось.

Ее ворчанию скорого конца не виделось и Радогор, теряя терпение, поднял ладнь.

-А ты, матушка, сюда взгляни. 

  Еще и пальцем указал, куда смотреть надо.

Влада тонко хихикнула, глядя на то, как старая ведунья, не сопротивляясь и глядя остановившимся взглядом в ладонь, медленно клонится на лавку.

-Давно бы так. – Одобрила Влада и снова хихикнула. – Не все мне одной на твою ладошку глаза пялить.

-Рядом хочешь? – Заинтересованно спросил Радогор у нее, с готовностью поднимая руку с раскрытой ладонью. – Места хватит. Утром подниму… если вспомню.

Умолкла, даже рот зажала ладонью, чтобы не искушать себя. А вдруг и правда рядом уложит? С него станется. На что доброе, не допросишься, а это одним махом устроит.

Но ему было не до нее.

Разогрел ладони, потерев их одна о другую, и решительным движение, и лицом не дрогнул, загнул подол изрядно поношенного и нелепого платья. Под ним оказалось еще одно. Поднимал юбку за юбкой, как капустные листья обдирал.

Княжне, которая не сводила глаз с него, пришла в голову скоромная мысль и она, не утерпев, снова хихикнула. И тут же захлопнула рот ладошкой. Но получилось у нее это плохо и она, как стояла, так и повалилась на него, давясь от смеха.

-Чему развеселилась? – Смотрит сердито. И говорит строго. – Спать захотелось?

С трудом уняла смех и, словно извиняясь,  выговорила, давясь словами от смеха.

-Потрудился бы ты надо мной, Радо, будь на мне не портки Неждановы и рубаха изодранная, а наряд мой полный княжеский. Упрел бы, пока до нужного добрался. – И стрельнула в него шальным взглядом, млея от воспоминаний.

-Тише ты, не спит. А портков на тебе я не видел. Сама из них вылезла.

Мог бы и не говорить. Если бы не сама, так до сих пор бы не дождалась.

Его руки от ступней потянулись выше. К распухшим. С синими, скрученными в тугие узлы, жилами, голяшкам. И Влада смахнула пот с его лица. Но он и не заметил этого. Ладони палило немилосердным жаром, а он все продолжал водить ладонями по старухиным ногам то едва касаясь их, то с силой сжимая их в ладонях с такой  силой, что княжне казалось, еще немного и кости хрустнут в его руках и брызнут в разные стороны.