Читаем без скачивания Щит времен - Пол Андерсон

«Серьезное дело… Гм, может, Фред или его преемник и в самом деле превратят Ближний Восток в свой оплот и остановят монголов, когда они вторгнутся в те земли. А это уже не мелочь!»

Прошлое промелькнуло в голове патрульного, но прошлое не его мира, другого, который вообще не должен существовать, хотя Эверард и его немногочисленные помощники сумели разметить его историю лишь приблизительно.

Тихому, слабому здоровьем папе Целестину не хватало решимости Григория, чтобы отлучить от церкви императора, когда крестовый поход в очередной раз был отложен. В мире Эверарда Фридрих все равно отплыл в Святую Землю и действительно сумел вернуть Иерусалим, но не в сражениях, а путем умной сделки. В теперешней истории Фридриху не было необходимости делать себя правителем Иерусалимского королевства, церковь помазала его на царство, что дало мощные рычаги влияния, которыми он умело пользовался. Фридрих подавил и хитростью вытеснил таких врагов, как Иоанн Ибелин Кипрский, и заключил прочные соглашения с правителями Египта, Дамаска, а также Иконии. После этого Византия потеряла надежды на свержение ненавистных ей латинян, которым все усерднее приходилось подстраиваться под волю императора Священной Римской империи.

Тем временем в Германии наследник Фридриха Генрих поднял мятеж; в этом мире тоже, но его отец, подавив восстание, заточил сына до конца его короткой жизни в темницу. В этом мире бедняжка юная королева Иоланда умерла от тоски и горя. Но в результате того, что в этом мире не было папы Григория, Фридрих сочетался третьим браком не с Изабеллой Английской, а с дочерью короля Арагонского.

Разрыв Фридриха с Целестином произошел в тот момент, когда император, освободившись от других забот, повел войска в Ломбардию и подчинил ее своей власти. Затем, нарушив все обещания, он захватил Сардинию и женил своего сына Энцио на ее королеве. Видя, как папские владения сжимаются в тисках Фридриха, даже Целестин был вынужден отлучить императора от церкви. Фридрих и его жизнелюбивые приближенные не обратили внимания на приговор. На протяжении ближайших лет они доберутся до центральной Италии.

Фридрих, благодаря своим завоеваниям, сумел противопоставить монголам внушительные силы, когда те вторглись в Европу, и нанести им в 1241 году сокрушительное поражение. Целестин умер в том же году, и «спаситель христианского мира» легко поставил на папский престол марионетку Луку IV.

Фридрих аннексировал те части Польши, где его армия столкнулась с монголами. Тевтонские рыцари, которых император поддержал, стали орудием в его руках и вели завоевание Литвы. Переговоры о династическом браке шли в Венгрии.

«Что дальше? Кто будет следующим?»

— Простите меня великодушно! — Эверард остановил коня.

Погруженный в размышления, он, проезжая по узкой улочке, утонувшей во мраке, едва не сбил пешего человека.

— Я не заметил вас. Все в порядке? — В этой ситуации Эверард осмелился бегло поговорить на местном итальянском. Он вынужден был так поступить ради приличия.

— Не беспокойтесь, синьор. Все хорошо.

Человек поплотнее завернулся в заляпанный грязью плащ и смиренно побрел прочь. Эверард рассмотрел бороду, широкополую шляпу, желтую эмблему. Да, еврей. Фридрих издал указ, предписывающий евреям носить особую одежду, а мужчинам не бриться, и еще целый список ограничений.

Не причинив серьезного ущерба прохожему, Эверард с чистой совестью двинулся дальше с невозмутимым видом. Аллея вывела его на базарную площадь. Она почти опустела с наступлением сумерек. Люди в средневековых городах сидели в темное время по домам — то из-за запрета властей, то по собственной воле. Опасаться преступлений не было нужды — императорские дозорные и палачи навели порядок, — но горожанам не доставляло никакой радости бродить, спотыкаясь, по неосвещенным улицам, усыпанным навозом и кучами гниющих отбросов. Обуглившийся столб высился в центре площади, его еще не убрали, только кое-как подмели пепел и головешки. Эверард слышал о женщине, обвиненной в манихейской ереси. Видимо, сегодня ее сожгли на костре.

Сжав зубы, он продолжил путь.

«Фридрих вовсе не злодей вроде Гитлера. Он и не идеалист, и не политикан, старающийся заискивать перед церковью. Он предает еретиков огню точно так же, как и непокорившиеся города, так же, как безжалостно убивает жителей этих городов, как регламентирует жизнь не только евреев и мусульман, но и бродячих актеров, проституток, людей всех вольных профессий, поскольку они не служат ему. А Фридрих заботится лишь о благополучии тех, кто служит.

Готовясь к этой экспедиции, я не раз читал, что Фридрих основал первое государство современного типа (по крайней мере, в Западной Европе со времени падения Рима), создал бюрократические институты, систему регулирования порядка, политическую полицию и все структуры верховной власти. Черт меня побери, если я когда-нибудь пожалею о том, что в моем мире все созданное Фридрихом пошло прахом после его смерти!»

В новом потоке времени ничего подобного не произошло. Эверард просмотрел события на семь веков вперед.

«Эй, Ванда! Как ты там, девочка, в прошлом столетии?»

Империя будет расширяться из поколения в поколение, пока не охватит всю Европу, перекроив ее, и непременно окажет глубокое влияние на Восток. Не важно, каким образом, считал Эверард, но, судя по союзу империи с Англией, завершившемуся разделом Франции, со временем империя поглотит Британские острова. Иберийский полуостров, не исключено, и сопредельные территории России, а может, даже часть самой России. Морской флот империи достигнет берегов Америки, но, по всей видимости, гораздо позже 1492 года; эта история также не знала Ренессанса и научной революции. Колониальные владения империи будут простираться далеко на запад. Но во все времена существования империи в недрах ее будет идти всепожирающий процесс загнивания — неизбежный удел любой сверхдержавы.

Что касается церкви, то она не умрет и даже устоит в период Реформации, но превратится в ставленницу государства и разделит с ним предсмертную агонию.

Если только Патруль не сумеет вырвать с корнем эту роковую неизбежность, не посеяв своими действиями семена более страшных бурь!

У дворцовых конюшен Эверард спешился и перепоручил коня заботам конюха. Территория конного двора, обнесенная тяжелыми стенами, представляла собой город в городе. Клетки для ловчих птиц находились внутри, но Эверард, представившись профаном в охоте, не имел своего сокола. На внешнем дворе царила суматоха. Он отправился к задним воротам, дабы избежать суеты. В тусклом свете фонарей приглушенно мерцало железо. Привратная стража, узнав Эверарда, пропустила его с радушными приветствиями. Солдаты оставались славными парнями независимо от того, что они совершили в прошлом. Война есть война в любые эпохи. Эверард тоже был солдатом.

Гравий мягко шуршал под ногами. Классический парк растекался благоухающими аллеями направо и налево. Слышался плеск фонтана, отчетливо звенели струны лютни. Невидимый Эверарду за живыми изгородями и беседками мужчина запел. Скорее всего, ему внимала молодая дама, потому что песня рассказывала о любви. Кавалер пел на южногерманском диалекте. Трубадуры исчезли вместе с историей Прованса, разрушенной крестовым походом против альбигойцев, но немало миннезингеров пересекло Альпы, чтобы попытать счастья при дворе Фридриха.

Перед взором Эверарда раскинулся дворец. Средневековая тяжеловесность слегка сглаживалась боковыми флигелями, пристроенными недавно. Множество окон светилось отнюдь не блеском электроламп за листовым стеклом — этот мир вряд ли узнает такое изобретение, — а рассеянным, но теплым свечением пламени, которое просачивалось сквозь маленькие витражи. Войдя во дворец, Эверард оказался в длинной, хорошо освещенной зале.

Вокруг не было ни души. Слуги ужинали в своих комнатах или уже готовились ко сну. (Обильная трапеза происходила в ранний час пополудни. Сам Фридрих, а следовательно, и его свита ели один раз в день). Эверард поднялся по лестнице. Хотя император оказал ему честь, поселив во дворце, комната, естественно, располагалась на отшибе, и агент делил ее со своим спутником.

Он открыл дверь и ступил за порог. Тесная комната едва вмещала двуспальную кровать, пару стульев, комод и умывальный столик. Новак поднялся ему навстречу, напряженно вглядываясь.

— Вольно! — произнес Эверард на английском. — Сколько раз повторять, что мне не нужна европейская страсть к порядку.

Дородная фигура чеха вздрогнула.

— Сэр…

— Минутку!

Они вызывали Джека Холла хотя бы раз каждые сутки, давая знать коллеге, что у них все в порядке. Этот сеанс связи сегодня был первым для Эверарда, когда он мог открыто поговорить с Джеком. Новак несколько раз попадался на том, что связывался с Джеком, не заметив присутствия посторонних. Они хоть и бросали на него странные взгляды, но не вмешивались. Им, верно, казалось, что иностранец выполняет религиозный ритуал, которых существовало несчетное множество. Эверард вытащил медальон, висевший на цепочке под одеждой, поднес его к губам и нажал кнопку.