Читаем без скачивания Елка и терн. Тетралогия (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

– Именно, – согласился он. Я онемела от такой наглости, а Тёрн уже повернулся к Лорри.

– Госпожа, я с удовольствием расскажу вам историю нашего знакомства, но я не артист и на публику не работаю.

Лорри закатила глаза и швырнула метлу в сторону. Ну и попала по кому‑то. Но воплей не раздалось. Все знали, что с ней связываться – гиблое дело.

– Хорошо. Идем.

В итоге мы оказались в моей комнате. Там уже все было готово. На столе стоял ужин, кровать манила белоснежным бельем, в углу дымилась горячая ванна.

– Уступаю ванну тебе, – предложил Тёрн, – а я пока уничтожу твой ужин. Не возражаешь?

– Нет. Отвернись.

Я действительно была совсем не голодна. Тёрн развернулся к столу, а я нырнула в ванну. Какой кайф! Вода просто делала из меня другого человека. Через несколько минут я попросила Тёрна отвернуться и вылезла из ванны. Рядом с ней лежала длинная ночная рубашка. Лорри просто мой добрый ангел. Что бы я без нее делала? Тёрн уже уничтожил половину моего ужина, умудряясь при этом болтать с Лорри и рассказывать ей о наших приключениях, вырезая самые животрепещущие моменты. Все было пре‑красно. И все же что‑то не давало мне расслабиться. Что? Не знаю. Потом разберусь. Я выкинула все из головы и забыла. А зря.

Глава 11

Война без особых причин… война это дело молодых…

Мы с Тёрном спали от силы часа три. Большую часть ночи элвар рассказывал мне о своей жизни, о своих родных и близких. Он не плакал, но лучше бы уж рыдал всю ночь. Так было бы менее больно. Но Тёрн просто говорил и говорил, словно стремясь на миг оживить своих родителей – и понимая, что это‑го уже никогда не будет.

– Они замечательные! – говорил он. – Моя мама – потомок по прямой линии Того Самого Эстреллана Эверольда, друга Основателей. Хотя у нас называют Миротворцами за то, что они принесли мир элва‑рам. А мой отец такой же, как и я. С такими же способностями. Он встретил мою мать очень рано и сразу понял, что именно рядом с ней хочет прожить всю жизнь. Все считали это безумием, и все же, все же… Мама поклялась отцу в верности при первой же встрече и не нарушила своей клятвы. Потом отец погиб. То есть все считали, что он погиб. Он отправился в кругосветное путешествие, но его корабль разбился, его выбросило на необитаемый остров, и он спасся только чудом. Он даже позвать никого не мог. Это была та самая антимагическая точка. И он прожил там почти сто лет. Он чудом спасся, чудом выжил, и третьим чудом было то, что остров обнаружил другой, пиратский корабль. Отец попал в плен к пиратам, чудом уцелел, но его освободили. Он только через двести лет смог вернуться на родину. Многое изменилось, но они с мамой все‑таки поженились. Они души друг в друге не чаяли. Нет, даже не так!

Я даже не могу так сказать, потому что они были не просто мужем и женой. Иногда мне казалось, что у них одна душа на двоих. Мой старший брат родился через двести лет после их свадьбы. И еще через семьсот лет родился я. Правда, телепатические способности от отца передались только мне.

– Ничего себе разница между братишками!? – удивилась я.

– Элвары живут по две тысячи лет, для нас это не разница, а так, мелочи. – пояснил Тёрн.

Я только вздохнула. Мне такая разница не светит. С другой стороны, за долголетие они распла‑чиваются малодетностью.

– Именно, – подтвердил Тёрн. – Двое детей – это максимум того, что может родить элваресса. В чело‑веческих семьях женщина может рожать хоть каждый год, пусть даже половина детей и умирает не по‑взрослев. Мы же тщательно оберегаем каждого ребенка. И вообще, рождение ребенка для нас праздник. К сожалению, Создатели не позаботились о том, чтобы мы могли размножаться быстрее. Или не успели. Теперь этого уже никто не узнает…

Только под утро элвар, наконец, утомился и уснул. Я прилегла на соседнюю кровать и провалилась в тяжелый глубокий и черный сон, больше похожий на беспамятство.

Кто‑то позвал меня по имени. Я попыталась открыть глаза. Под веки, словно песка насыпали.

– Ёлка, просыпайся! Уже семь утра!

Рядом с кроватью стоял Тёрн, одетый, умытый и вполне довольный жизнью. Мне сразу захотелось его чем‑нибудь стукнуть.

– Ты словно сутки спал!

– Я успел отдохнуть.

– А я нет. Отвернись, дай мне спокойно одеться.

Элвар скользнул по мне взглядом.

– Хорошо выглядишь, Ёлка. Никогда не думал, что у тебя такие симпатичные ноги.

Я подошла к зеркалу и вздрогнула. Может, мне в таком виде и отправиться на войну? Я бы там всех воинов перепугала, лошади бы в обморок попадали. Волосы не дыбом, а быдом, морда опухшая, с синяками под глазами. В данный момент самой привлекательной моей чертой была полупрозрачная ночная рубашка с кружевом. А что касается ног… Интересно, где этот мерзавец ноги разглядел? На них же живого места нет! Сплошные синяки, царапины и ссадины. Если бы Тёрн не читал мысли, он точно бы получил у меня парочку затрещин за издевательства.

– Я не издевался! – возразил, отворачиваясь элвар.

Я запихнула рубашку в шкаф и натянула стандартный комплект одежды. Брюки, сапоги, рубашка на‑выпуск, пояс, плащ. Все веселого черного цвета. Давно хочу вышить на плаще золотом череп и скре‑щенные кости. И надпись: 'не лезь – убью'. Было бы то, что надо. Волосы разодрались за десять минут с помощью магии, я кое‑как заплела их в косу и завязала веревкой.

– Я готова. Идем?

– Надо же! Ты первая женщина в моей жизни, которая не собирается по три часа кряду.

– Тебе крупно не везло в жизни. И потом, я ведь на войну, а не на бал.

– Будем надеяться, что ты на войну не попадешь.

Я только пожала плечами. Самая мерзкая особенность моего организма – это притягивать к себе разные приключения. Если я не попаду на войну, то наверняка война придет ко мне. И еще неизвестно, что хуже. Я резко распахнула дверь и едва не попала ей по лбу директору.

– Ёлка, сапогом тебе на хвост!!! – взревел Антел Герлей.

– Извините, – пропела я, немного сожалея, что не открыла ее на секунду позже. Просто из вредно‑сти.

– Простите, Эйверелл, я хотел бы поговорить с Ёлкой, – извинился директор Универа.

– Конечно, – и Тёрн прикрыл за собой дверь.

– Садись, – кивнул директор.

Я уселась на кровать, директор присел на краешек кресла.

– Так. Ну, вчера я тебя, поганку достать не мог.

– А сегодня может, и не надо?

– Надо. Ёлка, ты наглая, гнусная, упрямая, безмозглая соплячка!

– Знаю.

– и в следующий раз твоя глупость может так просто не обойтись! Ты хоть понимаешь, что была на краю гибели?

– Да. Если бы не Тёрн – нас бы точно убили.

– То‑то же.

Ведун внимательно вгляделся в меня, а потом плюхнулся рядом на кровать и сгреб меня в объятия.

– Спасибо, малышка. Ты нас всех очень выручила.

От мантии пахло мятой и лавандой, объятия были теплыми и дружескими и я на миг расслабилась. Ткнулась Директору куда‑то под мышку, ощутив себя ребенком. Да так и было, в принципе. Рядом с его опытом, знаниями, мудростью, силой…

Хлюпнула носом.

– Я сама потом так пожалела, что сбежала…

– Глупенькая. Ты нас всех выручила. Но очень прошу тебя больше так не делать.

– Хорошо. Я постараюсь…

– я не возражаю против твоих шалостей. Они, как правило, безвредны. Хоть и не безобидны.

– А на обиженных воду возят…

Директор потрепал меня по отросшему загривку, несильно дернул за косу, заставляя отодрать нос от его мантии.