Читаем без скачивания Венера и воин - Сьюзен Гастингс

Глаза Зигрун наполнились слезами. Итак, вот оно, римское коварство, их военное превосходство и их ложь.

Велокс прислонился к стене. Хотя он понимал не каждое слово старой жрицы, потому что еще плохо владел языком, он ощутил, какая драма еще раз разыгрывается перед почти слепыми глазами старой женщины. Ему было ужасно больно за Зигрун, однако на этот раз он не осмеливался утешающе положить свою руку ей на плечо.

Внезапно старуха улыбнулась.

– Однако притворно легкая победа оказалась обманом. После первого испуга народ не впал в панический страх, не сложил, сломленный ужасом, свое оружие. Мужчины сплотились вокруг своих предводителей, подняли свои щиты, и их дикий военный клич отразился эхом от склонов гор, так, что ряды римлян зашатались. – Она хихикнула. – Даже женщины и дети, старики и подростки схватились за оружие, разразилась буря, всех охватил гнев против предателей римлян. Безумная, слепая, воинственная ярость, поддержанная силой природы. Один указал им путь. Один помогал им.

Старуха вскочила на ноги и принялась бороться против невидимого врага, размахивая руками в воздухе.

– И не только Один, потому что боги сошлись вместе и сделали небо темным. Тор махал молотом и скакал на своей колеснице по воздуху. Циу метал молнии. Один носился на своем жеребце по небесному своду. Ночью он, предводитель мертвых, помчался в облака во главе павших, размахивая копьем, Один, приносящий победу.

Она вздохнула, худое тело снова сжалось.

– Там, где говорят боги, оружие должно молчать. На следующее утро они сожгли своих мертвецов и позаботились о раненых.

Голова у нее упала на грудь. Зигрун уже подумала, что она заснула.

– Было много пленников, котел был полон крови, я окропила ею свой меч, – пробормотала она, и на лице у нее промелькнула легкая улыбка. – Они были храбры, эти римляне, и по их крови я предсказала будущее народу.

Лицо у нее снова омрачилось, голос стал громче.

– Опасность! Грозит опасность, как черные облака. Они отправились на смерть. – Старуха снова поднялась и вытянула руки вверх. Зигрун вздрогнула.

– Почему же они не послушали тебя? – тихо спросила она.

– Народу нужна земля, чтобы жить, плодородная земля, однако они нигде ее не найдут, нигде. – Голос у нее снова стал тише. Внезапно она подняла голову, ее костлявая рука взметнулась в воздухе, указательный палец показал на Велокса.

– Ты – римлянин, – проговорила она, и Зигрун испугалась.

– Нет, он галл, – возразила она старухе.

Та снова хихикнула.

– Тебе не нужно лгать, Зигрун. Ты научилась этому в Риме? Да-да, ложь, она должна защищать, но она уничтожает. Какая польза от громадной физической силы наших воинов против хитрости римлян? Тевтобольд, вождь тевтонов, может перепрыгнуть через спины шести лошадей. Он и в самом деле король, но не такая голова должна быть у короля. Он приведет свой народ к гибели.

– Почему ты осталась здесь?

Жрица громко засопела и снова хихикнула.

– Не добровольно, не добровольно.

– Они тебя изгнали? – в ужасе спросила Зигрун.

– Это начало конца. Я предостерегала их не идти дальше, в моих видениях мелькало страшное будущее. Однако они не хотели меня слушать, только идти дальше за добычей и завоевывать страны. Мозгляки.

– Ты не можешь выжить одна в этой пустоши, полной снега.

– Кто говорит, что я хочу выжить? – спросила она. – Какую цену имеет для меня жизнь? Ты выбрала жизнь и стала проституткой у римлян.

– Нет, Велокс – мой муж, и он не римлянин.

– Ты снова лжешь, Зигрун. Он тебе не муж и он – римлянин. Если бы он был галлом, то он бы чувствовал, как я и ты. Я ощущаю его мысли, я чувствую его слова, хотя и не понимаю их. Он не принадлежит к нашему народу, и ты теперь тоже.

– Согласно твоим предсказаниям, народа кимберов больше нет, – возразила Зигрун сердито. Она поднялась. – Что остается тебе, кроме того, как умереть здесь от голода или замерзнуть?

– То же самое, что и тебе, у нас у обеих одинаковая судьба. Это твой долг по отношению к твоему народу.

– Мой долг перед моим народом – выжить, основать новое племя, чтобы мой народ продолжал жить в моих потомках. Это предназначение дает мне силу, поэтому я не умру от голода и не замерзну.

– Откуда у тебя такая уверенность? Ты не прорицательница, не жрица, ты – дочь крестьянина.

– Эту уверенность дает мне любовь, делающая нас бессмертными. Она дает нам силу еще раз начать все сначала, и даже если мой народ где-то вдали погибнет, через меня он снова возродится и будет жить в вечности.

Зигрун поднялась. Она стояла в жалкой хижине, гордо откинув голову. Велокс снова ощутил странное свечение, идущее от нее, ауру, окружавшую ее. И здесь, среди германских лесов, она была подобна богине. Богине, имевшей много имен, не важно каких. Важна была ее власть, ее сила. Он не осмеливался подняться и приблизиться к ней. И в то же время в его душе, подобно огню, горели слова: я люблю тебя.

– Мы проведем ночь в другом доме, – сказала Зигрун и покинула хижину старой жрицы. Велокс последовал за ней.

– Смысл ее слов темен, – заметил он. – Я опасаюсь ее так же, как старого друида. Власть их богов велика, и они, кажется, восприняли их силу.

Он прижал ее к себе. Мех между ними был подобен толстому валику.

– Когда я тебя вижу, я вижу перед собой нечто божественное.

Зигрун рассмеялась:

– Божественное во мне побуждает меня рубить дрова, чтобы согреться ночью, и приготовить постель.

– А я поймаю зайца или дикого кабана… о, остановимся на зайце. Я чувствую уважение к словам друида.

Он взял лук и стрелы, отложив в сторону копье и короткий меч. Зигрун взяла топор и пошла рубить дрова.

Когда спустилась ночь, они устроились в жилой комнатке самого маленького домика в покинутой деревне. Огонь в очаге распространял приятное тепло, рядом стоял вертел с остатками жареного зайца. Они сняли свою теплую одежду и приготовили себе ложе из меха. Сейчас на них была только их шерстяная одежда, под ней на Велоксе были длинные штаны, привычные для всех германцев. С тех пор как наступила зима, он знал, какой практичной и удобной одеждой были эти простые штаны.

Они пили чай. Зигрун приготовила его из плодов шиповника, которые нашла в зарослях на краю леса, он был вкуснее любого вина. Веки у нее после этого длинного дня отяжелели, и она испытующе посмотрела на Велокса.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

– Отлично, путешествие меня не утомило, есть легкая усталость, но завтра утром я проснусь свежим. Для тебя это не слишком большое испытание? Я не хотел бы, чтобы путешествие повредило ребенку. Мы должны провести зиму здесь, дальнейшее продвижение может быть тягостным.