Читаем без скачивания Щит времен - Пол Андерсон

«Могла ли существовать другая Илария ди Гаэтано в этом городе? Мы с Эмилем обсуждали такую версию. Нет, вряд ли. Конечно, мы это выясним, но я уверена, что второй Иларии нет. Так же я не могу поверить и в то, что по чистой случайности Лоренцо вновь оказался человеком, от которого зависит будущее нашей истории. Ты держишь в руках нити судьбы, детка», — думала Ванда.

Лоренцо отпустил руки Ванды — медленно и явно с неохотой, что она могла истолковать как угодно, хотя в манерах итальянца не было ничего вызывающего. Напротив.

— Я очень рад вашему визиту, — сказал он. — И предвкушаю удовольствие от общения с вами.

«Неужели я покраснела? Какая глупость!»

Она изобразила подобающий случаю поклон, который заучила перед поездкой. Запас знакомых ей светских ухищрений был весьма ограничен, но некоторая неуклюжесть фламандской гостьи не могла вызвать чьего-либо удивления.

— Ну что вы, синьор, — ответила она. Улыбка с неожиданной легкостью подтвердила ее слова. — У вас более приятные ожидания, которые несет с собой близкий день свадьбы.

— Конечно, я с нетерпением жду дня свадьбы, — сказал Лоренцо. — Слова его прозвучали официально. — Тем не менее… — он пожал плечами, развел руками и закатил глаза к небесам.

— Бедные женихи всегда всем мешаются перед свадьбой, — засмеялся Ченсио, — а я, вдовец, один должен, не покладая рук, устраивать приготовления к торжеству, которое не посрамило бы наш город. — Он помолчал немного. — Вы знаете, что в сегодняшних обстоятельствах это Гераклов труд. В самом деле, сейчас мне необходимо вернуться к хлопотам по дому. Возникли затруднения с доставкой хорошего мяса в нужном количестве. Поручаю вас сыну и надеюсь, что вечером за бокалом вина смогу побеседовать с вами.

Учтиво попрощавшись с гостями, он покинул комнату.

Лоренцо поднял бровь.

— Кстати, о вине, — сказал он. — Рановато для вас или вы слишком утомились? Слуги принесут вещи в вашу спальню и приготовят все необходимое за несколько минут. Можете отдохнуть, если вам хочется.

«Этот шанс упускать никак нельзя», — подумала Ванда.

— О нет, благодарю вас, синьор, — ответила она. — Мы переночевали на постоялом дворе и хорошо выспались. Что-нибудь освежающее и беседа обрадовали бы нас куда больше.

Не отпугнула ли она его своей настойчивостью? Лоренцо тактично перенес внимание на Вольстрапа, который подтвердил:

— Действительно, если только мы не злоупотребляем вашим терпением.

— Напротив, — ответил Лоренцо. — Пойдемте, я покажу вам дом. Только вы не увидите никаких чудес. Это всего лишь сельское поместье. В Риме… — его подвижное лицо нахмурилось. — Вы ведь посетили Рим?

Вольстрап продолжил атаку.

— Да. Там ужасно. Паломников обложили большими налогами.

В прошлом году под предводительством монаха Арнольда Брешианского Рим объявил себя республикой, независимой от всех властей, церкви и империи. Новоизбранный папа Евгений III бежал, однако вскоре вернулся, чтобы провозгласить новый крестовый поход, но его выдворили из Рима. Большинство аристократов тоже были вынуждены покинуть город. Республика не падет, пока Арнольд не закончит жизнь на костре в 1155 году.

«Если только в этой истории жизнь его не сложится по-другому».

— Так значит, вы сошли на берег в Остии?

— Да, и добрались до Рима, где видели священные места и храмы, — ответил Вольстрап.

И многое другое. Обилие нищих, лачуг, огородов, скотных дворов посреди руин былого величия вызвали содрогание. Они вполне могли изображать путешественников: Патруль разработал для них легенду, и служебный транспорт доставил их в портовый город.

Ванда ощущала на груди медальон с вмонтированным в него радио. Это давало уверенность, сознание того, что их подстраховывает агент, укрытый в надежном месте в полной боевой готовности. Конечно, он не прослушивал радио постоянно, непрерывная связь быстро истощила бы блок питания. И если бы они запросили помощь, то агент не возник бы в тот же миг перед ними. Он ни в коем случае не мог рисковать, влияя на события, которые, быть может, еще не потекли по ложному руслу. Агент скорее предложил бы им какую-то уловку, чтобы выбраться из затруднений.

«Все закончится хорошо. Люди здесь милые, обаятельные. Да, мы выполняем жизненно важное задание, но почему бы слегка не расслабиться и не получить удовольствие?»

Лоренцо показывал им фрески — наивные, но живые изображения богов Олимпа. Сам он явно наслаждался картинами, хотя постоянно заверял, что подобное искусство приемлемо для христиан.

«Как жаль, что Лоренцо не родился в эпоху Ренессанса. Он по-настоящему человек того времени», — подумала Ванда.

Фресковая живопись сравнительно недавно вошла в моду.

— Мы, северяне, украшаем стены гобеленами, — заметил Вольстрап. — Они спасают нас от зимних холодов.

— Я слышал. Смогу ли я в один прекрасный день увидеть своими глазами весь удивительный мир, все сотворенное Господом? — вздохнул Лоренцо. — Как вы и ваша супруга выучили итальянский язык?

«Дело было так. У Патруля Времени есть одна штуковина…»

— Что касается меня, то я вел торговлю с ломбардцами на протяжении нескольких лет, — ответил Вольстрап. — Мой дом принадлежит к рыцарскому роду, и я совсем не торговец, но, будучи младшим сыном в семье, я должен был, по крайней мере, зарабатывать на жизнь. Как видите, я мало пригоден для военной карьеры, но в то же время слишком неугомонен для церковного поприща. Поэтому я надзираю за финансами и имуществом нашей семьи, которое включает поместье в предгорьях Рает.

Здесь об этих местах никто и не слышал.

— А жена моя, — продолжал Вольстрап, — обучилась языку за время паломничества: до Бари путь не близкий.

Какими бы скверными и опасными ни были дороги, путешествовать по морю в те времена было гораздо хуже.

— Она хотела научиться общаться с простым людом, с которым нам чаще всего приходилось иметь дело. Поэтому я нанял учителя-ломбардца, сопровождавшего нас в пути. На корабле, зная о возвращении домой через Италию, мы с женой на пару практиковались в языке.

— Какая редкость и наслаждение обнаружить недюжинный ум у женщины. Удивительна женщина, совершившая столь долгое и утомительное путешествие, тем более что дома, без сомнения, многие молодые люди тоскуют от любви к ней, а поэты слагают в ее честь стихи.

— Увы, у нас нет детей, которые привязали бы меня к родному очагу. К тому же я ужасная Грешница, — не удержалась от попытки спровоцировать его Ванда.

«Что это, проблеск надежды в его глазах?»

— Не могу поверить, моя госпожа, — сказал Лоренцо. — Скромность — ваша добродетель, одна из множества других, более ценных.

Он, должно быть, быстро понял свою опрометчивость, поскольку повернулся к Вольстрапу с улыбкой на устах.

— Младший сын. Как я вас понимаю! Я тоже. Именно поэтому я взялся за меч и завоевал себе скромную славу.

— По дороге сюда слуги вашего отца много рассказывали о том, как доблестно вы сражались, — ответил патрульный. Он не кривил душой. — Мы были бы счастливы услышать от вас подробности.

— В конце концов все оказалось понапрасну. Два года назад Роджер Сицилийский наконец завоевал то, к чему так стремился, предложив семь лет перемирия, которое, по-моему, затянется настолько, сколько будет осквернять землю этот дьявол. Теперь он пребывает в покое и благополучии.

— Лоренцо буквально источал горечь. — Однако нас ждут другие походы, во имя Господа. Какая вам радость выслушивать набившие оскомину повествования о войнах с Роджером? Лучше расскажите, как обстоят дела в Иерусалиме.

Беседуя и осматривая дом, они вошли в залу, где на полках покоились маленькие бочонки, а на столе стояло несколько кубков. Лоренцо просиял.

— Наконец-то! Покорнейше прошу садиться, друзья!

Усадив Ванду на скамью, он выглянул в заднюю дверь и крикнул слугу. На зов явился мальчик, и Лоренцо приказал принести хлеб, сыр, оливки, фрукты. Вино разливал сам хозяин.

— Вы слишком добры к нам, синьор, — сказала Ванда, а про себя подумала: «Чересчур. Я знаю, что у него на уме, а ведь всего несколько дней до свадьбы осталось».

— Нет, это вы меня облагодетельствовали, — настаивал Лоренцо. — Два года я промаялся в праздности. Вы и ваши новости подобны свежему ветру.

— Воображаю, какая скука после ваших былых приключений, — поддакнул Вольстрап. — Мы слышали легенды о вашей отваге в Риньяно, когда герцог Райнальф обратил сицилийцев в бегство. Не чудо ли спасло вашу жизнь в тот день битвы?

Лоренцо вновь помрачнел.

— Победа потеряла смысл, поскольку нам не удалось схватить Роджера. Зачем тревожить память?

— О! Я так жаждала услышать эту историю из первых уст, от самого героя битвы, — проникновенно молвила Ванда.