Читаем без скачивания Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 12 - Вальтер Скотт

Прорицательница тотчас же ответила из-за своих занавесок:

Н о р н аДуша красавицы невинна,Как Роны снежная вершина:И безмятежна, и чистаЕе нагая высота.Но поцелуев вешних негаРастопит те кристаллы снега,И ключ низринется с высот,Цветам он влагу принесет,Траве — прохладу, радость — стадуИ крову пастуха — отраду.

— Вот приятное прорицание, и как нельзя лучше выражено! — воскликнул юдаллер, удерживая вспыхнувшую от смущения Бренду, которая тщетно пыталась скрыться. — Тут нечего конфузиться, дитя мое. Стать хозяйкой в доме честного человека и способствовать продолжению древнего норвежского рода, радовать соседей, помогать бедным и облегчать участь странников — вот самая лучшая судьба для молодой девушки, и я от всей души желаю ее всем присутствующим. Ну, кто же следующий? А ведь сейчас будут предсказываться суженые! Ну-ка, Мэдди Гроутсеттар или ты, прелестная Клара, подходите, и на вашу долю достанется.

Леди Глоуроурам покачала головой и промолвила, что «право же, она не может одобрить…».

— Ну ладно, ладно, — ответил юдаллер, — никого здесь не принуждают. Но играть мы будем до тех пор, пока нам не надоест. Поди-ка сюда, Минна, тобой-то уж я вправе распоряжаться. Выходи вперед, дитя мое; многое есть на свете, чего следовало бы стыдиться куда больше, чем этой старомодной и безобидной забавы, а говорить за тебя буду я сам, хоть не знаю, вспомню ли подходящие к случаю стихи.

Минна слегка покраснела, но тотчас же овладела собой и встала, гордо выпрямившись, рядом с отцом, словно считая себя выше тех безобидных шуток, которые могло бы вызвать ее положение.

Отец ее долго потирал себе лоб и производил другие манипуляции, словно этим механическим путем старался освежить свою память. Наконец он склеил вместе достаточно строк, чтобы задать следующий вопрос, хотя далеко не в такой поэтической форме, как Клод Холкро:

М а г н у с   Т р о й лПоскорее дай ответ,Ждать нам свадьбы или нет;Здесь красотка знать желает,Что судьба ей обещает.

Глубокий вздох раздался внутри шатра, скрывавшего предсказательницу, словно она сожалела о той, чью судьбу вынуждена была предсказывать. Затем она, как обычно, ответила:

Н о р н аДуша красавицы невинна,Как Роны снежная вершина,Что в светлом небе так ясна,Как будто часть небес она.Но страсти мартовские грозыСомкнут в венке прелестном розы,Глядишь — и вид уже не тот:Бегут потоки мутных водИ низвергаются с вершины,Погибель принося в долины.

Магнус, услышав подобный ответ, рассердился.

— Клянусь костями мученика! — воскликнул он, и гордое лицо его сразу побагровело. — Это уже значит злоупотреблять моей добротой! И если бы не ты, а кто другой осмелился произнести рядом с именем моей дочери слово «погибель», так лучше бы он вовсе не возвышал голоса! Но вылезай-ка из своего логова, старая колдунья, — прибавил он уже с улыбкой, — я мог бы заранее знать, что тебя недолго будет занимать веселая забава. Ну, да ладно уж, Бог с тобой!

Не получив ответа и подождав еще с минуту, Магнус снова обратился к Норне:

— Ну, не обижайся на меня, сестрица, что у меня с языка сорвалось резкое слово, ты же знаешь, я никому не желаю зла, а меньше всего — тебе. Выходи же, и пожмем друг другу руки. Да если бы ты предсказала мне гибель моего судна и шлюпок или плохой лов сельди, так я стерпел бы молча, но Минна и Бренда… ты знаешь, как близки они моему сердцу. Ну, выходи, дай руку — и забудем о том, что было.

Норна не ответила и на это вторичное обращение, и присутствующие стали с некоторым изумлением переглядываться; тогда юдаллер поднял шкуру, закрывавшую вход в шатер, и обнаружил, что он пуст. Все были поражены и даже испуганы, ибо казалось совершенно невозможным, чтобы Норна могла незаметно ускользнуть из своего убежища. Однако она все-таки исчезла, и юдаллер после минутного раздумья снова опустил меховую завесу над входом в нишу.

— Друзья мои, — сказал он с веселым видом, — все мы давно знаем мою почтенную родственницу, знаем, что ведет она себя не так, как все остальные. Но Хиалтландии она желает только добра и по-родственному привязана ко мне и к моей семье. Пусть же никто из моих гостей не боится ее и не обижается на нее. Я даже не сомневаюсь, что она сегодня же явится опять к обеду.

— Вот уж Боже упаси! — воскликнула миссис Бэйби Йеллоули. — Ибо, дорогая моя леди Глоуроурам, говоря вашей милости правду, так не очень-то мне по душе такие особы, что являются и исчезают, как луч солнца, или проносятся, как порыв ветра.

— Тише, тише, — ответила леди Глоуроурам, — надо еще благодарить небо, что эта бродяжка не унесла с собой самих стен этого дома. Такие, как она, еще и похуже шутки умеют устраивать, да только она-то сама почище их всех будет.

Такие же толки раздавались и среди прочих присутствующих, пока юдаллер не возвысил свой зычный и повелительный голос и не заставил своих гостей замолчать, пригласив их — или, вернее, приказав им — следовать за собой на берег, посмотреть, как рыбачьи парусники выйдут в море на хааф, или дальние промыслы.

— С самого восхода солнца, — сказал он, — ветер был сильный и задерживал суда в бухте, а теперь он переменился, и они смогут выйти в море.

Внезапное изменение погоды вызвало многочисленные кивки и подмигивания, ибо гости не замедлили сопоставить его с внезапным исчезновением Норны. Никто, однако, не позволил себе ни малейшего неприятного для юдаллера замечания, и все последовали вслед за величаво выступавшим Магнусом на взморье, словно стадо оленей за вожаком, выражая всем своим видом глубочайшее почтение к хозяину.

Глава XXII

Усмешка дьявольская на устах

Внушает бешенство и тайный страх,

А если гневно изогнется бровь,

Беги, надежда, и прости, любовь!

Главное занятие жителей Шетлендских островов — ловля тресковых и морской щуки, и от этого промысла в прежние времена богатели хозяева и кормился народ. Подобно тому как пора жатвы в земледельческих странах, так здесь пора рыбной ловли — самое важное, самое деятельное и вместе с тем самое веселое время года.

Рыбаки каждого округа собираются тогда в определенных местах побережья со своими лодками и командой и возводят небольшие хижины из булыжника, покрытые дерном, для своего временного жилья и скио для вяления рыбы, так что пустынный до того берег сразу превращается в нечто похожее на поселение диких индейцев.