Читаем без скачивания Нуар - Андрей Валентинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщина покачала головой:
– Не надо, Рич, дедукция – это не ваше. Я пришла одна, потому что при майоре Соннике нормального разговора не получится. Вы как-то с ним не совмещаетесь: или очень разные – или слишком похожи. Настроение плохое, потому что ездила в Касабланку, очень устала… А еще узнала, что моего сына забрали на фронт, не дали доучиться. Ему только семнадцать, десятый класс. И не вздумайте сочувствовать, вы-то всю войну в тылу просидели!
Он не стал спорить, благо официант уже ставил на стол рюмки с приличным «Мартелем». Мод взяла свою, сжала в руке.
– Кажется, сморозила глупость. Нет, мерзость. Не возражаете, если извинюсь завтра? Сейчас получится не слишком искренне.
– Ерунда! Надо же вам на ком-то душу отвести!.. Сталин далеко, зато я близко. Не волнуйтесь за сына, Мод. Сейчас январь, пока примерят шинель, пока стрелять научат, глядишь, и войне конец. Служить, правда, доведется долго, до весны 1950-го. Отцу Народов будет очень жаль расставаться с армией-победительницей. Такой у России уже никогда не будет. Ну, как говаривал незабвенный Штирлиц, прозит!
– Прозит! – женщина отхлебнула из рюмки, поморщилась. – «Штандартенфюрер Штирлиц, истинный ариец, с красивой фройлян в лесу гулял…» Сколько гадости от вас успела наслушаться, Рич! Неужели ваша шизофрения не может подсказать что-нибудь поприличнее? Однажды я все-таки решилась и описала в рапорте тот мир, который вы себе вообразили. Мой непосредственный начальник, он в партии с 1917 года, только плечами пожал и посоветовал передать бумагу в медчасть. Знаете, как он вас назвал? Классово неудовлетворенный беляк между климаксом и маразмом.
В ответ мужчина рассмеялся – искренне и весело. Допил коньяк, извлек из пачки папиросу.
– У нас таких полстраны, остальные уже в маразме. Знаете, Мод, я начинаю понимать этого психа Тросси. Не Гитлера он спасает. Итальянец хочет куда большего – остановить Время.
Щелкнул зажигалкой, сделал первую, самую сладкую затяжку.
– Большое видится на расстоянии, моя принципиальная Мод! Только через полвека потомки поймут, что сейчас, в 1945-м, наступил звездный миг Двадцатого века, невероятный, неповторимый его расцвет. Люди, что сейчас сражаются, побеждают и умирают – лучшее поколение за несколько последних столетий. Через много лет правнуки станут разглядывать ваши фотографии. Ваши лица – мужчины, женщины, дети… Вы даже не представляете, насколько вы все красивы и сильны! Вы создали оптимальную цивилизацию, фактически у людей уже есть все нужное, но нет лишнего. У вас замечательная музыка, вы пишете прекрасные книги, вы со вкусом одеты, даже если это обычная полевая форма. А так, как вы улыбаетесь, уже не сможет улыбаться никто. Человечество достигло оптимума, ему лучше уже не стать. Таким был мой дед, его друзья, его однополчане. Я их всех очень хорошо помню, Мод, но я застал другое время. Им было уже за сорок, потом за пятьдесят, а потом эти люди стали уходить. И с каждым некрологом в газете мир становился меньше и тусклее.
Женщина долго молчала. Наконец улыбнулась и, внезапно потянувшись вперед, коснулась губами его щеки.
– А за это – спасибо, Рич. Но почему бы вашей фантазии…
– Шизофрении, – равнодушно уточнил он.
– …Вашей фантазии не быть чуть более оптимистической? Я согласна, сейчас и в самом деле наступает звездный миг. Люди Земли впервые за всю историю сумели объединиться и спасти мир от гибели. Но ведь это только начало!
Мужчина помотал головой, резким движением затушил папиросу.
– Нет, Мод! Ваши дети отвергнут всё, что вам дорого. Про внуков лучше вообще не вспоминать… Сейчас у меня «там» – время правнуков. Они очень разные, но имеют нечто общее – очень маленький рост. Это пигмеи, Мод. Мелкие желания, мелкие страстишки. Даже ненависть у них, как у мышей. Человечество не может ничего – ни освоить Луну, ни элементарно поумнеть. А какой станет Россия, вам лучше вообще не знать. Но ведь в той России живут ваши потомки, Мод, в том числе ваши лично! Один из них просиживает штаны в офисе, изучая порно на экране хозяйского компьютера, другой бегает с обрезком трубы и лупит граждан кавказской национальности, а третий пишет статью о том, что во всех бедах России виноваты жиды, пиндосы и хохлы. Не спорьте, Мод, моя шизофрения имела счастье все это наблюдать. Кстати, я не живу в России и стараюсь бывать там как можно реже… Еще коньяка?
Женщина покосилась на пустую рюмку, поморщилась.
– Я напьюсь, вы меня затащите в номер, потом я буду долго мыться под душем, но все равно весь день чувствовать ваш запах. Я пришла за другим, Рич. Но сначала объясните, как Тросси думает спасти человечество. Это будет ближе к теме.
Ричард Грай, кивнув терпеливо поджидавшему официанту, указал на винную карту. Тот, дрогнув силуэтом, медленно растаял в папиросном дыму.
– Коньяк пусть все-таки принесут. Я действительно не мастер дедукции, но со своим майором вы пить не станете, а по-черному еще не научились. Поэтому и пришли сюда, а все прочее – лишь самооправдания… «Non delenda est Carthago» – вот вам ответ. Сципион Назика повторял это после каждой речи. Карфаген не должен быть разрушен! Пока вражеский город цел, есть чем обуздывать бесшабашную молодежь и честолюбивых политиков. Уйдет страх, придет вседозволенность, а это верный путь к гибели. Римляне послушали не Назику, а Катона, и Республика начала умирать… Тросси считает, что Рейх – это Карфаген. Его гибель станет первым шагом к упадку, к цивилизации злобных, завистливых и трусливых пигмеев. Потому и пытается сохранить острастку для будущих поколений. Ваши дети и внуки не станут бороться за право носить джинсы и курить «траву», они будут маршировать и бегать с учебными винтовками. Нет, Мод, я в это не верю. Время уже не остановить, можно лишь уничтожить мир, но я не думаю, что итальянец настолько сумасшедший. Потому он и приплывет на «Текоре». Тросси хочет договориться, а не устраивать Армагеддон.
Не стол неслышно опустились две наполненные рюмки. Бывший штабс-капитан, кивнув официанту, взял одну, поднял повыше.
– Мне он тоже очень нужен, потому-то я и не уезжаю из Эль-Джадиры, хотя жить здесь – жить на кладбище. Пейте, Мод! Мир не станет лучше от рюмки коньяка, но станет чуть добрее.
Женщина взяла рюмку, подержала, отставила в сторону.
– Не сейчас, Рич, сначала выслушайте. То, что сказал майор Сонник, остается в силе. Вам поручено важное задание, от выполнения которого зависит, кем вы станете на весь остаток жизни – нацистским агентом и военным преступником или героем Сопротивления и русским патриотом. Звучит цинично, но иной язык вам не понятен. Переговоров с Тросси не будет. Французы хотят его арестовать, но у меня другой приказ. Чезаре Тросси должен быть доставлен в СССР живым и невредимым. Рано утром в среду неподалеку от города сядет самолет с американскими опознавательным знаками. Вы должны доставить Тросси на борт. Делайте, что хотите, но в ночь на четверг самолет должен взять курс на Москву. Вместе с нацистским преступником Тросси домой улетит советский гражданин Родион Гравицкий. Если же нет, в Эль-Джадире останется враг народа и фашистский шпион Ричард Грай. Ненадолго – де Голль уже дал добро на вашу депортацию, если мы предоставим убедительные доказательства. Будьте уверены, майор Сонник свое дело знает. Вот так, Рич! Я все сказала, остальное зависит от вас. А теперь можем выпить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});