Читаем без скачивания Путь к Дюне - Фрэнк Герберт

Шепот становился все громче и громче, пока не превратился в оглушительный рев.

В бархатной темноте живительной ночи Арракиса двигались неясные тени. Фрименские разведчики рассыпались по гребню Защитного Вала, прячась за грудами щебня и крупными осколками породы. Защитные костюмы, мягко облегавшие тела, позволяли им, как жукам, мгновенно спрятаться в любую расщелину.

Внизу, в Арракине, пожар почти полностью потух, но развалины стояли нетронутыми. Новые, а точнее, старые хозяева планеты, Харконнены, вернулись в свое наследственное родовое гнездо на Арракисе — в Карфаг. Арракин был ими оставлен разрушенным и сожженным на долгие месяцы, в назидание населению.

Вражда между Домами Харконненов и Атрейдесов ничего не значила для фрименов. Все без исключения благородные семейства, включая и эти два, были для фрименов незваными чужаками, не имевшими никаких прав на планету, которую местные жители считали своей на протяжении нескольких тысячелетий, со времени Переселения. Тысячи лет жители планеты блюли мудрые традиции своих предков. В данном случае подходила старая поговорка, вывезенная много тысячелетий назад с Земли: у каждой медали есть оборотная сторона. Фримены использовали войну двух аристократов для собственной выгоды. Тихие дальние ситчи получат много воды от убитых на этой войне.

Патрули Харконненов постоянно прочесывали местность, но солдаты мало интересовались группами скрытных и осторожных фрименов, охотясь за ними из чисто охотничьего азарта, а не повинуясь специальной программе целенаправленного геноцида. Не заботились Харконнены и о запертых в туннеле солдатах Атрейдесов, понимая, что живыми они оттуда не выйдут, — было решено предоставить их собственной судьбе, пусть пещера, заваленная камнями, станет их братской могилой.

Но фримены считали, что Харконнены их недооценивают.

Работая голыми мозолистыми руками и простыми железными лопатами и кирками, разведчики во время раскопок натолкнулись на узкий туннель между скалами. Работу тускло освещали несколько плавающих светильников, ливших неверный мерцающий свет.

Фримены, внимательно наблюдавшие за военными действиями той роковой ночи, точно знали, где находятся жертвы. Они уже обнаружили десяток тел и склад медикаментов, продовольствия и воды, но теперь их ожидало куда более ценное открытие — целое подразделение погибших солдат Атрейдеса. Люди пустыни работали уже много часов, много пота было поглощено многими слоями одежды, не давшей пропасть ни одной капле драгоценной влаги. Много водяных колец заработают разведчики, много воды добудут из этих трупов, и чистильщики станут богатыми и состоятельными людьми.

Когда они проникли в пещеру, то обнаружили, что камни в пещере влажные и липкие от смрадного дыхания смерти. Некоторые наиболее суеверные фримены начали вслух возносить молитвы Шаи-Хулуду, в то время как другие прошли вперед, включив на полную мощность плавающие светильники — теперь можно было не опасаться ночного харконненовского патруля.

Все солдаты Атрейдеса были мертвы. Создавалось такое впечатление, что все они умерли одновременно, совершив акт ритуального самоубийства. Один человек сидел в центре группы, и когда предводитель фрименов прикоснулся к нему, человек упал, и изо рта у него вылилась струйка воды. Фримен попробовал ее на язык и ощутил вкус соли.

Чистильщики отпрянули, охваченные еще большим страхом.

Двое отважных молодых людей осмотрели трупы и увидели, что форма на солдатах теплая и влажная и пахнет разложением и плесенью. Мертвые глаза были широко открыты, но вместо ужаса в них читалось успокоение и блаженство, словно в момент смерти они находились в религиозном экстазе. Кожа у всех умерших солдат была влажная, но фримены удивились еще больше чуть позже, когда вскрыли тела жертв, чтобы добыть влагу.

Легкие всех мертвецов были заполнены водой.

Фримены бросились бежать, тщательно завалив вход в заколдованную пещеру. Впоследствии это место стало сюжетом легенды, запрещавшей входить в проклятый туннель. Легенда эта потом передавалась из уст в уста от поколения к поколению.

Каким-то непостижимым образом все солдаты армии Атрейдеса, находившиеся в абсолютно сухой пещере, были утоплены…

Охота на Харконненов

Космическая яхта Харконненов покинула семейное владение, промышленную планету Хагал, и, пересекая межзвездный залив, направилась к планете Салуса Секундус. Судно стремительно летело в пространстве в полной тишине, но в рубке кипели нешуточные страсти.

Суровый и непреклонный Ульф Харконнен пилотировал яхту, сосредоточившись на опасностях пространства и возможных неожиданных нападениях со стороны мыслящих машин. Правда, это не мешало ему одновременно поучать своего сына Пирса, двадцати одного года от роду. Жена Ульфа, Катарина, которая по нежности своего характера не заслуживала носить имя Харконнен, заявила, что ссора, по ее мнению, зашла уже слишком далеко.

— Вся эта ругань и крик не приведут ни к чему хорошему, Ульф.

Но пылавший гневом Харконнен-старший и не думал соглашаться.

Пирс, готовый взорваться, буквально дымился от злости; он не был создан для того, чтобы без колебаний перерезать противнику глотку, как следовало бы ожидать, помня о привычках этого благородного семейства, и отец напрасно тратил силы, пытаясь вбить в сына необузданную жестокость. Пирс понимал, что отец будет ругаться и унижать его всю дорогу. Старый грубиян никак не желал понять, что более гуманные методы, которые отстаивал сын, могут, в конечном итоге, оказаться более действенными, чем авторитарные жестокие подходы отца.

Мертвой хваткой сжимая рычаги управления, Ульф рычал на сына:

— Это мыслящие машины эффективны. Люди, особенно такой сброд, как наши хагальские рабы, только того и заслуживают, чтобы их использовали. Я не думаю, что эта истина когда-нибудь дойдет до твоих куриных мозгов. — Он злобно тряхнул своей крупной квадратной головой. — Иногда, Пирс, мне кажется, что надо было бы очистить наш генофонд и устранить тебя.

— Так отчего ты этого не делаешь? — вызывающе огрызнулся Пирс. Его отец верит только в силовые решения, на каждый вопрос он отвечает только в черных или белых тонах и считает, что унижение сына заставит его сделаться лучше.

— Я не могу этого сделать. Потому что твой брат Ксавьер слишком мал, чтобы стать наследником, поэтому единственный кандидат — это ты. Во всяком случае, сейчас, надеюсь, ты все же возьмешься за ум и осознаешь свою ответственность перед семьей. Ты аристократ и рожден повелевать, а не показывать рабочим, какой ты мягкий и хороший.

Катарина взмолилась:

— Ульф, ты можешь не соглашаться с теми нововведениями, которые внедрил на Хагале Пирс, но он, во всяком случае, обдумывал свои решения и хотел сделать как лучше.

— И пусть в это время семейство Харконненов обанкротится и все пойдет прахом, пока он будет умствовать и экспериментировать? — Ульф уставил толстый указательный палец в сына с таким выражением, словно это был пистолет. — Пирс, эти люди пользовались тобой, как хотели, и тебе просто повезло, что я вовремя прибыл, чтобы положить конец этому вредительству. Когда я выдам тебе подробные инструкции по поводу того, как надо вести дела, то я надеюсь, что ты начнешь снова носиться со своими «лучшими идеями».

— Неужели твой ум настолько окаменел, что ты не способен воспринимать что-то новое? — спросил Пирс.

— Твои инстинкты подгнили, а взгляд на природу человека пропитан невероятной наивностью. — Ульф снова тряхнул головой, едва не зарычав от чувства разочарования. — Он весь пошел в тебя, Катарина, и это главная беда.

Так же, как и у матери, у Пирса было узкое лицо, полные чувственные губы и мягкие черты… совершенно не похожие на обрамленное коротко стриженными седыми волосами грубое, словно вырубленное топором, лицо Ульфа. — Из тебя получился бы хороший поэт, но Харконнен ты отвратительный.

Это должно было прозвучать как унизительное оскорбление, но в душе Пирс был согласен с такой оценкой. Молодой человек всегда очень любил читать истории времен Старой Империи, времен, проникнутых декадансом и тоской по утраченному величию, времен, предшествовавших эпохе, когда мыслящие машины завоевали множество цивилизованных солнечных систем. Пирс хорошо бы вписался в те времена, став писателем, бардом.

— Я дал тебе возможность править, сын, надеясь, что смогу положиться на тебя. Но я получил ответ, — старший Харконнен сжал огромный мозолистый кулак, — все это путешествие оказалось пустой тратой времени.

Катарина погладила мужа по широкой спине, стараясь успокоить его.

— Ульф, мы пролетаем мимо Каладана. Ты говорил, что, может быть, мы остановимся там, обсудим возможности новых владений… участие в рыбном промысле.