Читаем без скачивания Новый Мир ( № 9 2010) - Новый Мир Новый Мир

Константин Крылов. “Лучшие демократы получаются из бывших фашистов…” — “ Nazdem.info ” (“Национально-демократический альянс. Свобода, нация, прогресс”), 2010, 10 мая < http://nazdem.info >.

“Начнем с того, что русский национализм в собственном смысле слова — явление, по сути, новое. Я отсчитываю его историю примерно с середины двухтысячных”.

“На самом деле, национализм и демократия — это практически одно и то же. Сейчас важно избавить русские организации от последних оставшихся предрассудков по отношению к гражданскому обществу, демократии, свободному рынку. Авторитарные симпатии — это скорее болезнь движения, вроде ветрянки или кори, этим нужно переболеть. Но те, кто переболел, получили иммунитет на всю жизнь. Я вообще-то считаю, что самые лучшие демократы получаются из бывших фашистов. Сам я лично — классический европейский демократ. Хотя и не либерал в том смысле, в котором обычно данный термин используется в России. И как демократ, я не могу согласиться с тем, что защита меньшинств может быть приоритетной по отношению к волеизъявлению большинства, как считают либералы”.

“Наша цель — создать нацию. Русские сейчас, к сожалению, нацией не являются. <…> Сейчас вся мощь государственной машины основана на том, что русские не ощущают себя нацией и не отстаивают собственных интересов. Когда достаточно большое количество людей осознает себя нацией, ситуация изменится очень серьезно. То, что сейчас представляется неодолимой силой, больше не будет казаться таковой”.

“Да, необходимо написать историю русского народа, так как до этого нам рассказывали лишь об истории российского государства. <…> Написание истории русского народа — одна из важнейших задач русского национализма”.

Константин Крылов. Сталин как коньяк. — “Русский Журнал”, 2010, 7 мая < http://russ.ru >.

“В данном случае, вне зависимости от личного отношения к Сталину, кому-то, может быть, эстетически приятнее его ненавидеть, а кому-то он, наоборот, чем-то симпатичен, нужно отдать себе отчет: он — неактуальная фигура. Однако точку в дебатах можно было бы поставить, придумав коньяк „Сталин” и благополучно забыв о самом Сталине. <…> Тем не менее не думаю, что фигура Сталина в скором времени сотрется из исторической памяти, как стерлись имена российских императоров. Однако формулировка, с которой он будет подаваться в учебниках истории, может быть следующая: это был правитель России, при котором шла Великая Отечественная война. Что касается личного участия Сталина в войне, то обе популярные ныне формулировки (войну выиграл Сталин и войну выиграл советский народ, которому изо всех сил мешал Сталин) являются равно идиотскими”.

“При этом нужно не забывать, что у Сталина был личный конкретный интерес эту войну выиграть. В отличие, например, от Вильгельма Гогенцоллерна, которого после проигранной Первой мировой войны оставили в живых и дали возможность спокойно дожить свой  век в Голландии, у Сталина не было такого шанса. Сталин не мог рассчитывать на снисхождение кого бы то ни было — ни Гитлера, ни союзных держав. Это человек, который был вынужден, хотел он того или нет, либо победить, либо умереть.

А вот у народа выбор был либо скинуть большевиков и, что называется, посадить на свою шею немцев, либо все-таки воевать с немцами. Немцы же умудрились доказать русскому народу, что они хуже большевиков”.

Михаил Лемхин (Сан-Франциско). Советский Пушкин и антисоветчик Бродский. — “Чайка”, 2010, №  1 (156), 1 января < http://www.chayka.org >.

О фильме Андрея Хржановского: “Когда нам раз за разом демонстрируют кагэбэшников, снимающих Бродского то в Москве, то в Ленинграде, а потом в кинозале каких-то начальственных лиц, просматривающих эти пленки, — нам, несомненно, пытаются предложить портрет Бродского, нарисованный по тому же трафарету, по которому в былые  годы изображали Пушкина. С той только разницей, что Пушкин должен был прятать на груди партийный билет революционера, а Бродский из фильма „Полторы комнаты” — контрреволюционера. Если рассказывать о Пушкине таким образом, то героем рассказа вместо Александра Сергеевича окажется Кондратий Федорович, в смысле Кондратий Федорович Рылеев, да и Рылеев-то однобокий. То же самое случается и с Бродским в фильме „Полторы комнаты”. Комментировать тут нечего, и даже смеяться над этим — не смешно”.

“Прибавьте сюда наивное представление о том, что поэт „слышит на улице” словечки и фразы, из которых складываются его стихи, и вы получите нечто невообразимое. Не раз и не два в фильме „Полторы комнаты” люди произносят цитаты из стихов Бродского (в частности, из „Представления”), будто бы это слова обыденной речи, которые Бродский слышит и запоминает, чтобы потом записать в стихи. Таким образом, наверное, можно пытаться объяснить творчество Евтушенко — да и то на очень примитивном уровне, — но уж никак не Бродского”.

“Похоже, что Хржановский не столько пытается показать атмосферу, в которой родился поэт Бродский (такой, наверное, должна была бы быть его задача), сколько иллюстрирует тексты поэта. Но вот какого поэта? Когда под рыдания скрипочки (а она рыдает практически на идише) по небу принимаются летать рояли, фаготы и контрабасы и, полетав немного, удаляются наподобие птичьей стаи в перспективу улицы Зодчего Росси, в голову приходит, что перед нами не мир поэзии Иосифа Бродского, а мир, например, Иосифа Уткина”.

Алексей Макаркин. Памятники современной России. — “

Pro et Contra ”, том 14, №  1 — 2, январь — апрель 2010 < http://carnegieendowment.org/files/ProEtContra_48_all.pdf >.

Среди прочего: “В Петербурге на Малой Садовой установлены небольшие скульптуры кота Елисея и кошки Василисы”.

Аркадий Малер. 70 лет Иосифа Бродского. — “Русский Журнал”, 2010,

24 мая < http://russ.ru >.

“Действительно, то, что с первых же строк выделяет Бродского из ставшей привычной романтической парадигмы русской поэзии, так это совершенно непоэтическое трезвомыслие, так что сам факт изложения своих наблюдений в стихотворных размерах выглядит несколько иронично”.

“Если же мы перелистаем пэ-эс-эс его стихов к самому началу, то увидим, что юный Иосиф вполне мог стать самым настоящим романтиком, в лучших, то есть самых светлых и наивных традициях этой культурной мифологии, и только внешние причины  — цинизм недалеких людей и садизм тоталитарного Левиафана, — если называть вещи своими именами, не позволили ему пойти этой, давно проторенной и, прямо скажем, вымощенной тропой. „Рождественский романс”, „Ни страны, ни погоста”,

„В тот вечер возле нашего огня / увидели мы черного коня”, „Вместе они любили / сидеть на склоне холма”, „Ты поскачешь во мраке” и др. — именно эти стихи Ахматова могла назвать „волшебными”, ведь не назовешь же „волшебным” то космическое одиночество, которое он начал культивировать в 1970-е  годы”.

Игорь Манцов. Почему я не пошел смотреть Михалкова. Объяснительные записки. — “Частный корреспондент”, 2010, 18 мая < http://www.chaskor.ru >.

“Операции „Сердечная забота” и „Священная память” — мистический проект. Осуществляя их, все время повторяют, что ветеранов осталось мало и они вот-вот уйдут. Куда же они уйдут? Да в царство мертвых, где воссоединятся с подавляющим большинством советского народа. Нужно сегодня задобрить ветеранов квартирами и добрыми словами, чтобы уже завтра они похлопотали там за антисоветскую власть, которая усиленно использует советского происхождения символику, советские жизни и смерти, советскую кровь и советскую же боль. Даже если идеологи с политтехнологами не осознабют ситуацию подобным образом, именно так она выглядит с точки зрения вечности, как ни глупо эта формула звучит”.

“Пожалуй, я не согласен со своими многочисленными — мертвыми и живыми — родичами ни в чем. Вот и они никогда не поддерживали меня в моих устремлениях и занятиях. И все-таки, и все-таки, мгновенно считывая презрение с брезгливостью, адресованные моему незадачливому сословию, я внутренне бросаюсь на их защиту. У меня темнеет в глазах от ярости. Не трогайте моих родных. Победа все равно будет за нами. Пепел Клааса стучит в моем сердце. Наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие, как часовые. Вероятно, я продолжаю писать и печататься только потому, что загадочным образом улавливаю их потусторонние голоса, их просьбы о помощи, о защите и о реабилитации”.