Читаем без скачивания Про Иону (сборник) - Маргарита Хемлин

Первым делом Клара отправилась в Старый город.

Поплутала, посмотрела на людей в общих чертах.

Ночью снова ухало. Клара выглянула в окно и увидела, что на другой стороне улочки молодежь курит группками и пританцовывает, а из распахнутых дверей небольшого каменного строения свет пыхает различными оттенками – от красного до аспидно-черного.

Дискотека.

Клара укрылась с головой, что, конечно, не помогло. Под утро пошла на распределительный пункт в самом низу – с претензией: что делать.

По-русски в гостинице не говорил никто. Клара громко кричала, не помогло. Схватила дежурного за руку, он упирался всеми силами, но она отволокла его на свой этаж в свой номер и указала вниз – на здание за окном. Жестами доходчиво объяснила, как ухает ночью.

Ее переселили окнами на другую сторону.

Очередные паломники за завтраком недоумевали по поводу шума, но Клара в разговор не вступила из принципа.

Снова отправилась в Старый город. Путеводитель у нее, конечно, был. Но она его не читала, а в карту смотреть отказалась изначально из-за уверенности ничего там не разобрать.

Просто бродила по улочкам, подклеивалась к немногочисленным экскурсиям, вслушиваясь в речи гидов на иностранных, непонятных языках. Туристы, видя, что Клара одна, частенько просили ее щелкнуть фотоаппаратом для группового снимка на каком-нибудь историко-религиозном фоне: иудейском, мусульманском, христианском.

С японцами Клара вышла к Стене Плача. Смерила взглядом останки Храма, удивилась малому величию, пощелкала японцев и вместе с ними двинулась обратно.

По пути их экскурсия столкнулась с немцами – на неширокой лестнице, как раз там, где все приходящие останавливались, смотрели в толстую подзорную трубу на Стену с возвышения и легкого отдаления, как советовали экскурсоводы до и после. Немцев оказалось гораздо больше, чем японцев, и вообще они крупнее. Клара растерялась и замешкалась. А когда людской клубок распутался, осталась практически одна на площадке, не считая местных сумасшедших и попрошаек, которые накинулись на нее со своими товарами повседневного иерусалимского спроса: кипа€ми, браха€ми, четками, распятиями и так далее.

Клара отбилась и быстро пошла хоть куда.

Плутала-плутала, спрашивала ЕХIТ, как на табличках в кино, но ее все равно не понимали.

«Базар натуральный!» – сердилась Клара, но выходить надо было срочно, потому что, во-первых, естественные потребности, во-вторых – надвигался дождь.

Клара решила держаться одной стороны и сворачивать только налево, если что. В очередной раз свернув, взошла по ступеням и ступила в абсолютную тишину, от которой даже дышать не хотелось. Пустая улица ползла вверх. На табличке с названием на иврите, арабском и английском – АRАRАТ – кто-то подправил R, и получилось – АRАFАТ. На каменных стенах-заборах иногда встречались приклеенные географические карты. Клара в первый раз подумала, что план данной местности. Но вчиталась, как могла, в латинский шрифт и поняла, что это про геноцид 1915 года. Для актуальной информации сведения не подходили. Зато стало ясно – армянский квартал.

Уперлась улица в беспросветном окружении каменных заборов в открытые ворота типа заводской проходной. В застекленной будочке двое мужчин беседовали.

Клара обратилась к ним:

– Экзит, пожалуйста, экзит из города в какую сторону?

– Вам к каким воротам, женщина? – на русском с армянским акцентом ответил ей один из вахтеров. Что с армянским, Клара поняла благодаря артисту Фрунзику Мкртчяну, которого очень любила.

Клара сказала, что все равно к каким, ей лишь бы отсюда поскорей, до дождя.

Мужчины начали подробно объяснять и голосом, и жестами, даже заспорили, как лучше. В конце концов Клара отчаялась и решила двигаться фрагментами от встречного до встречного, рассудив, что с горы если кто и идет, то вниз, а внизу людей больше и кто-нибудь ей скажет, что надо.

Она уже с умилением вспоминала кромешный базар во всю бесконечную главную улицу Старого города. А что, людям жить надо, вот и торгуют. А там и туалеты, и полиция, и вообще. Нечего по обочинам бегать, если надо выйти в своем направлении.

В этот момент откуда-то из глубины к будке приблизился бородатый мужчина с большой сумкой, что-то сказал вахтерам и, пройдя мимо Клары, двинулся вниз по улице.

– Беги за ним! Беги!

Быстро вышли к каким-то воротам. Клара узнала направление к гостинице. Мужчина только тут обернулся:

– Куда вам дальше, уважаемая?

Клара вежливо ответила, что дальше дорогу знает. Оказалось, мужчине по пути. Пошли рядом. Познакомились. Он – армянин, Вагрич Алавердян. Тут не то чтобы на заработках, а просто скитается, потому что дома нет, а когда-то дом был – в Ленинакане, но семья погибла в 88-м в землетрясении, он в тот период времени учился в Ереване и потому уцелел. От большого горя бросил учебу.

С тех пор ищет себе место. Жил во Франции, теперь в Израиле.

Клара слушала-слушала и вынесла главное: одинокий, можно сказать, внешне интересный, а у нее еще пять дней путевки.

Поинтересовалась, где теперь трудится Вагрич.

Оказалось, там и трудится, где они с Кларой столкнулись, в Армянском монастыре в качестве строителя на подсобных работах.

– Ой как интересно, – воскликнула Клара, – а я за будочкой монастырь и не разглядела. Покажете?

– Женщине нельзя. Вы уже где были?

– Да много где, – на всякий случай сказала неправду Клара. – И знаете, что мне наиболее интересно – ни разу русской речи не слышала. Прямо с переводчиком надо ходить. Я думала, тут этого хватает. А не хватает. Я, когда заблудилась, не удивилась, что ваши со мной по-русски заговорили, потому что как раз внутренне возмущалась, что спросить не у кого, и они вроде изнутри меня подхватили. Бывает же. Тоже наши?

– Наши, из Абовяна.

О себе Клара ничего не рассказала, чтобы осталась загадочность.

Подошли к гостинице. Клара взяла инициативу, картинно, но осторожно, теребя бусы на шее:

– Вагрич, я у вас в долгу. Давайте я вам что-нибудь хорошее сделаю. Может, встретимся завтра, погуляем. Из меня туристка никакая. Мне с человеком говорить надо, а не камни наблюдать. Вы развеетесь, пообедаем в интересном месте. Я угощаю.

Вагрич согласился, не то чтобы с радостью, а вроде неудобно отказать женщине в ее просьбе.

Назавтра была суббота.

Клара прождала Вагрича у входа в гостиницу ровно час, потом решила, что хватит.

На улицах пусто, машин никаких. Все заперто на замок. К тому же обидно. Клара обошла по квадрату площадь Сиона, потом двинулась к площади Давидки, осмотрела пушечку, не то пулемет – памятник на некрасивой улице, пошла наугад, прямо и прямо.

Мертвый город. К тому же солнце развязало внеочередную деятельность.

Клара, разумеется, знала про субботу и про то, что это большой домашний праздник, но ей надо было поесть.

Вернувшись от запертого рынка к гостинице, Клара двинулась в другую сторону. Совсем близко оказался «Макдоналдс» – автобусы с туристами выстроились в ряд, и очередь выглядывала аж на улицу. Пристроилась. Ни слова по-человечески. Американцы, решила Клара, во-первых, потому что «Макдоналдс».

Купила еду на вынос и поплелась в гостиницу.

Для порядка поплакала, поела – и снова вышла на свет. Теперь – в Старый город.

Жара нисколько не спала.

Здесь в торговых рядах и шаурма, и фалафель, и разное питье, и густой морковный сок прямо из нарезанных кусков моркови, и еще много чего съедобного. Клара ела и ела, тормозя у каждой точки питания, пока не поняла, что места внутри нет бесповоротно. Не наблюдалось и лавочки, где бы можно было прийти в себя. Клара брела и брела сама по себе и вышла на смотровую площадку перед Стеной Плача. Сумасшедших не было по случаю субботы. Несколько туристов крутились без дела, пили воду из фонтанчика. И, по всей видимости, собирались уходить по дальнейшим экскурсионным обязанностям.

– Слава Богу, – обрадовалась Клара. Десяток стульев у Стены стояли вразнобой – с женской стороны, и вся Стена была пустой, голой снизу. Хорошее место для отдыха. В тени.

Клара села и закрыла глаза.

Живот вспучился, пища колобродила и просилась на воздух, только выбирала, с какой стороны выйти.

Клара старалась думать об отвлеченном.

В эту минуту пища определилась с выходом, и Клара, забившись в угол между Стеной и какой-то другой стеной, проявила отчаянную слабость.

В животе резало, стреляло, крутило и так далее. Клара уже бесполезно присела на корточки.

От площадки вниз сходила туристическая группа. Клара сидела, вжавшись в угол, ветер разносил запах. И Клара ничего не могла поделать, она утратила всякую связь с тем, что вышло из нее и больше не принадлежало ни ей как личности, ни ее животу.

Несколько туристок подошли к Стене в отдалении от Клары, втиснули записочки в расщелины, что-то пошептали наверх и двинулись вдоль стены, не отпуская ладоней от камней. Вот сейчас приблизятся, и настанет Кларе нравственный конец.