Читаем без скачивания Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 12 - Вальтер Скотт

Гости продолжали смущаться и робеть, и Клод Холкро заметил, как нахмурился старый юдаллер и как нетерпеливо стал постукивать правой ногой, словно с трудом удерживаясь, как бы не топнуть. Увидев, что терпению Магнуса приходит конец, старый поэт отважно заявил, что он сам, собственной персоной, а не только как выразитель чужой мысли задаст пифии вопрос.

Подумав с минуту, словно подбирая рифмы, он обратился к ней со следующими словами:

К л о д   Х о л к р оВсе открой нам, все поведай,О сивилла Фитфул-Хэда!Много знаешь ты стихов,Переживших тьму веков.Что же, как певцы былые,Как Гакон — Уста Златые,Я, Хиалтландии поэт,Буду ль жить в веках иль нет?Хоть одной строкой по правуРазделю ль я Джона славу?

Сивилла тотчас же ответила из недр своего святилища:

Н о р н аДитя стремится к погремушке,У старости — свои игрушки,И струны на различный ладПод разною рукой звучат.Орел под облака летит,Гагара ж бедная скользитУ низких мелей и камней,Где лишь тюлени внемлют ей.

Холкро закусил губу, пожал плечами, но тотчас же опять развеселился и, вновь обретя порожденную давней привычкой способность быстро слагать импровизированные стихи, впрочем, достаточно посредственные, не смущаясь, ответил:

К л о д   Х о л к р оПусть быть гагарой — роль моя,Жить среди скал согласен я.Зато безвестный мой уделХранит меня от пуль и стрел.А песни, хоть и плохи, в ладС волною Севера звучат.Когда же там, в горах нагих,Случайный путник слышит их,Прибоя шумом смягчены,Они гармонии полны.

Когда маленький бард, закончив свою импровизацию, с довольным видом поспешил смешаться с толпой гостей, тот остроумный способ, каким он ответил на сравнение его с полярной гагарой, встретил всеобщее одобрение. Несмотря, однако, на его храброе самопожертвование, ни у кого больше не нашлось достаточно мужества, чтобы вопросить о своей судьбе грозную Норну.

— Ничтожные трусы! — воскликнул юдаллер. — А вы что же, капитан Кливленд, тоже боитесь говорить со старой женщиной? Ну, спросите же ее о чем-нибудь, хотя бы о двадцатипушечном шлюпе, что стоит в Керкуолле, не ваш ли это консорт?

Кливленд взглянул на Минну и, поняв, должно быть, что она с тревогой ждет его ответа, после минутного раздумья решительно сказал:

— Я никогда не испытывал страха ни перед мужчиной, ни перед женщиной. Мистер Холкро, вы слышали вопрос, который нашему хозяину желательно, чтобы я задал: задайте его от моего имени своими собственными словами, ибо я так же мало разбираюсь в поэзии, как и в ворожбе.

Холкро не заставил себя просить дважды и, схватив капитана за руку, согласно обычаю, предписанному игрой, задал вопрос, продиктованный Кливленду юдаллером, выразив его следующим образом:

К л о д   Х о л к р оВсе открой нам, все поведай,О сивилла Фитфул-Хэда!Из стран далеких к нам в КеркуоллВооруженный шлюп зашел.На нем орудий грозный ряд,На людях — дорогой нарядИ много всякого добра,И золота, и серебра,Скажи, не связан ли судьбойС тем шлюпом друг отважный мой?

На этот раз последовало более длительное, чем обычно, молчание, а когда сивилла наконец ответила, то еще более глухим, хотя столь же твердым, как и в предыдущих случаях, голосом:

Н о  р н аКак солнце, золото горит,Потоком темным кровь бежит.В Сент-Магнусе сокола видела я,В добычу вонзил он когтей острия,Ей грудь растерзал и умчался злодей,И капала кровь с его страшных когтей.На руку приятеля ты взгляни,Если кровь на ней — шайке он той сродни.

Кливленд презрительно усмехнулся и протянул руку.

— Не многим случалось так часто иметь дело с Cjuarda Costas[79], как мне, всякий раз, как я бывал в Новой Испании, но никогда на моей руке не было пятен, которые нельзя было бы стереть мокрым полотенцем.

Тут раздался зычный голос юдаллера:

— Да, никакого сладу нет с этими испанцами по ту сторону экватора. Сотни раз слыхал я это от капитана Трагендена и доброго старого коммодора Рюммелара. Оба они побывали и в Гондурасском заливе, и во всех тех местах. Я сам ненавижу испанцев с тех пор, как они явились сюда и дочиста ограбили жителей острова Фэр-Айл в 1588 году[80]. Мне еще дед мой об этом рассказывал. Где-то у меня валяется старая история Голландии, так в ней написано, какие дела творили они в Нидерландах в былые годы. Жестокие и бесчестные негодяи!

— Верно, верно, мой старый друг, — подтвердил Кливленд, — они так же ревниво оберегают свои владения в Индии, как старик — молодую жену; и если только им удастся в силу несчастных обстоятельств захватить вас, то вы так и сгинете у них в рудниках. Вот мы и сражаемся с ними, гвоздями прибив наш флаг к мачте.

— И правильно делаете! — громко одобрил его юдаллер. — Старый британский флаг нельзя никогда спускать. Как подумаю я о твердыне английского флота, так готов чувствовать себя англичанином, да только это означало бы уж больно смахивать на наших соседей, шотландцев. Ну, ну, я ведь никого не хочу обидеть, все мы здесь джентльмены, все друзья, все дорогие гости. А теперь, Бренда, выходи-ка ты, в свой черед, гадать: всем известно, сколько норвежских стихов ты знаешь на память.

— Но они никак не подходят к этой забаве, батюшка, — промолвила, отступая, Бренда.

— Вздор, — заявил Магнус, подталкивая девушку вперед, в то время как Холкро почти силой овладел ее рукой, — несвоевременная скромность может только испортить веселую игру. Говори за нее, Холкро, это ведь как раз твое дело — угадывать девичьи мысли.

Старый певец отвесил поклон юной красавице с восторженной почтительностью поэта и любезностью человека, повидавшего свет, и, шепнув ей, что она ни в коем случае не будет в ответе за те глупости, которые он может сболтнуть, на мгновение умолк, поднял глаза к небу, затем самодовольно улыбнулся, словно его внезапно осенило вдохновение, и разразился следующими стихами:

К л о д   Х о л к р оПокинув грозный Фитфул-Хэд,Дай нам, о Норна, свой ответ.Сама прекрасно знаешь ты,Как робко слово красоты.Так речь ты медом подсласти,Шелк, золото в нее вплетиИ отвечай, дано ль любить,Дано ль счастливой Бренде быть?

Прорицательница тотчас же ответила из-за своих занавесок: