Читаем без скачивания Одесское счастье - Джанет Чарльз

– Тристан, – я взяла его за руку, – спасибо, ты выбрал мне прекрасную одежду, но я думала о чем-то… – «Говори на его языке». – Более сексуальном. Как насчет блузки? Или свитерка?

– Конечно… да, все, что пожелаешь.

Он выглядел немножко пришибленным, будто и вправду получил по кумполу. Дальше мы рылись в вешалках, пока я не выбрала несколько подходящих вещичек. Вдогонку меня мучила совесть, будто я применила оружие против беззащитного существа.

                  * * * * *

Мне дико повезло уехать в Америку. Повезло жить в большом отдельном доме. Разве ж я могла отбрехиваться, когда Тристан на меня наезжал? Разве могла жалиться, когда он поучал, как мне стряпать и вести хозяйство? Опять же, кого люблю, того и бью – в нашем случае, ругаю. Таки нет, он не придирался – лишь хотел, чтобы я подстроилась под американский образ жизни. Вписалась. Стала как все. И я старалась. Но, мама дорогая, как же ж мне было трудно. Особенно трудно было не постоять за себя. 

Как в тот раз, когда Тристан вышел из ванной с моим тюбиком специальной пасты для зубных протезов.

– Сладенькая, – смеялся он, – тебе надо научиться читать. Это не зубная паста, а «Полидент». Для беззубых хрычей. Я стар, но не настолько, ха-ха!

Спрашивается вопрос: что мне было на это ответить? Я и промолчала, по старой привычке зажав ладонью рот.

Он крепко обнял меня и сказал:

– Ты такая милая.

Ясен пень, это означало «ты идиотка».

Жизнь в Америке была тихой. Через постоянно закупоренные окна в дом Тристана не проникали никакие признаки наружной жизни – в теплую погоду он включал кондиционер. Никто не возбухал, никто не качал права. Все вокруг взаимно улыбались. Жители деревни водили большие «форды» и «шевроле». Никаких «мерседесов» с тонированными стеклами. Облегчение, вот что я чувствовала. Нет, серьезно.

Но первоначальные эйфория и восторг, окрылявшие меня по приезде, куда-то улетучились. Прошли те дни, когда я дивилась ровному дорожному покрытию, автоматическим гаражным воротам, микроволновке. Меня будто бы мало-помалу окутывало белой марлей, как паука собственной паутиной. Я, кстати, слышать не слышала про культурный шок или про ностальгию. Кто мог рассказать мне об этом в бывшем Советском Союзе? Большинство тамошних людей жили и умирали в одном и том же месте. А уезжавшие из страны уезжали навсегда.

                  * * * * *

Одним субботним утром Тристану вдруг загорелось отправиться в очередной поход. Он привел меня к машине, сгреб рулоны туалетной бумаги с пассажирского сиденья и перебросил на заднее. Я проследила взглядом их траекторию и увидела на коврике швабру и железное ведро. В кабине пахло хлоркой.

Я уселась, и он закрыл за мной дверь. Зачем учителю возить с собой туалетную бумагу? «Не выдумывай, не суди со своей колокольни», – напомнила я себе. Опустила стекло и глубоко вдохнула. Запах сосен, мха и ясной погоды дарил умиротворение. Крутя баранку, Тристан насвистывал. Я вспомнила, как Джейн рассказывала, что у каждого в Америке есть машина и что вместе с машиной человек обретает свободу. Внезапно мне захотелось попробовать этой свободы.

– Можешь научить меня? – спросила я, указывая на рулевое колесо.

Муж улыбнулся. Открытой, беззаботной улыбкой. На природе он казался счастливым – совсем как я когда-то в каменных джунглях большого города.

– Хорошо. Просто сложи губы трубочкой, вот так.

– В смысле?

– Чтобы свистнуть, надо сложить губы вот так. – Он как будто собирался меня поцеловать.

Ха, да он меня неправильно понял. А скажи я ему об этом, наверняка заявит, что это я неправильно попросила. Я хотела, чтобы он научил меня водить, а он пытался научить меня свистеть. Я вздохнула.

Тристан нахмурился.

– Разве нельзя просто проехаться и получить удовольствие от отличного денька? Одну минуту ты улыбаешься, а на следующую уже дуешься. Я тебя не понимаю. Господи, терпеть не могу, когда ты вот так выдыхаешь. Прям как надувная лодка, когда я спускаю из нее воздух.

Я на сто процентов чувствовала себя сдутой. Непонимание за непониманием. В чем, собственно, проблема? В моем характере? В моем английском? Эта мысль заставила меня замкнуться и замолчать свой рот. Я отвернулась к окну.

 – Не куксись, – велел муж.

Я посмотрела на него. Непроизвольно на ум пришли строки Сергея Есенина: «Мне осталась одна забава: пальцы в рот – и веселый свист». Есенин был великим русским поэтом, хотя на Западе прославился скорее как муж танцовщицы Айседоры Дункан. Конечно же, она с ним развелась, а он, по слухам, потом перерезал себе вены и собственной кровью написал стихотворение. «Мне осталась одна забава…»

Убийственные горести и трудности Есенина не шли с моими ни в какое сравнение. Йокаламене, я же среди здесь, в этой шикарной стране, и все, на что способна – жалеть себя? Да что со мной такое?! Мне же повезло! Полное счастье в сплошном шоколаде. Я сунула пальцы в рот и попробовала свистнуть. Вышел лишь воздух. Я попробовала обратно.

– Убери пальцы. Просто вытяни губы и дуй.

Нулевой эффект.

– Дотронься языком до верхних зубов и дуй.

Получился тихий звук.

– Вот видишь! Теперь продолжай практиковаться.

Тристан припарковал машину, и мы вышли на стоянку среди деревьев.

– Надо бы тебе нормальную обувь прикупить, – произнес он, глядя на мои балетки.

Мы шагали и шагали. Свистели и свистели. В вышине щебетали птицы, а в зарослях близ тропинки шуршала мелкая живность, вероятно, белки или ящерицы.

– Что это за цветок? – поинтересовалась я, показывая на нежно-розовое соцветие.

– Лиза Джейн.

Я улыбнулась.

– Серьезно, как он называется?

– Без понятия, – признался он.

Несколькими минутами позже мы проходили мимо другого неизвестного мне растения.

– А это как называется?

– Я не уверен.

– Тогда просто скажи мне его латинское название.

– Не знаю.

– Но ты же учитель. И вожак скаутов.

Муж воткнулся взглядом в землю.

– В Одессе все школьники изучают флору и фауну Украины. Это часть грамотности, часть культуры. Как ты можешь не знать растений, среди которых живешь?

Он не поднял глаз.

– Просто не знаю.

– Почему ты возишь в машине туалетную бумагу?

– Я скаут – всегда готов, – попытался отшутиться Тристан. Его явно плющило и колбасило.

Смотрелось это подозрительно.

– Идем дальше. – Он снова зашагал.

Я схватила его за руку.

– Нет. Я с тобой никуда не пойду, пока не расскажешь мне правду.

Долго мы там простояли. Ему, по всей видимости, хотелось смыться, но я уперлась. Одесситам нет равных в гляделках. Техника такая: выставляешь подбородок пистолетом, задираешь одну бровь и прожигаешь противника взглядом, пока тот не сдастся. Успех гарантирован.