Читаем без скачивания Зеркало Кассандры - Бернар Вербер

Седьмое: еще один танкер потерпел крушение у берегов Бретани, распространив вокруг места катастрофы мазутное пятно. Судна с насосами, пришедшие ему на помощь, не могут собрать всю разлившуюся нефть, уже погубившую многие тысячи птиц.

Восьмое: сгорела спецшкола для детей-аутистов. Первые результаты осмотра показывают, что ночью произошел взрыв центральной отопительной системы, вызвавший утечку горючего и возгорание деревянных полов. Ветреная погода способствовала распространению пожара. После этого инцидента министр Национального Образования обещал усилить контроль за пожарной безопасностью в школах, в том числе и в частных заведениях.

Повторение истории с заводом ЭФАП. Они не хотят видеть правду. Они просто хотят переложить ответственность на других и успокоить слепое стадо.

Ким оборачивается к Кассандре:

— Каким тебе видится наше ближайшее будущее?

— Как только мы пойдем на поправку, полиция заберет нас, чтобы отправить в интернат для несовершеннолетних.

— Это было бы глупо. У нас есть более грандиозные планы, как мне кажется. Что будем делать, Царевна?

Вместо ответа Кассандра берет часы вероятности и надевает их на запястье с таким видом, словно вооружается. «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 32 %».

Показатель ниже пятидесяти процентов, все нормально.

И она резким движением выдергивает иглу капельницы.

157

Дух античной Кассандры, просвети меня. Тебе не удалось спасти Трою, но, благодаря своему поражению, ты должна была понять, что нужно делать для того, чтобы добиться успеха.

Я уверена, что ты в конце концов поняла как можно было донести до твоих современников знание будущего.

158

Две фигуры незаметно движутся по коридору. Кассандра Катценберг и Ким Йе Бин находят в раздевалке одежду. Они сбегают из больницы на рассвете, угнав мотоцикл, припаркованный на стоянке для персонала.

Они приезжают к дому Даниэля Катценберга. Они звонят в домофон, но никто не отвечает. Кассандра набирает номер первой попавшейся квартиры.

— Это я, — заявляет она.

И дверь опять открывается на этот странный пароль.

Жизнь — вечное повторение. Проблема, с которой мы не справились с первого раза, немного видоизменившись, настигает нас вновь.

Она улыбается и думает:

«Даже эта мысль, выраженная практически этими же словами, уже не в первый раз приходит мне в голову».

Они звонят в дверь Даниэля, безрезультатно. Они пытаются открыть ее перочинным ножом, но на этот раз замок заперт на два оборота.

Тут Кассандра замечает листок бумаги, подсунутый под Дверь. Она поднимает его и читает:…«она достала листок бумаги из-под двери и принялась читать. Перед ней вновь было послание ее брата, который считал, что знает, что она будет делать в тот момент, когда обнаружит письмо. Она подумала, что он наверняка очень самоуверенный человек, если полагает, что может догадаться о каждом ее шаге. Или он обладает возможностью следить за ней. Неожиданная мысль пришла ей в голову. «„Часы! А если часы — это изобретенный братом способ узнать, чем я занимаюсь? Ведь не зря же он мне их подарил", — подумала она. Но, как и было написано в послании, она начала сомневаться и в этой догадке».

Кассандра бросила взгляд на часы, показывавшие банальные шестнадцать процентов.

Как мой брат может обо всем этом знать? Невозможно догадаться, чем я занята в каждую секунду, да еще во всех деталях, опираясь просто на теорию вероятности.

Она продолжает читать:

«…Она поняла, что замок взламывать бесполезно, брата в квартире нет. Он ждал ее в другом месте, хорошо ей известном. Быть может, даже слишком хорошо. Она подумала: нет, это невозможно, неужели он там…»

159

Он бесит меня.

У меня родители-садисты и невыносимый брат.

До чего же невыносимый!

Манипулятор. Психопат. Даниэль пугающе умен, и он хочет убедить меня, младшую сестру, в том, что я всегда опаздываю на один ход по сравнению с ним. Что бы я ни делала, он все уже предусмотрел. Он знает, о чем я думаю. Он знает, что я решу. Он знает, что со мной случится.

То, чего безуспешно пытался добиться Шарль де Везле, создавая сценарии будущих жизней для своих подопечных, Даниэль проделывает со мной в режиме реального времени. Без малейших усилий, просто производя свои доведенные до совершенства расчеты вероятности.

Значит, я не могу доверять никому. Даже самые близкие мне люди пытались и пытаются способствовать моей гибели.

Даниэль, быть может, опаснее всех, поскольку он свою активность не прекращает, а меня зовет голос крови. Отныне мы соревнуемся с ним в том, кто лучше видит будущее. Посмотрим, кто окажется победителем.

160

Он стоит на вершине башни, повернувшись к ним спиной. Ночь, низко плывут облака, воздух на такой высоте кажется ледяным. Его длинные волосы летят по ветру. Шесть часов вечера, темно. Он даже не дает себе труда обернуться, словно точно рассчитал все до той самой секунды, когда она подойдет настолько близко, чтобы услышать его голос.

— Добрый вечер, сестренка. Рад, что ты пришла. Восхищен тем, как ты предотвратила взрыв бомбы в Национальной библиотеке. Браво! Я горжусь нашей семьей.

Он по-прежнему не оборачивается. Идет мелкий пронизывающий дождь, но это, кажется, его нисколько не смущает. Машины внизу кажутся вереницами быстрых огоньков, иногда скрежещущих тормозами.

— Пока ты спасала жизни читателей Национальной библиотеки, я изучал вероятности Истории. Отсюда, с высоты. Чем выше стоишь, тем дальше видишь. И…

Он умолкает, не договорив.

Дождь усиливается. Столбы с антеннами радиостанций стоят вокруг них, как засохшие деревья. Под ногами у молодых людей находятся рельсы для кабинки мойщиков стекол с двумя длинными суставчатыми тросами.

— В моей мастерской несколько часов назад, когда я сортировал месяцами копившуюся информацию и составлял с ее помощью прогнозы, мне пришла в голову блестящая мысль. Я все понял…

Порывистый ветер закручивает дождь в ледяные вихри. Кассандра не может унять дрожь.

О ЧЕМ ОН ГОВОРИТ? ПОЧЕМУ ОН ВДРУГ ЗАМОЛЧАЛ?

Впервые молчание собеседника становится для нее невыносимым. Она чувствует то же нетерпение, которое испытывали все люди, сталкивавшиеся с ее манерой не отвечать на вопросы.

— Что ты понял? — спрашивает она наконец.

— Мы идем к Великой Катастрофе.

Новая пауза. Потом он продолжает:

— Потому что люди — глупые и стремящиеся к саморазрушению животные.

Он саркастически усмехается.

— Майя поняли, что приближается конец их цивилизации, и сами себя уничтожили. Я долго учился, чтобы прийти к тому же выводу. В наше время мы не только не можем найти выход из обскурантизма, мы погружаемся в него все глубже. Поверь мне, мои расчеты и выводы категоричны. Самое страшное приближается, и ничто не может его остановить. Ничто! Майя предсказали конец человечества в 2012 году, и он произойдет!

Он снова умолкает, словно тщетно ожидая какого-то сигнала. Потом продолжает:

— Конец света наступит в четверг двадцать первого декабря две тысячи двенадцатого года. Если говорить точно, то в тот момент, когда солнце взойдет над Толумом в Юкатане. В этот час начнется парад планет и звезд, который случается один раз в двадцать шесть тысяч лет. Произойдут землетрясения, за которыми наступит долгий ледниковый период.

Молния освещает небо, башня содрогается.

— По моему мнению, несколько лет, оставшихся до роковой даты, будут самыми трудными. Сначала разразятся эпидемии свиного, птичьего и коровьего гриппа. Месть свиней, коров и кур. Какая ирония, не правда ли? Потом наступит эпоха тотального терроризма, который зальет столицы свободного мира огнем и кровью, а диктаторские государства, особенно наиболее фанатичные, пощадит. Тогда, по крайней мере, все станет ясно даже тем, кто не понял правил геополитики. Ослепительно ясно.

Новая молния прорезает тучи.

— Затем произойдет полное загрязнение воздуха, воды и земли. Оболванивание масс окончательно остановит интеллектуальное развитие людей. Ложь будет выдана за правду, правда — за ложь. И только защитники последней будут иметь право приводить доказательства своей правоты. Постепенно извратится все. Добро станет злом. Зло — добром. Вплоть до апофеоза. Саморазрушение — как конечная цель вида, саморазрушение, с которым все смирились и которого все ждут.

Он наклоняется над пустотой.

— Столь популярные фильмы-катастрофы — не что иное, как зеркало, в котором человечество видит будущее. И картина собственной гибели кажется ему захватывающей.