Читаем без скачивания Из Америки – с любовью - Владимир Серебряков

«Вышибала» осел. Не рухнул, а именно осел на пол. Я нагнулся, выдернул из кобуры здоровенный пистолет «кольт», модель пятьдесят два, калибр ноль пять, машинка, знакомая по плакатикам, – передернул затвор, метнулся обратно к столу, аккуратно попотчевал «капитана» рукояткой – не сильно, с расчетом отключить его минут на двадцать – и повернулся к двери, из-за которой уже доносился приближающийся топот.

В комнату ворвался «белобрысый». Причем ворвался, как и все, что делали эти ребята, абсолютно безграмотно. Мало того, что пистолет, который он все-таки соблагоизволил достать, болтался в опущенной руке, так олух еще и застыл на пороге, пытаясь разглядеть – а что, собственно, происходит? Сделать это ему было сложно, потому что упавший со стола рефлектор не разбился и теперь всей своей многоваттной мощью светил в сторону двери.

Отдача у «кольта» оказалась не такая уж сильная, как я ожидал. Грохот, правда, в замкнутом пространстве комнаты, был оглушительный. Зато и эффект получился соответствующий – «белобрысого» прямо-таки вышвырнуло в коридор. Я выстрелил второй раз – в валяющегося на полу «матроса» – и бросился в коридор.

Обошлись без меня. Пятый фэбээровец хрипел у стены, а над ним в классической стойке для стрельбы стояла Кейт, готовая прикончить любого, кто появится из коридора. Долю секунды мы глядели друг на друга поверх стволов, а затем из нас обоих словно выдернули какой-то клапан. Я опустил пистолет и прислонился к стене.

– Что там? – требовательно спросил Щербаков.

– Три жмурика, один в рауше, – ответил я, и вот тут меня затрясло.

Господи боже, матка боска! Это же я, Анджей Заброцкий, только что убил трех человек!

Похоже, подобные мысли пришли и к Кейт, потому что глаза у нее стали круглые и…

– Андрей, – Щербаков наклонился и легким касанием вырубил хрипевшего. – Вы хоть понимаете, что натворили? А если это действительно ФБР?

Я пинками загнал плескавшийся во мне ужас вглубь и выпрямился.

– Исключено. Впрочем, сейчас мы это будем знать наверняка.

Кейт ошеломленно переводила взгляд с Сергея на меня.

– Да объясните, в конце концов, что здесь происходит! – потребовала она.

Я нашел в себе силы отклеиться от стены.

– Предлагаю обыскать наших друзей. А заодно – все это мрачное заведение.

В закрытой комнате обнаружился эмалированный умывальник и телефон, сиротливо стоящий на полу. С предметами меблировки дело у так называемых фэбээровцев обстояло из рук вон плохо. «Ремонт», – хмыкнул я про себя. Я было собрался ободрать провод за отсутствием нужной мне веревки, но решил повременить – вдруг отыщется что-нибудь более подходящее.

Вторая комната была еще более пустой – в ней не оказалось вообще ничего. Поскольку задвижка на двери находилась снаружи, я решил, что это местный карцер, и отволок туда «кирпича».

В допросной комнате все обстояло по-прежнему, за исключением того, что лампа вернулась обратно на стол. Щербаков, – склонившись, обыскивал труп «вышибалы», а Кейт, стоя у стены, держала под прицелом «капитана», все еще пребывавшего в нокауте.

– Обыщи стол, – сказал Сергей, продолжая ворошить своего жмурика.

Я уложил «капитана» на пол, бегло просмотрел бумаги – чушь какая-то, – выдвинул ящики. В одном обнаружился изящный итальянский магнефончик со слухофоном на проводке. К сожалению, итальянская техника не пережила столь грубого с собой обхождения и накрылась. Во втором ящике находились три пары наручников и коробка из нержавейки. В коробке было два шприца, один из которых тоже разбился, и двенадцать ампул, маркированных только буквами латинского алфавита вразброс. Никакой инструкции ко всей этой фармацевтике не прилагалось.

Я продемонстрировал свою добычу сообщникам.

– Кто-нибудь имеет представление, что сие есть?

– Мне кажется, – неуверенно сказала Кейт, – я где-то слышала про спецсостав «си», который при вскрытии дает полный эффект смерти от сердечного приступа.

– А остальное?

Кейт пожала плечами.

– Сергей?

– Не приходилось сталкиваться.

– Ясно.

Наверное, где-то в этой кучке прячется «эликсир истины», но без опытов его не найти, а подопытных свиней у нас не то чтобы много.

Я сунул коробку обратно в стол, встал, побрякивая наручниками, словно заправский городовой, и принялся обыскивать «вышибалу».

Любимая тренировка штабс-капитана Проценко. Берется манекен, наряженный в форму вероятного противника (сшитый гарнизонным портным по журнальной фотографии мундир «томми аткинса»). По карманам распихивается всякая мелочь, после чего берутся кухонные отходы – кишки и прочие внутренности, кровищи побольше, и чтобы выглядело поотвратнее. Затем заранее позеленевшему рядовому отдается приказ – обыскать труп. И не дай бог упустить разведывательно-важную пуговицу!

После десятка таких тренировок мне не составило никакого труда щеголять своей выдержкой в варшавских моргах, куда наш факультет таскали на экскурсии. А уж аккуратный покойник с одной-единственной пулевой дырой вызывал даже некоторую симпатию.

В итоге мы стали обладателями четырех «кольтов» с запасными обоймами, тупорылого револьвера «капитана», которым немедленно завладела Кейт, одного удостоверения сотрудника ФБР – подозрительно нового и потому сильно смахивающего на липу, – двух водительских прав, груды всякой мелочи от зажигалок до презервативов, которая обычно валяется по мужским карманам, и четырех ремней. Ремнями я намертво прикрутил «капитана» к стулу, освободив таким образом наручники для второго «языка».

– М-да, – задумчиво изрек Щербаков, обозревая наши трофеи. – Негусто.

– Как вы думаете, Кейт, – спросил я, – пошли бы фэбээровцы на серьезную операцию без служебных корочек?

– Никогда! – уверенно заявила Кейт. – Без удостоверений, без ордера от судьи или от прокурора. Да чтобы просто начать слежку за каким-нибудь мексиканцем, нужно исписать целую папку бумаг. Никакое это не ФБР.

– А кто же они тогда?

– Бундесменши, – предположила американка неуверенно – на немцев наши незадачливые пленители не сильно смахивали.

– Преступники? – переспросил я. – Сомневаюсь. Что-то больно нагло они себя вели для обычных бандюг.

– На мой взгляд, – заметил Щербаков, – вместо того чтобы заниматься гаданием, мы можем просто спросить у нашего… хм…

– Хозяина, – подсказал я.

Щербаков неодобрительно покосился на меня.

– Тут где-нибудь есть вода?

– В первой комнате умывальник. И стакан на нем.

Сергей вышел. Я посмотрел на Кейт и вдруг ни с того ни с сего решил, что надо будет ей обязательно что-нибудь подарить. Что-нибудь… этакое. Только вот что? В Уссурийске эта проблема решалась просто: живые цветы сибирской зимой – это почище, чем иной подвиг Геракла. А что еще? Надо будет купить в отеле парижский журнал для женщин и покопаться в нем. Вернулся Щербаков со стаканом воды.

– Я думаю, – начал он, – что допрос нашего «хозяина» должен провести я. При всем уважении к мадемуазель Тернер, дело это не женское.

– Есть идея, Сергей, – вмешался я. – Давайте разыграем пару «плохой-хороший».

– Плохой, я так понимаю, это вы, Андрей?

– Ага, – я поставил «кольт» на предохранитель и на пробу крутанул его вокруг пальца. Получилось не очень – тяжелый, холера.

– Ну попробуйте.

Получив в лицо полстакана воды, «капитан» застонал и начал открывать глаза.

Я дождался, пока его взгляд не сфокусируется на мне окончательно, и спросил:

– Ну что, очнулся?

– Вы за это ответите, – прохрипел «капитан» на чистом русском.

Как нам с Кейт повезло, что эта скотина сочла Щербакова самым опасным в нашей троице! Подсядь он в нашу машину, и плакала моя гениальная идея прикинуться влюбленным дебилом.

– Я агент ФБР. За нападение на меня…

Он заткнулся, потому что я коротко, вполсилы, врезал ему пистолетом по зубам – с расчетом раскровенить губы и расшатать пару резцов.

– Если ты, мразь, – пообещал я, – и дальше мне будешь заливать про ФБР, я из тебя беф-строганов сделаю. Знаешь, что такое беф-строганов? Это как бифштекс, только больнее.

Вашингтон, округ Колумбия,

28 сентября 1979 года, пятница.

Сергей Щербаков

Наблюдать за действиями Андрея было одно удовольствие. За несколько минут он довел липового фэбээровца до нервного истощения. Тот уже не ругался и не ревел белугой, а тихонько поскуливал, думая, что его не слышно. Мой коллега демонстративно потерял к нему интерес, перебирая поспешно собранные со всех комнат инструменты. Особенно ему понравилась тонкая отвертка; он ловко крутил ее в пальцах, поминутно примеряя к нашему пленнику – то к ногтям, то к глазницам, то к уху.

Когда Андрей принялся прокаливать отвертку на пламени зажигалки, «фэбээровец» сдался окончательно.

– Мистер Щербаков! – воззвал он. – Я вас умоляю!

Я «очнулся».

– Что вы сказали? – переспросил я на своем скверном английском.