Читаем без скачивания Жестокие игры - Мэгги Стивотер

Я говорю:

— Пора заканчивать.

Пак то ли хмурится, то ли улыбается. Она не слышала моих слов. Я повторяю. И вижу, когда именно до нее доходит смысл сказанного, потому что ее улыбка тут же гаснет.

— Не понимаю, ты серьезно? — говорит она.

— Я серьезно. Завтра ты должна отвести ее на берег. Необходимо убедиться, что ты сумеешь с ней справиться и тогда, когда вокруг будут все остальные. Чтобы привыкнуть.

Теперь Пак по-настоящему хмурится.

— Два дня — не слишком большой срок, чтобы она к этому привыкла.

— Речь не о ней. О тебе. И не два дня, а только один, — напоминаю я.

Корр пританцовывает на месте, и я сжимаю его бока коленями.

В день перед бегами лошадей нельзя выводить на пляж. Так что завтра — последний день тренировок на песке.

Дав почесывает живот задней ногой, совершенно как собака. В этот момент она вовсе не кажется скакуном, на которого можно сделать верную ставку, и Пак, должно быть, это знает, потому что в ее взгляде вспыхивает раздражение и она хлопает пяткой по боку лошадки, заставляя ее прекратить.

— Ты ведь это не выдумал просто потому, что я угостила тебя пирожным?

— Нет, это правило существует все то время, пока проводятся бега.

Пак пристально всматривается в мое лицо, чтобы понять, серьезно ли я говорю, а потом кривится.

— Я, собственно, имела в виду… есть ли у нас вообще шансы?

Корр изгибается, прижимаясь к моей ноге, не желая больше стоять спокойно. Это мне напоминает о том, что нужно поменять его местами с Эданой. С тех пор как ее перестали тренировать на пляже, Эдана становится все более и более тревожной, а в ее стойле нет окна, потому что ее место — в одном из семи отделений в задней части конюшни. Из окна в стойле Корра видно не слишком много, но все-таки это может ее слегка успокоить до окончания бегов, когда у меня снова появится время для нее.

— Я бы не стал тебе вообще ничего говорить, если бы не думал, что они есть.

— Я имею в виду, настоящий шанс.

Пак тут же отводит взгляд в сторону, как будто предполагает, что меня может оскорбить мысль о соревновании с ней за первое место.

— За второе и третье места тоже полагаются небольшие призы, — говорю я. Пак перебирает пальцами спутавшуюся гриву Дав. — Может, этого будет достаточно?

Голос Пак звучит едва слышно:

— Это может нас выручить… — И тут ее тон резко меняется. — Ты должен прийти к нам на ужин. Будут бобы или еще что-нибудь такое же вкусное.

Я задумываюсь. Обычно я ужинаю в своей квартирке, стоя, распахнув настежь дверь, потому что конюшня ждет моего возвращения, дела не могут стоять на месте. Мне непривычно ужинать за столом, пытаясь при этом найти какие-то слова и ответы для вежливой беседы. Поужинать с Пак и ее братьями? До бегов осталось всего ничего… Я должен еще как следует отчистить седло и ботинки, постирать бриджи и найти перчатки, на тот случай, если пойдет дождь или ветер станет уж слишком резким. Обязательно нужно поменять местами Корра и Эдану и вычистить их стойла. И хорошо бы еще раз зайти в лавку мясника, узнать, нет ли у них какого-нибудь особого лакомства для Корра…

— Ладно, неважно, — говорит Пак. Она умеет очень быстро прятать свое разочарование. И если не искать его специально, точно не догадаешься, что она успела запихнуть его куда-то подальше. — Ты занят.

— Нет, — возражаю я. — Нет, я… я подумаю. Я не уверен, смогу ли уйти.

Не знаю, что творится у меня в голове. У меня же нет времени на походы в гости. И я не слишком хороший компаньон за столом. Но об этом думать не хочется. Вместо того я жалею, что не ответил быстрее, до того, как заметил ее огорчение.

Пак быстро берет себя в руки.

— Ну, если не сможешь, увидимся завтра на берегу?

В этом я уж точно уверен. В этом легко быть уверенным, если сидишь верхом на коне.

— Да.

Глава пятьдесят вторая

Пак

Гэйб явился к ужину с цыпленком и Томми Фальком. По правде говоря, я ничуть не огорчена, видя их всех: Гэйба — потому, что он уже очень давно не ужинал с нами, цыпленка — потому что это не бобы, а Томми Фалька — потому что благодаря его присутствию Гэйб весел и дурачлив. Они перебрасывают ощипанного цыпленка туда-сюда над моей головой, пока с него не слетает обертка и я не начинаю кричать на них, подбирая ее с пола. Цыпленок тоже падает на пол.

— Если мы все умрем от чумы или какой-нибудь заразы, я хочу знать, что моей вины в этом нет, — заявляю я.

К пупырчатой спине цыпленка пристал какой-то сор.

— Да ты просто протри его, и все. Немножко грязи никому еще не вредило, — говорит Томми Фальк. — Гэйб говорит, ты все равно цыплят готовить не умеешь.

Финн, который сидит у очага и пытается раздуть огонь, впервые открывает рот.

— Ну да, она уж точно ни разу хорошо их не готовила.

— Или заткнитесь, или будете готовить сами!

Вообще-то грязь на цыплячьей коже — это последнее, что меня беспокоит. У меня и руки-то грязные. Мне требуется немало времени на то, чтобы отмыть их как следует, но даже когда они становятся в основном достаточно светлыми, от них все равно пахнет довольно подозрительно, вроде как сразу и Корром, и Дав.

Гэйб усаживается у радиоприемника, пытаясь поймать какую-нибудь из материковых музыкальных станций, которые ловятся, только когда погода хорошая, а радиобогам принесены достойные жертвы. Пока радио помалкивает, Томми Фальк напевает сам, вспоминая мелодии, которые успел услышать до шторма. И впервые за много месяцев наш дом кажется живым.

— Найди какой-нибудь джаз, Гэйб! — говорит Томми.

Он пристраивается рядом с Финном и начинает помогать ему превратить дым в огонь. Потом тянется к отцовскому креслу, на котором лежит давно заброшенное концертино. Томми играет ту самую мелодию, которую только что напевал; концертино превращает ее в нечто жалобное.

— Нет, ты можешь такое вообразить? Концерты!

Конечно, он говорит о материке. Потому что бега скоро минуют, а жизнь продолжится.

— И автомобили, — кивает Гэйб. — И апельсины каждый день.

— И джаз! — восклицает Томми.

Финн пристально смотрит на огонь.

Я внимательно рассматриваю цыпленка.

— Эй, не впадай в меланхолию! — говорит Томми, вскакивая при виде выражения моего лица. — Это ведь не значит, что мы никогда не вернемся. И мы будем присылать деньги. Ты вообще видела, как одевается Эстер Куинн? Ее братья на материке, что-то там кому-то продают и присылают домой денежки, потому она и выглядит как картинка из модного каталога. Когда мы сможем приехать, Гэйб? На Пасху, пожалуй? Пасха — самое время для визитов. И купим целую кучу цыплят!