Читаем без скачивания Оползень (Сборник) - Десмонд Бэгли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он глянул искоса, что-то пробурчал, я не разобрал что, и продолжил свой путь. Другого движения на дороге за все время нашего пребывания там не было.
В половине пятого я поднялся и направился в дом, чтобы повидать Франческу.
— Нам надо поужинать как можно раньше, — сказал я. — Когда стемнеет, отправимся к шахте.
— На ужин будут консервы, — ответила она, — их недолго разогреть. Ночью, может быть, захочется есть, и я перед отъездом приготовила два больших термоса с едой. И еще термосы с кофе.
— Вы хорошо распорядились моими деньгами, — сказал я.
Она проигнорировала эти слова.
— Мне понадобится вода. Вам не трудно сходить к ручью?
— Если вы пойдете со мной, — сказал я. — Не мешает немного прогуляться.
Неожиданно у меня появилась потребность поговорить с ней.
— Хорошо, — согласилась она и, открыв буфет, достала оттуда три брезентовых ведра.
По дороге я завел разговор:
— Во время войны вы ведь были совсем крошкой?
— Да, мне было всего десять лет, когда мы с отцом ушли в горы. — Она обвела рукой окрестные скалы. — В эти горы.
— Такая жизнь мало подходит для девочки.
Она подумала над моими словами.
— Вначале было весело. Каждый ребенок любит проводить школьные каникулы за городом в палатках, и для меня такая жизнь была сплошными каникулами. Да, было весело…
— Когда же кончилось веселье?
На ее лице появилось выражение глубокой печали.
— Когда люди стали умирать. Когда начались бои, уже было не до веселья…
— И вы работали в лазарете?
— Да, я ухаживала и за Уокером, когда он прибыл к нам из лагеря военнопленных. Вы об этом знали?
Я вспомнил, как Уокер рассказывал мне о маленькой, но очень серьезной девочке, которая хотела, чтобы он поскорее выздоровел и опять пошел убивать немцев.
— Да, он говорил.
Мы дошли до ручья, я с сомнением посмотрел на воду. Она была прозрачной, но я спросил на всякий случай:
— А пригодна она для питья?
— Вскипятим, и все будет в порядке, — ответила Франческа и, нагнувшись, стала делать углубление в дне. — Нужно выкопать ямку для ведра, так легче будет набирать воду.
Я помог ей выкопать углубление, подумав, что такая практичность — результат партизанского воспитания. Если бы я один пошел за водой, то наверняка весь бы вымок и перепачкался.
Раскопав достаточно глубокую лунку на дне ручья, мы уселись на берегу, ожидая, пока осядет муть, и я возобновил разговор:
— А Курце был хоть раз ранен?
— Нет, ему везло. Ни одной царапины, хотя возможностей у него было предостаточно.
Я предложил ей сигарету и дал прикурить.
— Хорошо воевал?
— Все хорошо воевали, — сказала она и задумчиво затянулась сигаретой. — Но Курце, похоже, нравилось это занятие. Он убил много немцев… и итальянцев.
— Каких итальянцев? — живо спросил я. Мне вспомнился рассказ Уокера.
— Фашистов, — ответила она. — Тех, что остались верны Муссолини в период республики Сало.[11] В этих горах шла гражданская война. Вы знали об этом? Может, слышали?
— Нет, — признался я. — Я вообще очень мало знаю об Италии.
Мы посидели немного молча.
— Значит, Курце был убийцей?
— Он был хорошим солдатом. Он прирожденный вожак.
Я сменил тему.
— А как погиб Альберто?
— Он сорвался со скалы, когда немцы устроили облаву в секторе Умберто. Говорили, что Курце пошел спасать его, но не успел.
— Хм, я слышал приблизительно то же самое. А отчего умерли Харрисон и Паркер?
Она сдвинула брови.
— Харрисон и Паркер? Ах да, они воевали в иностранном легионе. Они погибли в бою. Только в разное время.
— А Донато Ринальди? Как он погиб?
— Его нашли мертвым около лагеря, с разбитой головой. Он лежал у подножия скалы, и все решили, что он сорвался во время подъема. Загадочная история.
— А зачем он полез туда? Он что, увлекался альпинизмом?
— Не думаю, но он был молод, а молодые люди и не такие глупости совершают.
Я улыбнулся, подумав про себя — не только молодые совершают глупости, и бросил в ручей камешек.
— Напоминает известную песенку про десять негритят: «И их осталось двое…» Почему же уехал Уокер?
Она внимательно посмотрела на меня:
— Вы что, считаете, они не сами погибли? Кто-то из лагеря убил их?
Я пожал плечами.
— Я не утверждаю этого, но кое-кому их смерть была выгодна. Судите сами, шесть человек прячут золото, и вскоре четверо из них погибают один за другим. — Я бросил в воду еще один камешек. — Кому это могло быть выгодно? Уокеру и Курце. А почему уехал Уокер?
— Не знаю. Он уехал неожиданно. Помню, отцу он сказал, что хочет прорваться к союзникам. Они тогда уже были близко.
— А когда Уокер уходил, Курце был в лагере?
Она долго вспоминала.
— Не знаю. Не могу вспомнить.
— Сам Уокер говорит, что сбежал, потому что боялся Курце. Он и сейчас его боится, и по той же причине. Наш Кобус действительно бывает страшен, иногда.
Франческа медленно заговорила:
— Альберто там, на скале… Курце мог…
— …столкнуть его? Да, мог. Еще Уокер говорил, что Паркеру стреляли в затылок. По всем свидетельствам, включая ваше, Курце — прирожденный убийца. Все сходится.
— Я всегда считала Курце вспыльчивым человеком, но…
— Вы сомневаетесь? Тогда почему он вам так не нравится, Франческа?
Она бросила окурок в воду и смотрела, как он плывет по течению.
— Просто недоразумение, которое случается между мужчиной и женщиной. Он был… слишком настойчив.
— Когда это произошло?
— Три года назад. Сразу после моего замужества.
Я колебался. Мне так хотелось расспросить ее об этом замужестве, но она резко встала.
— Пора набирать воду.
На обратном пути я сказал:
— Похоже, мне надо быть готовым к нападению Курце — он, возможно, опасен. Вам лучше рассказать эту историю Пьеро, чтобы и он был начеку.
Она остановилась.
— Я думала, Курце ваш друг. Считала, что вы на его стороне…
— Я ни на чьей стороне. Но не могу допустить убийства.
Остаток пути мы прошли молча. До самой темноты Франческа хлопотала на кухне. Как только стемнело, все занялись приготовлениями. Погрузили в багажник кирки и лопаты, несколько фонарей. Пьеро достал герметичную лампу Тиллея и полгаллона керосина — в туннеле такая лампа будет полезнее фонарей. Из прицепа он выкатил еще и тачку, сказав:
— Думаю, пригодится для уборки камней — не стоит оставлять их у входа.
Мне понравилась его предусмотрительность, я-то об этом не подумал.
Курце с профессиональным видом осмотрел кирки, но не нашел к чему придраться. По мне, кирка и есть кирка, а заступ — все равно лопата, но я допускаю, что даже в таком деле могут быть большие специалисты.
Помогая Пьеро укладывать в багажник тачку, я наступил на камень, нога подвернулась, и я всем телом рухнул на Курце.
— Прости, — пробормотал я.
— Нечего извиняться, лучше смотри под ноги, — проворчал он.
Нам удалось засунуть тачку в багажник, хотя после этого крышка не закрывалась. Тут я тихо сказал Курце:
— Я бы хотел поговорить с тобой… вон там.
Мы отошли немного от остальных, где нас прикрыла сгустившаяся темнота.
— Ну, что? — спросил Курце.
Я похлопал по твердому предмету, выпиравшему из-под куртки на его груди, и сказал:
— Похоже, у тебя здесь оружие.
— Оружие, — сказал он.
— В кого собираешься стрелять?
— В любого, кто станет между мной и золотом.
— Слушай внимательно, — твердо сказал я, — ты ни в кого стрелять не будешь, потому что отдашь оружие мне. Если не согласен, можешь один откапывать свое золото. Я приехал в Италию не для того, чтобы кого-то убивать. Я не убийца.
— Малыш, — сказал Курце, — если тебе так нужен этот пистолет, то попробуй отнять его у меня.
— Ты, конечно, можешь загнать нас в шахту под дулом пистолета. Но в темноте легко схлопотать камнем по башке, стоит только зазеваться — скорее всего я буду одним из тех, кто позаботится об этом. А когда ты, угрожая оружием, получишь золото, тебе останется только куковать рядом с ним. Без помощи друзей Франчески ты не сможешь перевезти его на побережье, а без меня — вывезти из Италии.
Я загонял его в угол. Этот прием я использовал с момента нашего отплытия из Южной Африки в тех случаях, когда он начинал взбрыкивать, и всегда успешно. Курце опять проиграл и понял это.
— А откуда ты знаешь, что в этих Богом проклятых горах не засели партизаны графини, готовые наброситься на нас, как только мы откроем туннель?
— Да оттуда, что им неизвестно, где мы находимся, — ответил я. — Единственное место, которое знают водители, — Варци. Им дано указание прибыть туда. Да и не тянут они нападать: графиня — наша заложница.