Читаем без скачивания Нуар - Андрей Валентинов

– Майор рвет и мечет. Готов сам бегать голым по пляжу и ловить беглецов сачком для бабочек. Из Берлина ему уже намекнули, что в Дахау имеются свободные места для коммунистов и прочих врагов Рейха. Но если таковых не окажется, туда отправят нерадивых служак, у которых враг уходит из-под носа, да.

Он поглядел в мою сторону. Я отвернулся.

– Отдай ему коммунистов, Родион! Собери отдельную партию, пообещай переправить к нейтралам – и сообщи этому мерзавцу. Ты станешь ему даже не другом, а отцом родным, да. Не забывай, что мы с тобой помогаем тем, кто борется с Гитлером, но с большевиками мира не заключали. Кстати, несколько удачных арестов и мне здорово помогут… Но больше всего помогут Сталину, мы ведь для него стараемся. Думаешь, Усатый не расплатился бы парой сотен голов за тот конверт, что я тебе передал?

Липка, конечно, прав – мне и самому здешние «красные» поперек горла. Подполье расколото, деморализовано, а эти горлопаны лезут командовать. Отправить бы их всех под Подольск…

…Или в гестапо. Тот же результат с меньшими транспортными расходами.

Все правильно, только от этой правильности так и тянет застрелиться.

Федор, кажется, что-то понял. Схватил за плечо, тряхнул:

– Штабс-капитан, очнись! SchieЯbudenfigur! [47] Это враги, нелюди! Они уже погубили Россию, а теперь замахнулись на весь мир. Между прочим, в 1939-м Коминтерн поддержал Гитлера, французские большевики немцев с развернутыми знаменами встречали, ja. Если Сталин прикажет, они и марсиан герра Уэллса на руках носить станут! Хочешь, чтобы после войны Европа стала красной? А ты не забыл, сколько наших легло под Богдановкой? Ты за каждого отомстил, Родион?

– С оружием – это одно, – я дернул плечом, сбрасывая его руку. – Но выдавать врагов врагу – не шпионов, не солдат, не чекистов… Ты бы видел глаза тех, кто собирается на берегу, у катера! Они прошли ад, а теперь им показали краешек рая.

Липка, покачав головой, глубоко затянулся и внезапно бросил папиросу.

– Как хочешь, Родион. Приказать не имею права, ты старше меня по производству. Только вот с погибшими ребятами из нашего Алексеевского сам объясняться будешь. У меня, извини, слов подходящих не найдется, да.

Поглядел в черное ночное небо, вновь попытался улыбнуться.

У красных тысячи штыков,три сотни нас.Но мы пройдем меж их полковв последний раз.И кровь под шашкой горяча,и свята месть…А кто отплатит палачам —Бог весть.

Дикторский текст

Гражданин Турецкой республики Гравицкий Родион Андреевич активно сотрудничает с советской военной разведкой с лета 1918 года. Будучи насильно мобилизован в белую армию, он по собственной инициативе вступил в контакт с Военно-революционным советом (ВРС) Южного фронта и регулярно информировал его руководство о положении дел в белом тылу. По предложению ВРС тов. Гравицкий не стал прекращать службу в деникинской армии, а в дальнейшем (1920 г.) отбыл в эмиграцию, где продолжил свое сотрудничество с компетентными военными органами СССР.

Кроме передачи информации, имеющей стратегическое значение, тов. Гравицкий, проявляя инициативу, способствовал срыву ряда вражеских провокаций, направленных против дипучреждений СССР и советских представителей. Особо ценной была помощь тов. Гравицкого в освещении деятельности так наз. «Лиги Обера» и белоэмигрантского центра в Кобурге (окружение «великого князя» Кирилла Владимировича).

С середины 1930-х годов тов. Гравицкий, пользуясь своими связями с видными нацистами русско-немецкого происхождения, сосредоточился на освещении антисоветских планов руководства фашистской Германии.

Особо ценной его работа стала с началом войны в Европе. В 1942 году за передачу СССР документации по препарату «Сrustosum» тов. Гравицкий был награжден орденом «Красное Знамя».

С лета 1941 г. тов. Гравицкий был подключен к работе разведывательного центра в одной из европейских стран. Благодаря его усилиям удалось предотвратить угрозу провала советской агентуры и обеспечить ее безопасную работу. В дальнейшем тов. Гравицким был организован канал связи, по которому с 1941 по 1944 гг. передавалась важнейшая информация военного и политического характера.

За все время сотрудничества тов. Гравицкий показал исключительно добросовестное отношение к своим обязанностям.

За отличную работу, личное мужество, храбрость и инициативу тов. Гравицкий достоин правительственной награды – ордена «Красное Знамя».

5 мая 1944 г.

Общий план

Эль-Джадира

Февраль 1945 года

Аппетита не было, но он все-таки дожевал последний кусок мяса, положил вилку на скатерть и потянулся к рюмке. Коньяка оставалось всего ничего, на один глоток. Можно было взять хоть бутылку, но бывший штабс-капитан рассудил, что хватит. За последние дни и так выбрана месячная норма.

Ресторан при гостинице, открывшийся после ремонта аккурат вчера, пока не пользовался популярностью. Половина столиков пустовала, рояль завешен белым покрывалом, а пальма возле окна выглядела так, словно выросла в центре Сахары.

За рюмкой лежала сегодняшняя «Matin du Sud». Ричард Грай уже успел ее бегло просмотреть, но ничего интересного не обнаружил. О делах на фронте писали глухо, словно война шла где-нибудь на Марсе, а из местных новостей внимание привлекла лишь заметка о закрытии хорошо известного ему американского кафе в Касабланке. Полиция наконец-то накрыла тамошнее казино. Автор резонно интересовался, куда служивые смотрели все последние шесть лет, но явно не ждал ответа на столь очевидный вопрос. Кажется, времена и в самом деле менялись. Эпоха уходила…

Женщина подошла к столику, когда он допивал коньяк. Взглянула без улыбки, отодвинула стул. Ричард Грай встал, усмехнулся виновато:

– К сожалению, это не «Старая цитадель», Мод. Я не могу заказать для вас танго, здесь носят только бифштексы.

– Коньяк, как я понимаю, тоже, – она присела, окинув взглядом зал. – Очень похоже на наши вокзальные рестораны. Такая же тоска! Устала я, Рич… Закажите еще рюмку, только чего-нибудь приличного. Коньяк здесь тоже вокзальный.

Он подозвал официанта, просмотрел винную карту, ткнув ногтем в нужную строчку. Гостья тем временем достала пачку черных «Галуаз», пододвинула пепельницу:

– У вас, Рич, одна и та же зажигалка. Когда мы познакомились, я сразу обратила внимание. Такому, как вы, полагается что-нибудь дорогое и безвкусное, в золоте, а это обычный алюминий.

– У отца была такая, – бывший штабс-капитан дал гостье прикурить, откинулся на спинку стула. – Я тоже по-своему наблюдательный, Мод. Вы пришли одна, причем не в лучшем настроении. Какие выводы из этого можно сделать?