Читаем без скачивания Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть - Майкл Гилберт

- Бросьте! Посмотрите, уже выглянуло солнышко.

- Давайте его сюда, и побыстрее!

Подчинившись, Брук подошел к французскому окну, выходившему в заросшую лоджию, и распахнул его настежь. Потом из шкафчика в углу достал потертый черный футляр, который не открывал со своего приезда во Флоренцию. Плавно, как во сне, подтянул струны, попробовал смычок и сыграл для пробы несколько тактов.

Тина, копавшаяся в его вещах в спальне, услышав звуки скрипки, прибежала обратно.

- Ну, так-то лучше, - сказала она. - Гораздо лучше. Сыграйте мне что-нибудь.

Брук улыбнулся ей и начал играть.

При первых звуках двери тихо отворились и в комнату просунул голову доктор Риккасоли.

- Я услышал эту новость и пришел поздравить вас. Что вы играете?

- Сонату ля-мажор.

- Опус 45? Подходит. Но она лучше звучит в сопровождении фортепиано. Вижу, оно у вас есть. Наверняка ужасно расстроено. - Открыв крышку, он пробежал пальцами по клавишам. - Ничего, сойдет, - сел и начал играть.

Осторожно, неуверенно и тихонько поначалу, но чем дальше, тем тверже и уверенное, адвокат и его клиент обрели друг друга в общей страсти к божественной музыке, и звуки одной из прекраснейших моцартовских сонат переполнили тесную комнату и проникли в душу Тины, присевшей на край кушетки. Тина плакала и не утирала слез.

А звуки лились через окна, заполняя собою лежавший за ними сад.

Их услышала Элизабет, примчавшаяся сломя голову, как только отец сообщил ей великую весть. Она остановилась на террасе, глядя в комнату. Брук смотрел только на Тину, а Тина на него.

Элизабет попятилась на цыпочках, вернулась в машину и поехала домой.

Отец спросил ее:

- Ну что? Ты его видела? Он счастлив?

- Очень счастлив, - ответила Элизабет сдавленным голосом.

- Ну что же теперь будет, хитруля ты мой? - спросила Франческа Риккасоли.

Они с мужем лежали в постели. Луна, пробиваясь в открытые окна, рисовала узоры на стенах их спальни. Сенбернар Бернардо похрапывал на теплых плитах двора, в кронах лип заливался соловей.

- Головой ручаюсь, - сказал Риккасоли, - что едва я убрался, наш милый Брук и Тина галопом помчались в спальню и прыгнули в постель…

- Ну какой ты вульгарный, - возмутилась жена. - Что за фантазии! Он на ней женится?

- Как истый английский джентльмен, он проснется от угрызений совести и с утра пораньше сделает ей предложение. И как истая флорентийка, Тина ему откажет - И за кем будет последнее слово?

- Разумеется, за ней. Последнее слово всегда остается за женщинами. - он ласково куснул жену за ухо - Руки прочь, чудовище! А что будет дальше?

- Как только Брук справится с угрызениями совести, он оценит свои истинные чувства и предложит руку и сердце нашей очень разумной и во всех отношениях подходящей молодой английской леди - Элизабет Уэйл. Та согласится и у ни будет четверо - нет, пятеро детей.

- А бедняжка Тина останется с носом?

Доктор Риккасоли, устраиваясь поудобнее, сонно промолвил:

- О чем ты говоришь! Тина возьмет в мужья Меркурио.

- То есть Меркурио женится на Тине?

- Нет уж, я знаю, что говорю, голубушка. Он её не получит, пока не решит сама.

Но все будет в порядке, не волнуйся. Из Меркурио выйдет вполне нормальный супруг, как только он получит возможность больше внимания уделять её телу, чем своему.

- Твоя вульгарность возмущает меня до глубины души, - недовольно заявила жена.