Читаем без скачивания Прозрение - Ле Гуин Урсула Кребер

Проснулся я на заре. Небо казалось прозрачным розовым куполом света над темным холмом земли. Мне страшно хотелось есть и пить. Я быстро встал, сложил вещи в мешок и пошел вниз по склону холма к ручейку, возле которого Бриджин когда-то не позволил мне вдоволь напиться. Зато уж теперь я напился вволю! Я был один – значит, я и дальше пойду один и проживу свою жизнь так, как считаю нужным, и буду пить там, где захочу! И непременно отправлюсь в Месун, где все люди свободные, где в Университете учат всяким премудростям и где живет поэт Каспро!

На ходу я попытался спеть его гимн Свободе, но певцом я всегда был никудышным, да и голос мой среди этой тишины и птичьего пения показался мне похожим на карканье вороны. Так что петь я не стал, но повторял про себя слова его поэмы, и они словно оживали и шли рядом со мною, и в ушах у меня звучала тихая музыка, сплетенная из этих слов.

В лесу все быстро меняется, падают старые деревья, поднимается новая поросль, зарастают кустарником тропы, но свой путь я все время видел совершенно отчетливо и всегда находил его именно там, где искал, и позволял своей памяти подсказывать мне, что именно связано с тем или иным местом, в которое я пришел. Вот и поляна, где мы с отрядом Бриджина подобрали убитых ими ранее оленей. Там я съел свой скромный обед, жалея, что сейчас у меня нет ни кусочка той замечательной оленины. Мой заплечный мешок стал каким-то чересчур легким, и я уже подумывал, не стоит ли снова свернуть на восток, чтобы побыстрее выйти из этого проклятого Данеранского леса и попытаться купить еды в какой-нибудь деревне. Но пока что мне не очень хотелось покидать лес. Пожалуй, решил я, лучше все-таки остаться здесь и постараться как можно дальше обойти лагерь Бриджина, если он все еще существует; а потом постараться выйти на тот путь, куда в тот раз вывел нас с Венне Чамри, советуя как можно скорее уйти на безопасное расстояние от Сердца Леса и людей Барны, и оттуда двигаться прямо на север, к реке Сомулане, первой из тех двух рек, которые мне предстояло преодолеть. А по дороге к реке наверняка найдется какая-нибудь деревушка, где можно будет раздобыть еды.

Я очень даже неплохо воплощал свой план в жизнь, пока не понял, что нахожусь неподалеку от Сердца Леса, чуть восточнее этого города. Река Сомулане в этих местах как раз поворачивала на север, и я, следуя вдоль ее излучины, не сразу заметил, что оказался в знакомых местах. Мне очень хотелось есть, а в реке я заметил маленькие водовороты и сразу понял, что это играет форель, – так иной человек безошибочно определяет, например, что высоко в небе кружат именно голуби. Упустить подобную возможность я, разумеется, не мог. Спустившись на берег очень милой небольшой заводи, я быстренько собрал удилище, прицепил леску, насадил на крючок слепня и в одну минуту поймал отличную рыбину. А потом и еще одну. Когда я забрасывал леску в третий раз, меня вдруг кто-то окликнул:

– Это ты, Гэв?

Я так и подскочил. Наживку форель, конечно же, сразу слопала. Я схватился за нож и быстро повернулся к этому человеку, который стоял уже у меня за спиной. Узнал я его не сразу и лишь через несколько минут понял, что это Атер, один из тех налетчиков, которые похитили Ирад и Меле. Я сразу вспомнил, как они рассказывали об этом под пиво и этот Атер тогда сказал еще, что любит, когда женщины мягкие да ласковые. Но тогда он был крупным, даже тяжеловесным мужчиной, а теперь передо мной стоял человек настолько изможденный и оголодавший, что я смотрел на него с ужасом, хотя ни малейшей угрозы в его взгляде и не было. Скорее там читалось некое тупое удивление.

– Как ты сюда попал, Гэв? – спросил он. – А я тогда думал, что ты утонул или совсем от нас сбежал.

– Да, тогда я действительно сбежал, – сказал я.

– А теперь, значит, вернулся?

Я молча покачал головой.

– И правильно. К чему там возвращаться-то, – сказал он с тоской и посмотрел на пойманную мной рыбу. Я хорошо знал, как голодные смотрят на еду, но все же решил сперва спросить о том, что уже начинал постепенно понимать:

– Что ты хочешь этим сказать, Атер?

Он лишь беспомощно развел руками.

– Ну, – сказал он, – ты же и сам, наверно, знаешь. – Но, поскольку я продолжал молча смотреть на него, он тоже глянул на меня и пояснил: – Там же все дотла сгорело!

– Как? Неужели весь город? Неужели Сердце Леса сгорело дотла?

Он никак не мог поверить, что я действительно ничего об этом не знаю. Это событие казалось ему настолько значимым, настолько важным для всей его жизни, что некоторое время мне пришлось добиваться от него более толковых разъяснений.

В первую очередь, разумеется, меня сейчас интересовало то, где находятся остальные лесные братья и не набросятся ли на меня охранники Барны, но Атер все повторял как заведенный:

– Нет. Никто не придет. Никого нет. Все сбежали. – А потом прибавил: – Знаешь, я ведь дошел даже до той деревни, куда мы так часто заглядывали; хотел выяснить, нельзя ли там жратвой разжиться, но они и ее тоже сожгли.

– Кто?

– Солдаты.

– Из Казикара?

– Наверно.

Извлечь из него нужные сведения явно будет непросто, понял я и спросил:

– Костер-то можно разжечь? Это безопасно?

Он кивнул.

– Тогда разожги костер, надень рыбу на прутья и зажарь. У меня тут еще немного хлеба есть.

Пока Атер возился с костром, я успел поймать еще одну крупную форель. Он едва смог дождаться, чтобы рыбу слегка опалило огнем, и сразу стал есть, отчаянно спеша и давясь кусками сухарей.

– Ах, как хорошо! – приговаривал он. – Как хорошо! Спасибо, Гэв! Спасибо тебе!

Когда мы поели, я снова занялся рыбной ловлей; когда форель клюет на пустой крючок, просто грешно ей этого не позволить. Пока я ловил рыбу, Атер сидел рядом на берегу и рассказывал о том, что произошло в Сердце Леса. Хотя о многих событиях мне приходилось догадываться самому, поскольку рассказ его был на редкость бессвязен и невнятен.

Этра и Казикар теперь стали союзниками и создали некую Северную Лигу; теперь они вместе воевали против Вотуса, Морвы и более мелких городов, расположенных на южном берегу реки Морр. Еще во время войн Этры с Казикаром в деревнях была перебита большая часть проживавших там рабов, а остальные разбежались, и теперь приходилось их кем-то заменять или устраивать на них настоящую охоту. Селения поблизости от Данеранского леса давно уже полнились слухами о некоем огромном лагере или даже целом городе, основанном беглыми рабами, и новые союзники решили выяснить, что это такое. Они собрали большое войско, которое быстро преодолело расстояние между Данераном и Болотами. Люди Барны ничего не знали о готовящемся нападении, пока с внешних сторожевых постов леса не примчались гонцы и не подняли людей по тревоге.

Барна собрал всех мужчин, готовых вместе с ним встать на защиту Сердца Леса. Женщинам и детям он приказал рассыпаться в зарослях. Однако и многие мужчины потом убежали вместе с женщинами. А те, кто колебался или остался добровольно, вскоре попали в ловушку: войска Этры и Казикара окружили деревянный город и стали методично поджигать его со всех сторон; а когда пали ворота и стены, они ворвались внутрь и принялись бросать горящие факелы на крыши домов. Люди Барны, конечно, оказывали им какое-то сопротивление, но силы были неравны: «барнавиты» слишком сильно уступали нападающим в численности и в первом же сражении потерпели сокрушительное поражение. После чего оставшееся население города было буквально вырезано. Солдаты окружили горящий город и хватали каждого, кто пытался избежать страшной гибели в огне, а затем цепью прошли по лесу и переловили всех тех, кто там прятался. Они двое суток ждали, пока Сердце Леса не выгорит дотла, и только потом принялись за грабежи, хотя там не так уж много и осталось. Однако им удалось найти сокровищницу Барны. Разделив добычу, они затем разделили и пленных – половину Этре, половину Казикару – и пешим порядком отправились назад, гоня закованных в цепи рабов вместе со стадом уцелевших коров и овец. По щекам Атера текли слезы, когда он рассказывал мне об этом, но голос его оставался ровным и бесцветным. Когда подожгли город, его самого там не было – он с другими «десятинщиками» был довольно далеко на севере. Возвращаясь обратно, они еще издали увидели дым и языки пламени. Но подобраться ближе смогли лишь через пару дней, когда солдаты оттуда ушли.