Читаем без скачивания Герой должен быть один - Генри Олди

– Папе? Нет, папе не надо. Зачем его попусту тревожить?

– Правильно! Зачем его тревожить? А мы прямо сейчас пойдем жертву приносить?

– Дедушке-то? (Амфитрион вдруг сообразил, что старуха упрямо не желает произносить его имя, именуя покойного только «дедушкой».) Нет, сейчас не пойдем. Это дело неспешное, к нему готовиться надо. Ты жди, Иолайчик, жди-пожди, я сама тебя найду, когда надо будет! Хорошо?

– Хорошо, бабушка Галинтиада! Только бы…

Но сгорбленная карлица-старушонка уже семенила прочь.

А Амфитрион направился в палестру, но не вприпрыжку, а тяжелым неспешным шагом, словно груз десятилетий отягощал острые мальчишеские плечи.

Завтра он должен будет связаться с Гермием, рассказать ему обо всем и уговорить не трогать старуху до полной уверенности в том, что они берут именно Одержимую Тартаром.

Значит, до мгновения принесения жертвы.

Лишь бы Гермий был наготове…

Завтра.

Завтра он заглянет на базар и положит две вяленые рыбешки в миску горластого рапсода.

Амфитрион не знал, что через неделю и три дня к нему у входа в палестру подойдет загорелый мускулистый мужчина с пустыми и выцветшими глазами.

– Ты Иолай? – коротко спросит мужчина.

– Да.

– Галинтиада велела передать тебе, что все готово. Пошли.

На миг Амфитрион растеряется, понимая, что на этот раз не успевает предупредить Лукавого и дождаться появления бога в крылатых сандалиях.

Но… отступать было поздно.

Оставалось рассчитывать на Гермия, который обещал быть начеку.

– Пошли. Только мне сперва на базар забежать надо.

– Галинтиада ждет.

– Подождет! Сказал – на базар надо. Это быстро.

– Ну ладно… идем!

И мужчина с остановившимся взглядом возьмет за руку мальчика с недетскими глазами, после чего оба направятся в сторону городского базара.

Сегодня Ификл излишне увлекся, ставя бросок сперва дискоболам, а потом борцам (правда, в первом случае ученики швыряли плоский диск, а во втором – друг друга) – и поэтому не сразу заметил исчезновение сына.

Собственно, он мог бы вообще ничего не заметить, поскольку за последнее время успел привыкнуть к самостоятельности Иолая, но прибежавший из оружейной подросток начал спрашивать про юного Ификлида – и того в результате нигде не оказалось.

– Эх, жаль! – огорчился подросток. – А говорил – заходи во второй половине дня в оружейную, подберем тебе щит по руке! Соврал, выходит…

– Что подберем? – с удивлением переспросил Ификл.

– Щит. Мне Поликлей все в грудь копьем попадает, я к Иолаю, а он говорит, что у щита ремень скошен, вот я его излишне на отлет и беру. Договаривались в оружейной встретиться – не пришел ваш Иолай!

Ученики загалдели, обсуждая всякие советы Иолая (на которые тот, как оказалось, не скупился), и когда изумленный Ификл поинтересовался, знают ли они, сколько лет его сыну – четко ответил только один, и то сразу застеснялся, словно никогда раньше над этим не задумывался.

Пожав плечами, Ификл оставил учеников на помощника (того самого Поликтора из первого выпуска палестры, с которым не раз дрался в детстве) и пошел искать сына.

В палестре Иолая не оказалось.

Проклиная вполголоса странности своего первенца, Ификл направился домой, где заставил изрядно разволноваться Алкмену с Астеропей, поскольку женщины тоже не знали, где бродит Иолай.

– Не пропадет ваш сновидец, – бросила своенравная Мегара, выходя из гинекея. – Дедушка с того света поможет. Небось, кто-нибудь из моих пропал – и не заметили бы даже! Спать легли бы, небось. Следить за детьми лучше надо…

Ификл бешено глянул на старшую Креонтову дочь – и та умолкла. Четыре с лишним года назад, когда Мегара под предлогом того, что не различает близнецов, пыталась залезть в Ификлову постель – между ними состоялся серьезный разговор.

Но не в постели, как надеялась пышнотелая Мегара.

С тех пор только Ификл и мог укротить эту кобылицу. Да и то потому, что после того случая она пыталась оклеветать Ификла в глазах Алкида, но на сей раз действительно перепутала братьев и нажаловалась не тому.

За что и была изрядно бита.

И до сих пор не могла понять – которым?

– Где Алкид? – спросил Ификл.

Мегара презрительно тряхнула гривой тщательно расчесанных волос и, не ответив, удалилась.

«Басилеев подарочек!» – чуть не вырвалось у Алкмены.

– Он у Креонта, – Астеропея успокаивающе положила руку на плечо мужа.

Словно ласточка присела на край утеса.

– Он у Креонта. К папе гонец с Эвбеи прибыл, от Эврита Ойхаллийского – ну, Алкид и пошел новости узнать. Говорят, Ифит-лучник, учитель ваш бывший, плохо с отцом ладит. Из-за Иолы, сестры своей пятилетней – то ли бьет ее старый Эврит, то ли еще что…

Дальше слушать Ификл не стал и, подхватив со стены плащ, выскочил из дома.

Редкий дождь немного охладил его, и Ификл побежал кругами по окрестным улицам, внимательно глядя по сторонам и периодически зовя сына по имени.

Через полчаса безрезультатных поисков его догнал запыхавшийся подросток – тот самый, которому Иолай обещал подобрать щит по руке.

– Учитель! Мы это… ну, мы занятия прервали! Только нам Поликтор разрешил, вы не подумайте!..

– Короче! – рявкнул Ификл, машинально беря на заметку плохо поставленное дыхание юнца.

– Ну, это… мы Иолая вашего ищем, с ног сбились… и это…

– Нашли?!

– Да нет!

– Да или нет?!

– Нет! Зато нашли Фока-пьяницу… ну, знаете, который вечно у базара трется!..

Ификл еле сдержался, чтобы не дать болтливому недорослю по шее.

И хорошо, что не дал – понял он через мгновение.

– Фок вашего Иолая видел! С каким-то верзилой! Говорит, что Иолай ваш слепому рапсоду – ну, который все Гермеса славит! – две рыбешки в чашку сунул, а верзила его поторопил, и они пошли!

– Куда?!

– Фок говорит, что к Кадмее, к северной окраине… Вы не подумайте, учитель – Фок трезвый был! Ну, почти… Стойте! Стойте, учитель! Я с вами!..

Куда там! – безнадежно отставший подросток только головой покрутил в восхищении, когда рванувший с места Ификл нырнул в усиливающийся дождь и исчез за мерцающей пеленой.

А богиня туч Нефела все доила своих небесных коров…

Миновав последние хижины и забирая влево от Кадмеи в холмы, поросшие желтеющим тамариском, Ификл собирался сделать большой круг, обогнув крепость. Город разрастался к югу, и Кадмея из внутренней крепости становилась скорее внешним северным бастионом, но это сейчас волновало Ификла в последнюю очередь. Уже минут десять он петлял по размокшей тропинке, во весь голос выкрикивая имя сына, но вдруг поскользнулся и упал в грязь.

Выругавшись, он собрался вскочить – но остался лежать, повернув голову вправо.