Читаем без скачивания Абарат: Первая книга часов - Клайв Баркер

Двигаясь на северо-запад, мы через час попадаем на Иджит, остров, исполненный неправдоподобного очарования (по мнению автора). Возможно, мое столь восторженное о нем мнение основывается отчасти на том, что, посещая его, я неизменно пребывал в легком подпитии. Но на Иджите такое состояние уместнее, чем где-либо еще, ибо этот участок суши буквально создан для всякого рода излишеств и веселых дурачеств. Хотя на первый взгляд Иджит вовсе не располагает к беззаботному времяпрепровождению. Подобно Горгоссиуму, он скалист и пустынен, бури и штормы с достойной удивления частотой обрушивают на него свою ярость. Подсчитано, что у путешественника гораздо больше шансов стать мишенью для молнии на Иджите, чем для комочка птичьего помета у гнездовий Ифрита. Я на личном опыте убедился в справедливости данного утверждения. Карабкаясь на утесы Иджита, я трижды подвергся ударам молнии. Поверьте, это освежает не хуже ледяного купания. В первые мгновения, разумеется, темнеет в глазах и дух занимается. Зато потом у тех, кто остается в живых, резко прибавляется сил и по всему телу разливается бодрость. Так что риск, как вы сами понимаете, довольно велик. Но, с другой стороны, без подобных экстремальных развлечений жизнь была бы невыносимо пресна и скучна.

Оставив позади Иджит и взяв курс на северо-восток, мы приблизимся к Пайону с его знаменитой и легко узнаваемой аркой. Когда-то это был тихий островок, не то что нынче. Стараниями предпринимателя по имени Роджо Пикслер он преобразился до неузнаваемости. Пикслер воплотил в жизнь свою мечту (блажь, как сказали бы многие) — возвести на Пайоне огромный город, какого еще не бывало на Абарате, и затопить его электрическим светом, который заставил бы тьму данного Часа с позором отступить. Пикслер преуспел в этом, вложив в строительство города огромные деньги, нажитые торговлей. К его услугам были магические заклинания местных волшебников и талант гражданских архитекторов. Благодаря целой армии помощников подобного толка Пикслер преобразил Пайон, а поскольку богатства его множатся день ото дня и армия приспешников увеличивается, автор серьезно опасается, что в конечном итоге этому ловкому дельцу удастся переделать по своему вкусу решительно все на нашем архипелаге. Уже и теперь никому в Абарате нет спасенья от его Панацеи и его рекламного двойника — неумолимо улыбающегося Малыша Коммексо.

Летающие машины Пикслера кружат над Пайоном и отважно бороздят небеса над другими островами во время раскопок, проводимых под его руководством ниже уровня моря, где он надеется построить подземный город в несколько раз больше Коммексо, — там, как утверждают мои друзья, специалисты в данной области, уничтожаются бесценные предметы древнего обихода, не подлежащие восстановлению свидетельства нашего прошлого.

Справедливости ради следует заметить, что человек, подобный Пикслеру, органически неспособен ценить прошлое и им интересоваться. Он думает только о будущем, о дне завтрашнем. Что ж, быть может, это и неплохо — жить будущим. Но такие игры наскучивают, когда проходит молодость. Мистера Пикслера, возможно, до сих пор не посещала мысль о собственной неизбежной кончине. Когда же он наконец об этом задумается, надеюсь, его отношение ко всему, что покоится в земле, где рано или поздно очутится и он сам, станет более уважительным.

Покорнейше прошу читателей простить меня за столь мрачные рассуждения и поверить, что при виде безвкусной пестроты Коммексо иное просто нейдет мне на ум.

Вообще же должен заметить, что так называемые Внешние острова, к числу которых прежде принадлежал и вышеупомянутый Пайон, малопригодны для обитания и почти полностью лишены какой-либо привлекательности для туристов и путешественников. После захвата Пайона Роджо Пикслером их осталось всего четыре: Черное Яйцо, Пятнистый Фрю, Ифрит и Закраина.

На всем архипелаге вы не сыщете более унылых пейзажей, более скучных ландшафтов, более тоскливых для сердца и ума картин, чем на этой группе «островов. Что же до истории этих мест, то уж ее-то никак не назовешь скучной и тоскливой, напротив, она исполнена неподдельного драматизма.

К примеру, на Черном Яйце, Четырехчасовом острове, раскинулись остроконечные горы Пия — самые высокие из естественных горных образований архипелага. (Разумеется, вершина Пика Одома, что на Двадцать Пятом Часе, ближе к небесам, но Пик этот, как я полагаю, был создан вовсе не божественным архитектором, сотворившим весь наш мир, — в отличие от гор Пия, он рукотворен.) Горы Пия, несмотря на их кажущуюся неприступность, обитаемы. На заре существования Абарата, во времена Божественных войн там скрывались партизаны. Они прятались в пещерах и среди выступов скал, в ущельях и покинутых хозяевами гнездах гигантских хищных птиц, скатывались с круч стремительно, как лавина, и нападали на корабли ее отстраненного величества императрицы Девиавекс. Потомки этих воителей до сих пор обитают коммунами в горах Пия. Жизнь они ведут скромную, праведную и добродетельную.

Касательно названия острова могу сказать следующее: на данный момент я располагаю двумястами семнадцатью версиями его происхождения, каждая из которых противоречит всем остальным. Не сомневаясь, что одна из них является подлинной, я тем не менее не могу взять на себя смелость утверждать, которая из двухсот семнадцати заслуживает признания в качестве таковой. Выбрать любую наугад и пересказать ее на этих страницах было бы с моей стороны слишком легкомысленно и недостойно серьезного исследователя. Посему мне остается одно — признать, что никому доподлинно неизвестно, откуда остров получил это забавное имя. И тем закрыть вопрос.

Следуем дальше. Двигаясь на запад вдоль линии Внешних островов, мы попадаем на Пятнистый Фрю, Пять Утра. Географически и топографически он ничем не примечателен: песчаная равнина, покрытая жесткой и тонкой ярко-зеленой травой с острыми режущими краями. Ветер здесь не стихает ни на мгновение. Однако представьте, что при таком однообразии ландшафта животный мир острова чрезвычайно многообразен, Какие только твари здесь не обитают! Причем почти все они крайне опасны. Семиглот, коростовый рыльщик, шилозуб и многие другие устраивают свои жилища на зеленых лугах Пятнистого Фрю. А если кому-то из них случается нарушить границы чужой территории, раздавить ненароком или проглотить умышленно кладку чужих яиц, то между тварями начинаются затяжные побоища, чрезвычайно свирепые и кровопролитные. Одним словом, Пятнистый Фрю — это не что иное, как бестиарий, населенный всякого рода хищниками. Любой, кто дерзнет ступить на него, подвергнет себя немалой опасности.

Следующий из Внешних островов — Ифрит. В отличие от своего соседа, Пятнистого Фрю, который с незапамятных времен был местом диким и необжитым, Ифрит являлся некогда обиталищем философов и ученых. Раскинувшийся на нем город Кой слыл одним из самых просвещенных поселений Абарата. Он находился в низине, у северо-восточной оконечности Ифрита. Исследователи расходятся во мнениях касательно того, сколько времени просуществовал этот город и что стало причиной его гибели. Руины Коя — ряды полуразрушенных колонн, величественные арки некогда существовавших мостов, кое-где уцелевшие фрески — свидетельствуют о высокой культуре и тонком вкусе его древних обитателей. В наше время эти печальные свидетели былого могущества Ифрита стали прибежищем потерянных и несчастливых душ. Глядя на этот мрачный, пустынный остров, трудно поверить, что некогда здесь кипела яркая, веселая жизнь. Час Ифрита, добавлю, — Шесть Утра.

время Закраины, соединенной с Ифритом мостом Золотого Остролиста. Посреди острова высится дворец любопытной формы. Согласно местной легенде, дворец был построен для королевы Мордуазель Макрак по проекту, который привиделся ей во сне. Супругом королевы был повелитель кошек тарри по имени Нимбус. Он и по сей день живет во дворце Макрак, то есть фактически — в материализовавшемся сновидении женщины, которую любил.

Семь —

Итак, для завершения всей картины нам осталось обследовать лишь несколько островов.

В Восемь Часов, когда день все активнее вступает в свои права, нам встречается Обадайя, остров с удивительно пышной растительностью. Здесь путешественник может встретить невиданные растения, порой довольно агрессивные, которые с изумительной быстротой выбрасывают в разные стороны все новые и новые побеги, листья и цветки. Некоторые называют Обадайю садом Элегий и предполагают, что в древности он мог являться своего рода лабораторией, в которой мифические творцы Абарата, А'зо и Ча, экспериментировали с различными формами жизни. Иные утверждали даже, что видели среди зарослей Обадайи одноглазого А'зо — он невозмутимо прохаживался по едва приметным тропинкам и улыбался цветкам, которые приоткрывали свои сонные очи и тянулись к нему, чтобы поймать его взгляд и поделиться секретами земных недр.