Читаем без скачивания Топот бронзового коня - Михаил Казовский

    Между тем пасынок Велисария обратил свой взор на императрицу, находившуюся в женской галерее: разрисованное красками лицо, рыжеватые, явно крашеные волосы, подведённые брови. Не лицо, а маска. И какой- то остановившийся взгляд. «Может, нездорова? - догадался молодой человек. - Впечатление, что стоит из последних сил, опасаясь упасть. Странные дела».

    Да, предположение было верным: у её величества в этот день приключился приступ дурноты, очень сильно кружилась голова и дрожали коленки. Даже опасалась, что не сможет выдержать церемонию освящения храма, но придворный лекарь Фока дал ей несколько успокоительных снадобий, и она пришла в чувство. Распорядилась положить на щеки и под глазами больше грима. Феодора стояла, опираясь на золочёный посох, чувствовала, как капельки пота проникают сквозь краску на висках и носу, очень хотела их промокнуть, но боялась, что этот жест будет выглядеть не по-царски. И твердила про себя: ну, скорей бы, скорей бы всё закончилось! Впрочем, благотворный воздух собора действовал и на неё умиротворяюще; дурнота отступала, дрожь в коленках делалась не такой сильной. Феодора облегчённо вздохнула: вроде ничего, не ударила в грязь лицом и не опозорилась перед всей столицей.

    Колокольный звон возвестил о завершении службы. Выйдя из ворот, под усилившийся снег, и надев свою бархатную шапочку, Фотий начал поджидать Евфимию. Та пришла с пылающими щеками и торжественно сообщила:

    - Василиса говорила со мной! Хочет, чтобы я вошла в её свиту, стала придворной дамой. Ты не против, милый?

    Он ответил:

    - Не могу быть против, если таково желание государыни.

    - Дело в том, что обязанности придворной дамы означают частые отлучки из дома.

    - Ничего, смогу это пережить.

    Посмотрела на него с благодарностью:

    - Ты такой у меня хороший, славный. Я люблю тебя очень-очень сильно.

    - Я люблю тебя, Фима, тоже - больше всех на свете.

    Вскоре Евфимия, возвратившись из дворца, где её обязанностью было развлекать Феодору после терм пересказом городских сплетен, объявила мужу, что императрица ждёт его у себя в палатах для ответственного задания.

    - Что ещё такое? - он состроил рожу. - Снова ехать в Пентаполис или куда подальше?

    - Или куда поближе, - улыбнулась она. - Хочет, чтобы ты преподавал её внуку боевые искусства.

    - Ой, да я и не учил никогда подростков.

    - Он уж не подросток, а юноша - скоро будет семнадцать. И потом, бабушка боится посвящать в свои тайны посторонних людей. Ты же - свой.

    - Неужели Юстиниан не знает, кем приходится Анастасий Феодоре?

    - Ну, по крайней мере, ей кажется, что не знает.

    - Видимо, она заблуждается.

    Словом, побывав во дворце, Фотий дал своё согласие на учительство и на следующий день приступил к урокам. Ученик оказался смышлёный, с удовольствием развивал мышцы рук и ног, быстро научился стрелять из лука и неплохо сидел в седле. Но особенно увлекался метанием боевого топорика.

    Оба подружились и порой говорили на отвлечённые темы. Как-то Анастасий спросил, явственно картавя:

    - Почему меня поселили в Константинополе, а годителей отослали обгатно в Пентаполис? Я сто газ уже задавал подобный вопгос всем учителям, а они тушуются и не отвечают. Фотий, объясни. - И смотрел на него в упор карими взволнованными глазами.

    Тот пожал плечами:

    - Да и я не могу ответить, дружище.

    - Отчего, скажи?

    - Оттого, что это не моя тайна.

    - Хогошо, а чья?

    - Очень высокопоставленной госпожи.

    - Я её знаю?

    - Слышал, но пока не знаком.

    - Кем она мне доводится?

    - Бабушкой.

    - У меня в Константинополе бабушка? И она оплачивает моё обучение?

    - Безусловно.

    - А, тогда становится многое понятным… Бабушка со стогоны матеги?

    - Нет, отца.

    - Бывшая жена Гекебола?

    - Да, примерно так.

    - Почему она заботится обо мне и пги этом газлучила с мамой и тятей?

    - По своим особым соображениям. Я же говорю: тайна. Мне и так не следовало всё тебе выкладывать.

    - Но когда-нибудь я узнаю пгавду?

    - Да, когда придёт время.

    На другое утро за Фотием явились вооружённые люди и велели следовать за ним. Потрясённый, он спросил у командира конвоя:

    - Но куда, за что? Я доверенное лицо её величества, а моя супруга состоит в свите василисы!

    - Скоро объяснят.

    Повели его ко дворцу эпарха, где располагалась тюрьма с пыточными камерами.

    Проводил допрос непосредственно эпарх Трифон - человек, похожий на суслика: небольшого роста, с выпученными карими глазами и большими верхними резцами. И сидел он, как суслик, упокоив руки на брюшке. Ласково почмокав, сказал:

    - Мням! Не тревожьтесь, милейший, мы не причиним вам вреда. Мням! И доставили сюда с исключительной целью - завязать сотрудничество.

    Сына Антонины даже передёрнуло:

    - Странная манера добиваться расположения.

    - Мням! Мы не добиваемся, мы приказываем. Если вы откажетесь, будете обвинены в государственной измене и на долгие годы угодите в тюрьму. Мням!

    - Ничего себе!

    - Мы серьёзные люди, кир Фотий, ибо суть орудие государственной власти. Поступаем по величайшему повелению.

    У задержанного вспотели ладони. Помолчав, он спросил:

    - Что же вы хотите конкретно?

    - Мням! Чтобы вы раз в месяц составляли отчёт о работе с мальчиком. Разговорах в его окружении. Встречах с представителями правящего дома…

    Молодой человек усмехнулся:

    - В том числе и с моей женой? Ведь она в услужении у её величества!

    Трифон не смутился и продолжил в таком же духе:

    - Мням! Если ваша супруга станет проводницей воли своей патронессы - да. Относительно мальчика и вообще…

    Пасынку Велисария стало ясно: император отчего-то не доверяет императрице, опасается её козней и стремится, как на волчьей охоте, обложить флажками со всех сторон. Что, семейный раздор? Или в царских семьях так принято? Каждый борется за власть, не жалея средств?

    Впрочем, дело сейчас не в них. Надо выбирать, на кого он будет работать - на него или на неё? На того, кто сильнее. Значит, на него. Но узнай она, тоже может здорово напакостить. Если не сказать хуже. Говорят, что в подвалах у государыни - настоящие казематы, где сидят не угодные ей людишки… А ещё ссылает, постригает насильно в монахи… Нет, и с василисой ссориться не стоит! Как же поступить? Видимо, один выход: согласиться на двойную игру. И лавировать между двух огней. А иначе не выжить.

    Он кивнул:

    - Хорошо, согласен.

    У эпарха растянулись губы в улыбке:

    - Мням! Я не сомневался в вашей лояльности. Думаю, что его величество не оставят без внимания эту преданность. И вознаградят должным образом. Мням! А теперь садитесь и пишите первый отчёт.

    О своём первом месяце работы в доме Анастасия. Обстановка, настроения, разговоры. И направленность воспитания. Нас интересуют детали, мням!

    Составление грамоты заняло несколько часов. Выйдя на свежий воздух, муж Евфимии глубоко вздохнул, а потом долго шёл по Месе, даже не замечая толпы, окружавшей его. Мысленно прикидывал: нравственно ли он поступил? Может, смалодушничал?

    Почему - смалодушничал? Ведь идя к отцу на военную службу, приносил присягу на верность императору. Значит, и теперь действовал морально.

    Но императрица доверяла ему, посвятила в тайну… Кстати, почему - тайну? Почему она скрывает от мужа своего внука? Потому что Иоанн - сын внебрачный, стало быть, и внук. Есть желание выглядеть в глазах василевса незапятнанной, но и хочется помочь собственной кровиночке…

    Получается, Фотий - предатель? Или нет? Да, по крайней мере, отчасти. Значит, пусть Евфимия сообщит василисе о его вынужденном согласии составлять отчёты. И тем самым будет выглядеть в глазах государыни хоть немного лучше. Ну, во всяком случае, не лазутчиком в тылу у противника…

    Он ещё не знал, как жестоко поплатится за свои действия. Царская чета, словно на квадриге, пронесётся по его жизни и судьбе, всё подмяв и переломав. Если служишь деспотам, невозможно остаться чистым. Ты - орудие в их руках. И всегда они будут с козырями, а тебе придётся платить за их грязную игру.

Глава 4

    А в Италии ни одна из воюющих сторон не могла победить другую. Византийцы теснили готов по всем направлениям, но противник сопротивлялся, отступал, снова нападал и захватывал отнятые у него провинции. Эта борьба продолжалась целый год - с марта 538 года по апрель 539-го.