Читаем без скачивания Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1 - Альманах

Беззаботность современного российского правящего класса относительно будущего страны и ее национальной безопасности едва ли имеет прецедент в истории. Одержимый одной лишь жаждой собственного обогащения, он пресекает любые попытки даже обсуждения альтернативных способов решения наших проблем. Так, все призывы к тому, чтобы подготовить страну к кризису, высокомерно отвергались объявлением страны особым «островом стабильности», которую беда обойдет стороной.

Очевидным стало разрушение реального сектора экономики, в особенности машиностроительного комплекса, страна низводилась до роли поставщика энергетических ресурсов другим странам. На эти несчастья власти закрывали глаза, объявив о превращении России в «великую энергетическую державу». Между тем подобное предназначение России было заложено уже в принятой нами такой модели экономики, когда под удар поставлен потенциал нашего научно-технического прогресса, а сама она ориентируется на топливно-сырьевой вариант. Это гарантирует нашим конкурентам то, что им нужно, – наше технико-экономическое отставание.

Когда лекарство хуже болезни

В свете этой стратегии конкурентов следует оценивать и то, что полученная от экспорта энергоресурсов валюта не возвращалась домой. Она в основном пополняла счета западных банков или превращалась в ценные бумаги тамошних корпораций. Более губительного для нас размещения средств нельзя было придумать. Мы лишили нашу экономику источника развития, а что теперь стало с валютой, оставленной за рубежом, мы не знаем.

Чтобы пресечь требования вернуть в страну валютные доходы, выдвигался смехотворный довод, что от этого, дескать, возникнет «голландская болезнь», состоящая в росте инфляции. Для оправдания неучастия денег в экономике министр финансов А. Кудрин ввел в оборот особый термин – «стерилизация». Но от стерилизации, как известно, дети не рождаются, хотя Кудрин утверждал, что «без стерилизации денежного предложения правительству придется допустить серьезное укрепление рубля и ускорение инфляции» (Кудрин А. // Вопросы экономики. 2006).

Подобное лекарство лишь усугубляло болезнь. Ради малого – подавления инфляции (чего тоже в целом не достигли) – пожертвовали будущим экономики страны. Ведь дважды два современной экономической мысли состоит в том, что наиболее эффективной формой использования денег является их превращение в высококачественные реальные активы. Ведь деньги сами по себе, вне товара и капитала, ценности не имеют. Еще Евгений Онегин говорил о государстве, что «не нужно золото ему, когда простой продукт имеет».

В данном случае этого понимания не было. Власти расселись на плотно завязанных денежных мешках и близко к ним никого не подпускали, создав в стране дефицит денежного предложения. Ввиду этого процентная ставка держалась на заоблачной высоте 20-30% . Даже сейчас, когда в Японии ее опускают порой до 0,1%, у нас она держится на уровне 20-25% . Но если такой процент надо отдать банку, то инвестору реальной экономики ничего не остается, а себе в убыток никто не работает.

Денежная политика властей имела три негативных следствия. Во-первых, она создала ситуацию дорогих денег. Высокая коммерческая ставка бременем ложилась на издержки производства. Она вела к инфляции издержек, то есть к усилению того, что власти пытались предотвратить; во-вторых, создала непреодолимо высокий барьер на пути инвестиций в отрасли реального сектора экономики; в-третьих, она вынудила отечественные компании обратиться к иностранным займам, в результате чего их внешний долг превысил 400 млрд долл. – то есть почти сравнялся с суммой всех резервных фондов страны, что ставит теперь под вопрос их реальность.

Ради курьеза посмотрим на «жмотную» политику властей, как называет ее академик Н. Шмелев, глазами Кейнса, который считал, что деньги должны работать, а не пребывать в бездействии.

При всех условиях, утверждал он, деньги надо пускать в ход и таким образом вводить в действие так называемый мультипликатор, при котором расход одного есть доход другого, благодаря чему первоначальный расход вызывает многократный рост доходов и расходов. Политика же «стерилизации» денежного предложения сводит все это на нет.

Сдерживание доходов оказалось чреватым вступлением экономики в объятия кризиса. Снижение занятости и зарплаты тянет вниз совокупный спрос и совокупное предложение. В силу этого и начинается спад экономики. Можно сказать, что эта политика сдерживания спроса сыграла у нас ту роль, какую сыграли деривативы в американской экономике, – она запустила кризис. Если бы пенсии, пособия, а также зарплату власти повышали не сейчас, когда от этого уже мало толку (ибо они съедаются ростом инфляции), а раньше, как того требует кейнсианство, то кризиса либо не было, либо он был бы намного слабее.

Спору нет, Россия не могла остаться в стороне от внешних воздействий. Падение цен на нефть и снижение спроса на товары нашего экспорта отрицательно сказались на всем. Но если бы, например, наша металлургия работала не на внешний рынок, а на отечественное машиностроение, которое лежит на боку, то внешнее воздействие было бы куда меньшим. В предупреждениях по этому поводу недостатка не было. У многих горло пересохло от предостережений, что экономика «не может сидеть на одних трубах». Но власти отговаривались тем, что таковы священные действия рынка – они окончательны и регулированию не подлежат.

Игра с деньгами продолжается

Мы оказались в тисках кризиса, а принимаемые против него меры малоэффективны. К этой ситуации (как и к пожару) применимо правило: его легче предупредить, чем потом потушить. Теперь правительства всех стран не моргнув глазом сразу же отказались от исходной заповеди теории саморегуляции, принципа невмешательства государства в экономику. Наоборот, потоком денежных субсидий пытаются погасить языки пламени кризиса.

Как только грянул гром, российское правительство тут же забыло про «голландскую болезнь» и политику «стерилизации» денежного предложения. Сидевшие на денежных мешках стали спешно их развязывать и высыпать содержимое в сферу обращения. Официально это делается так, что трем крупнейшим государственным банкам из общегосударственных ресурсов выделяются многомиллиардные средства для кредитования обанкротившихся компаний и коммерческих банков. Но кредит отнюдь не предназначен для обанкротившихся. Прошлое тех, кто промотал свои состояния, не оставляет надежды на его возврат, да еще с процентами. Поэтому будем называть вещи своими именами. Речь идет о субсидировании государством тонущих банков и корпораций.

При этом не будем касаться того, кто и как в условиях демократии вправе распоряжаться общегосударственными ресурсами. Поговорим о последствиях. Делается нечто противоположное тому, что называли «стерилизацией». Если при помощи последней правительство хотя и безрезультатно, но все-таки делало вид, что борется с инфляцией, то субсидированием банкротов оно прямо открывает инфляции зеленый свет.

Субсидированием банкротов правительство продолжает игру на прежней, финансовой арене. Полученные деньги используются не для освоения передовых технологий и расширения производства, а для покрытия убытков или новых валютно-финансовых спекуляций. Поскольку нынешний приток денег не имеет товарного покрытия, то от этого следует ожидать дальнейшего роста цен и всплеска инфляции. От нее выигрывает продавец, но проигрывает покупатель. Реальный доход населения снижается ровно на процент роста инфляции. Так, основная его часть облагается инфляционным налогом. Решение принимают наверху, а тяжесть бремени падает на плечи низов. Мало того, что грабители отобрали нашу собственность, теперь мы должны еще и оплачивать безумие их трат, чтобы они продолжали жить на широкую ногу.

Падение ценности рубля, происходящее и предстоящее вследствие субсидий, хоронит также идею превращения России в финансовый центр для стран СНГ, что крайне необходимо для всех. Будет мало желающих хранить средства и осуществлять расчеты в ненадежной валюте, когда рядом есть более надежные. Для решения столь амбициозной задачи нужна не экономика газа и нефти, а развитая в научно-техническом отношении экономика, продукт которой пользуется высоким спросом на мировом рынке.

Перед дилеммой

Практика использования государства для решения экономических проблем при отрицании его роли ныне господствующей теорией ставит нас перед дилеммой. Либо вмешательство государства в экономику необходимо, и тогда надо признать банкротство отрицающей его теории и модели рыночного саморегулирования, необходимость замены ее моделью «государства всеобщего благосостояния». Либо теория рыночного саморегулирования верна, ее следует признавать единственно научной, но тогда следует исключить всякое вмешательство правительства в экономику. Владельцы 295 предприятий, которым выделены государственные субсидии, от