Читаем без скачивания Мое лицо первое - Татьяна Русуберг

болезнь. Но поверьте, если понадобится, Эмиль охотно примет эстафету.

Борг в задумчивости переплел пальцы у подбородка.

— А если раскаяние не мнимое? Мы нашли в почте Шторма переписку, которую его брат вел от имени матери. Выглядит все очень искренне. Не вяжется эта анонимка с просьбой о примирении.

— Вот именно. — Я наклонилась чуть вперед, заглядывая в серые глаза следователя за стеклами безупречно стильных очков. — Не вяжется.

Мгновение Борг удерживал мой взгляд, а потом моргнул и откинулся на спинку стула. Покусал немного пухлую нижнюю губу, которая, контрастируя с твердой линией подбородка, придавала лицу слегка обиженный вид.

— Чили, почему вы не рассказали, что Дэвид сбегал из дома?

— Что? — Смена темы сбила меня с толку. Сама виновата: нечего было заглядываться на губы копа. Женатого к тому же. — Но… я думала, вы уже знаете. От Генри. К тому же какое это теперь имеет значение?

— Вы знали, что парень делал это не единожды?

Мне оставалось только покачать головой. Я не понимала, куда клонит Борг. Разве не очевидно, что Дэвид спасался от невыносимой ситуации дома и в школе? Даже если бы он сбегал пару раз в год, это можно было бы понять.

— В первый раз в шесть лет, — невозмутимо продолжал следователь, расслаблено откинувшись на спинку стула. — Но его нашли в лесу в тот же день. И второй раз в декабре две тысячи восьмого. Тот случай вы, наверное, помните.

Я кивнула:

— Тогда ему удалось продержаться дольше. Хотя его отец, скорее всего, поставил на уши всех полицейских в округе. За прошедшие восемь лет Дэвид стал гораздо умнее.

Борг проигнорировал мое замечание.

— Он снова сбежал в две тысячи двенадцатом. Вы знали, что после выписки из Центра детской и юношеской психиатрии в Рисскове Дэвид должен был жить в защищенном общежитии для психически неуравновешенных молодых людей? Это не режимное заведение, но нахождение там входило в программу реабилитации. Однако парень туда просто не доехал. Сошел с поезда на узловой станции и… — следователь покрутил рукой в воздухе, — испарился. Ничего не напоминает?

Рассказанное не стало для меня новостью. Я не подозревала лишь о том, что проживание Дэвида в общежитии носило практически принудительный характер.

— Почему же его тогда не разыскивали? — Я предпочла пропустить вопрос мимо ушей. До меня наконец дошло, к чему ведет следователь, и я не хотела лить воду на его мельницу.

— Дэвид действительно стал умнее. — Борг невозмутимо поправил рукав рубашки, разгладив несуществующие складки. — Он поддерживал связь со своим психотерапевтом, доктором Линдой Вонг. Сообщал, что у него все в порядке, не более. Но этого было достаточно, чтобы не объявлять парня в розыск. На тот момент Дэвид был совершеннолетним, дееспособности его не лишали, а его врач не посчитала нужным назначить принудительное лечение.

Выходит, полиция побеседовала-таки с той самой Линдой. Кажется, в свое время эта женщина здорово помогла своему юному пациенту. Интересно, предоставила ли она полицейским свои записи?

Мое молчание Борга ни капли не смутило.

— В следующий раз Дэвид бежит в две тысячи тринадцатом — принимает предложение Кавендиша и покидает страну. На этот раз наш парень кардинально подошел к вопросу: он сменил имя, создал практически новую личность, получил британское гражданство. — Следователь сделал небольшую паузу, изучая стекло за моей спиной. Возможно, кто-то из припозднившихся сотрудников прошел мимо — переговорная была угловой. Напрасно он беспокоится: тут прекрасная звукоизоляция. — На фоне всего этого мне кажется — как ни чудовищно это звучит, — что и убийство отца было в некотором роде попыткой побега. Первой удачной попыткой. Это по крайней мере объясняет, почему Дэвид играл в молчанку на суде.

— Он молчал, потому что не мог говорить! — выпалила я, но тут же пожалела о своей вспышке.

Быть может, Борг прав. Разве не об этом писал Дэвид перед тем, как уйти из Центра? Возможно, молчание было запланированной частью бегства? Да, а возможно, парень наговаривал на себя, чтобы облегчить мне бремя вины.

Следователь тем временем саркастически поднял бровь:

— Дэвиду предлагали дать показания в письменном виде. Он отказался… Кстати, вы знаете, какая у него любимая песня?

Интересно, копов в полицейской академии специально учат менять темы, вводя опрашиваемого в ступор, или это особый талант Борга?

Я пожала плечами, пытаясь сохранять внешнее безразличие.

— Откуда? В детстве Дэвиду нравился Эминем. Но это когда было.

Полицейский довольно улыбнулся:

— «Козерог» американской группы «Тридцать секунд до Марса». Слышали?

Я покачала головой. Название группы показалось знакомым. Что они играют? Ну уж точно не рэп. В этом я убедилась, когда Борг тихо запел на английском:

So I run, hide and tell myself

I’ll start again with a brand new name

And eyes that see into infinity

I will disappear…[34]

Я поежилась, будто в душноватом помещении внезапно потянуло сквозняком:

— Откуда вы знаете, что это любимая песня Дэвида?

— Это мелодия входящего вызова на его айфоне.

Мне понадобилось несколько мгновений под цепким взглядом Борга, чтобы в голове сложилась ясная картинка. И как только это произошло, от желания придушить гадкого копа свело пальцы.

— Вы нашли его телефон? — воскликнула я. — Где? Почему вы раньше ничего не сказали?!

— Собственно, я не обязан. — Следователь скрестил руки на груди. Гигантский циферблат, украшавший его запястье, показывал, что мне пора домой. — Так что считайте это одолжением. Да. Его нашли. Отследили, как только мобильник включили. Телефон подобрал на вокзале во Фредерисии один наркоман. Обменял его на травку. Ну а мои коллеги взяли дилера. С телефоном тот расстаться еще не успел… Вам не кажется, что песенка звучит как послание?

Я мотнула головой. Нет, это просто ерунда какая-то.

— Зачем Дэвиду было сбегать?! Ему не угрожали ни родители-садисты, ни полный контроль в филиале психиатрической клиники. Он жил насыщенной жизнью, имел интересную работу, был счастлив…

— А был ли? — оборвал меня Борг. — Что, если миляга Генри слишком давил на Шторма, пытался контролировать его жизнь? Пусть мягко, по-отечески, но все же душил заботой? Похоже, Дэвид больше всего стремился к свободе, был ею одержим. Что, если, скажем, он хотел уйти из агентства, а Генри не позволял ему этого сделать? И потом, остаются удаленные фото и сообщения в инстаграме. Мы все еще рассматриваем версию, что Шторму могли угрожать. А бегство — это испытанный и удачный способ решить свои проблемы. Один раз парню уже удалось создать новую личность и даже изменить внешность почти до неузнаваемости. Да, мне попалось фото Дэвида в полицейских архивах, —