Читаем без скачивания От войны до войны - Вера Камша

– Лучше быть тенью, чем дохлятиной, – в руке сына сверкнул нож. Нож для выходца ничто, а вот тронувший нежить…

Луиза оттолкнула сына:

– Уходи! И Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько б их ни было.

Арамона расхохотался, открыв бескровную пасть. Язык у него был синим, а зубы странно белыми, а не грязно-желтыми, как при жизни.

– Она ждет до рассвета, и я жду вместе с Ней. Она уйдет, а вы останетесь… Вас ждет огонь, много огня… Подумай, смертная…

– Пусть Четыре Волны унесут зло, сколько бы его ни было, – выкрикнул Герард.

– Пусть Четыре Молнии падут четырьмя мечами на головы врагов, сколько бы их ни было, – подхватила Луиза, боясь признаться, что хочет уступить. Сбежать из обреченного дома, спасти детей… Цена не важна, главное – вырваться. Вырваться и стать такой, как Арнольд?

– Пусть Четыре Скалы защитят от чужих стрел, сколько бы их ни было, – закончил Герард, но капитан Лаик не истаял.

Конечно, их же всего двое, у них нет ни свечей, ни осоки, ни рябиновых веток. Они сами вышли к нему из защищенного дома.

– Мама, вы долго?

Жюль! Проклятый Арамона! Из-за него ей не удастся спасти никого.

Луиза с ненавистью подняла глаза на вернувшуюся тварь. Ее нигде не было, только на тщательно отштукатуренной трубе виднелось гадкое полукруглое пятно.

– Дура! Кривоногая дура. – Писклявый голос Циллы она узнала б из тысячи. – На рассвете ты сдохнешь!

– Что? – Герард лихорадочно оглядывался, значит, тоже слышал. – Ты где?

– Мы еще ждем… Еще ждем…

– Дура!..

– Что тут было? – Жюль добрался до окошка и хлопал глазами, как перепуганный совенок.

– Ничего. Вам с Герардом пора.

– Мама…

– Герард! Вы и так задержались.

Сын больше не спорил, просто повернулся к брату:

– Иди за мной, только тихо!

– Эй, вы там! Шлюхино отродье! Еретики! Только попробуйте сунуться на мою крышу!

Сосед, чтоб его! И тоже в ссоре с матерью. Святая Октавия, но почему все так! За что?! Мать – дура, Арамона стал незнамо чем, но дети-то в чем виноваты?

Рокэ Алва стоял у фонтана и внимательно разглядывал особняк Ариго. Из горящего дома не раздавалось ни криков ужаса, ни призывов о помощи. Нижние, отделанные мрамором залы огонь пока щадил, но лестницы, ведущие наверх, горели – лигисты их подожгли, чтобы отрезать укрывшимся наверху путь к отступлению. Но теперь-то домочадцы Ариго должны понять, что пришла помощь! С помощью веревок спуститься вниз очень просто, но окна оставались наглухо закрытыми.

– Монсеньор! – Анселу явно было не по себе. – Что дальше?

– Дальше? – герцог снял перевязь и сунул в руки ошалевшему полковнику. – Дальше вы будете ждать меня. И не вздумайте отпускать наших праведников.

Герцог сбросил мундир на бортик бассейна и спрыгнул вниз. Вода достигла ему до середины бедер, Рокэ спокойно подошел к изрыгающему мощную струю леопарду и подставил под сверкающий поток голову и плечи. Дик поймал взгляд полковника, в котором явно читалось, что Первый маршал Талига сошел с ума. Дик в этом отнюдь не был уверен – все, что делал эр, всегда имело смысл.

Вымокнув до нитки, Рокэ ловко выбрался из фонтана, невозмутимо принял у Ансела перевязь и, на ходу ее застегивая, направился к дому.

– Монсеньор, – в голосе командующего гарнизоном сквозил ужас. Ансел был храбрым человеком, но отвечать перед кардиналом за пленение епископа Олларии и смерть Первого маршала не хотел.

Отчаянный вопль остался без ответа. Рокэ сбросил мокрые сапоги, отцепил шпагу и с кошачьей ловкостью вскочил на балюстраду крыльца, откуда перепрыгнул на подоконник первого этажа, ухватился за кованую решетку, полез по ней вверх, добрался до самого конца, изогнувшись, уцепился за карниз и, перебирая руками, двинулся к балкону, то упираясь ногами о лепнину, то повисая на руках, а то и на одной руке.

Дику оставалось лишь смотреть – подобные трюки были не для него. Юноша мог при помощи веревки и пары кинжалов подняться по каменной стене, но лезть в горящий дом, цепляясь то за лепнину, то за решетки, было не по нему. Рокэ схватился за ногу мраморной девушки, обнимавшей леопарда, оттолкнулся от звериной башки и наконец добрался до балконной решетки.

Гибкая фигура рывком перелетела через перила. Балкон был заперт, и Алва разбил стекло рукоятью кинжала. Что он сделал с замком, с земли было не понять, но дверь распахнулась, выпустив на свободу столб дыма. Ворона это не остановило, и кэналлиец скрылся в густых сизых клубах. У Дика подкосились ноги, юноша больше не думал, ни почему Алва не остановил побоище вначале, ни зачем ему понадобилось лезть в дом брата Катари. Это было неважно – только бы эр выбрался…

Дым из распахнутой двери валил все гуще, возносясь к грязно-оранжевому небу. Солнце еще не взошло, а серая, остро и горько пахнущая пелена казалась более упорным противником, чем утренний туман.

Деловито и громко забил набатный колокол. Святая Моника! Размеренный медный гул не походил на беспорядочные ночные вопли, напротив… Колокол оповещал, что стража взялась за дело, защищая город от огня.

– Что он ищет? – Лучше бы полковник Ансел помолчал. Он исполнял обязанность коменданта Олларии, но Дик едва не послал дурака к закатным кошкам.

Второе от угла окно треснуло, веером посыпались стекла. К счастью, никто не оказался столь безумен, чтобы стоять внизу. Ансел невольно попятился, Ричард остался на месте, не отрывая взгляда от мутного провала, в котором исчез Рокэ Алва. В треснувшем окне показались огненные язычки – один, другой, третий. Сзади кто-то шумно вздохнул, что-то прокричал Авнир, ему никто не ответил – ни черноленточники, ни солдаты.

Пламя слилось в сплошной занавес, охватило изящную раму, очумевшей кошкой перескочило на следующее окно. Дик шагнул вперед, в лицо ударил жаркий ветер, это было неприятно, но терпимо. Святой Алан, что же там внутри?!

– Стойте, сударь. – Ричард попытался сбросить схватившую его руку, но наглец держал крепко. Кэналлиец! Имени его юноша не знал. Стрелок усмехнулся:

– Соберано знает, что делает, а вам лучше тут постоять…

Дик хотел ответить дерзостью, но сдержался. Если он начнет препираться с солдатом, ничего не изменится. Надо ждать. Кэналлиец прав, Рокэ знает, что делает…

Алва появился на балконе, когда чуть ли не все окна второго этажа обнимало пламя. Маршал держал золоченую клетку с пытавшимся сохранить равновесие во́роном, белая рубашка была в черных и серых разводах, а лицом эр напоминал чернокожих дикарей Полуденных островов. Рокэ уселся на перила спиной к полыхающему дому, неторопливо открыл дверцу клетки, вытащил норовящую клюнуть спасителя птицу и подбросил вверх. Обалдевший ворон кое-как расправил крылья, сделал круг над площадью и скрылся в дымном небе. Рокэ засмеялся, швырнул клетку вниз, зацепил за чугунный завиток добытый в доме алый шнур, легко соскользнул на землю и с улыбкой вернулся к фонтану: