Читаем без скачивания Вид с дешевых мест (сборник) - Нил Гейман

Для вас есть большая разница между публичным чтением и музыкальным концертом?

Ну, на чтении нет ребят – нет моих музыкантов. С другой стороны, содержащийся в текстах юмор так оказывается гораздо очевиднее. И некоторые стремные моменты тоже гораздо очевиднее…

У меня сейчас вышел новый альбом, и там есть песня под названием Harry’s Circumcision, которую можно понимать сильно двояко. И один из способов ее понимать состоит в том, что она вообще-то смешная. Наверное, меня стоит отнести к жанру черного юмора… что вообще-то не соответствует истине.

А кто сделал видео к What’s Good?

Это что-то, да? Это вот прям что-то! Он невероятно крут. Это парень, который сделал фото для обложки.

Мэтт Махурин? Похоже на его работу. Он реальны сумел вытащить наружу весь юмор образного ряда песни. «Майонезная газировка», «залить глаза шоколадом»…

Когда я познакомился с Мэттом, я ужасно обрадовался, что он такое умеет. Я ему сказал: «Смотри, я тут набросал вполруки кое-какой визуал, ты его сразу схватишь. Если мы проиллюстрируем кое-что из этого, это будет реально круто». Ну, он так и сделал.

Мне нравится сценарная раскадровка к песне.

Вот да. Он первым делом прислал мне раскадровку…

Это первое видео, от которого ощущение, что это действительно песня Лу Рида. Я имею в виду, что было же еще то, где типа робот отрывает себе лицо…

No Money Down, ага. Мне казалось, что оно дико смешное. Но да, по части изображения того, о чем на самом деле песня, это у нас такой первый опыт. В этом мы реально поймали смысл.

Оно даже добавляет кое-что к песне.

Мы как раз об этом и думали. Дело в том, что Мэтт все понял сам, так что мне даже не пришлось ему ни о чем говорить. Обычно видео довольно мучительно делать. Но с этим был настоящий кайф. Мне ужасно понравилось смотреть, как оно рождается.

Ну, и к тому же мне не пришлось, типа, играть в кадре Лу Рида – ужасно нудная штука.

Через пятнадцать минут мне нужно быть на сцене – это так, вам к сведению.

Тогда у нас еще пять?

Нет, я имею в виду, можете занять все пятнадцать, если хотите.

Спасибо. В статье про Вацлава Гавела вы говорите о персоне Лу Рида как о чем-то отдельном от вас. Это так вы ее воспринимаете?

Я пользуюсь ею, чтобы держать дистанцию, скажем так. Но, должен сказать, она порядком вышла из-под контроля, и в последнее время я ее разрушаю. И это реально забавно, Нил, потому что я могу отойти от этого нью-йоркского уличного пацана в кожаной куртке. Потом выходишь куда-нибудь и первое что слышишь: «Да ладно! Вы вообще о чем? Этот парень выглядит как английский профессор». Это просто умора.

Они хотят, чтобы вы непрерывно зажигали на сцене? Носили мейк? Или исключительно темные очки и кожанку?

Все зависит от того, на каком этапе они подцепились. Некоторые навсегда застряли в Velvet Underground, другие – в Transformer, третьи – в Rock N Roll Animal – где-то в том районе. И, естественно, хотят, чтобы оно все так и оставалось. Но я-то шел насквозь и дальше.

«Вы до сих пор балуетесь тем, что я бросил многие годы назад»?

[Смеется] Ну да. Так оно и есть.

Вас удивил коммерческий успех Magic and Loss?

Лучше сказать, потряс. Это было очень странно. В некотором роде это мой альбом мечты, потому что в нем все наконец сошлось воедино в той точке, где диск раскрывается полностью. Я просто делал то, что хотел – именно так, как хотел – даже не думая ни про какую коммерцию, так что я реально обалдел.

В книге комментарии в конце песен получились такие лаконичные и типа дразнящие…

Если под «дразнящими» вы подразумеваете, что я сказал вам чуть-чуть, самую малость, и теперь вы хотите знать больше, то да. Я решил, что достаточно будет рассказать, что на самом деле произошло, и привязать одно к другому, чтобы вы увидели повествовательную линию. Как будто это роман, просто рассказанный песенными текстами, а аннотации – это такие маленькие стежки, сшивающие их вместе и толкающие читателя дальше, к следующему тексту. И вдобавок заставляющие повременить над книгой, засидеться еще на минутку. Но писать слишком длинные мне решительно не хотелось. Это была бы уже совсем другая книга.

А вы ее когда-нибудь напишете?

Вообще я хочу написать книгу. Но только не про себя.

[На заднем плане что-то звенит и громыхает. Народ, кажется, готов двинуть на сцену.]

Если что действительно отличает ранние работы от текущих, так это персона исполнителя. Раньше Лу Рид был весь на позиции: «Мне реально плевать», «меня не колеблет». А в последнее время читается желание поучаствовать, повзаимодействовать, измениться…

Да, какие-то позиции определенно поменялись.

Почему?

Думаю, я заработал на это право. Я уже достаточно узнал о жизни на этом этапе и достаточно через многое прошел, чтобы мнение о чем-то прозвучало не как демагогия или проповедь, а было бы собственным, тяжело заработанным опытом, который ищет дорогу к слушателю.

Во многом из того, о чем я писал, нет никакой открытой моральной позиции, но описываемые вещи говорят сами за себя, и не думаю, что мне еще нужно что-то об этом специально говорить. Я не смотрю ни на что из этого свысока или с какой-то элитистской точки зрения. Это просто жизнь, и вот об этом-то мы и говорим.

Но за последние пару лет многое изменилось, в том смысле, что теперь я думаю, я могу вставать на ту или иную позицию, относительно которой уже вряд ли передумаю.

Я отвечаю за свои мнения и оценки. Они тяжело мне дались, и они искренние.

После более чем тридцати лет вы все еще делаете рок-н-ролл. Как думаете, вы когда-нибудь остановитесь?

Мне просто нравится этим заниматься. Знаете, CD-формат – это до семидесяти четырех минут времени. Мне даже как-то странно сознавать, что последние мои альбомы все имели тайминг по пятьдесят восемь, пятьдесят девять минут… я к этому специально не стремился. Вместо четырнадцати-пятнадцати разрозненных песен ты делаешь фактически одну, в которую реально можешь запустить зубы – это очень интересно. Наверное, интересно было бы сделать двухдисковый сет длительностью в бродвейскую пьесу.

Вот на Magic and Loss… – в какой-то момент ты просто должен замахнуться на большие темы. Утрата и смерть – безусловно, из них.

Говорят, секс и смерть – все, о чем на самом деле стоит писать…

Это основополагающие темы. У этого есть свои причины, но штука в том, что каждое поколение нуждается в том, чтобы их для него перепели заново.

И хотя я не то чтобы очень детально понимаю процесс, я довольно неплохо себе представляю, что такое талант и какая странная это на самом деле вещь, и я очень старался выделить ситуации, в которых он расцветает. Я чувствую на себе эту ответственность: пытаться быть верным таланту и давать ему работать.

«В мечтах начинается ответственность»?

О, да. Именно так. У меня тоже мечта есть. И почему-то оказывается, что куча ответственностей и обязательств подразумевают не дать ей заржаветь или продаться задешево. И все это сводится к тому, что ты делаешь у себя, в частной жизни. Вот поэтому-то мне было дико интересно пообщаться с президентом Гавелом.

[Я слышу на фоне звонок. Кажется, Лу пора на сцену. Пятнадцать минут уже почти истекли.]

Я должен был спросить его: «Почему вы не уехали? Вы же могли уехать. Могли бы сейчас преподавать в Коламбии – вы же знаменитый драматург». Он ответил: «Я живу здесь».

Отражает ли это ваше собственное отношение к Нью-Йорку?

Именно таково мое отношение к Нью-Йорку, да. Поэтому я и спрашивал – пытался связать это с собой, со своим меньшим масштабом.

Лу, вам уже пора на сцену.

Да.

[Кажется, он совершенно счастлив заставить их еще немного подождать. «Первое, чему учишься…».]

Дело в том, что и у меня есть своя мечта. Здорово, что моя жена была там, когда я встретился с президентом Гавелом, потому что иначе я бы подумал, что мне все приснилось.

Так куда, по-вашему, повернет будущее?

Я хочу дальше писать. Думаю, альбом раз в три года – этого мало. Сейчас я на том этапе, где, скорее всего, знаю, что делаю.

Как писатель?

Ага. С Гавелом это было реально трудно.

Хороший текст всегда с трудом дается.

Нужно этого реально хотеть. Если не хочешь, оно выходит сырое. Это просто оскорбительно для дела – лучше бы шел грузовики водить.

Ну, мне пора бежать…