Читаем без скачивания Маркиза Бонопарта - Виктория Дьякова

Вернувшись из Павловска, Лиз сообщила Анне и своему сыну, князю Александру Потемкину, что имеет намерение отправиться в Сибирь и снова уговаривать Алексея принять условия императора.

– Но вы же больны, матушка! – вскричал, выслушав ее, Александр. – Эта поездка убьет вас. Достаточно, что уже умерла там маркиза. – Но видя, что мать не собирается менять решения, вдруг предложил: – Если так, я не отпущу вас одну. Я поеду с вами.

– Это невозможно, Александр, – горячо возразила Лиз. – Ты же на службе, и император не отпустит тебя…

– Я уеду самовольно, – настаивал сын. – И если Алексей Александрович подпишет документ, то император всего лишь пожурит меня и извинит…

– А если нет? – спросила у него Анна Орлова, хранившая до того молчание.

– Тогда, – молодой князь присвистнул, – тогда я тоже возьму молот и буду вместе с Алексеем Александровичем заниматься ручным трудом…

– Что ж, если так, – Анна Орлова взглянула на обоих, – мне тоже ничего не остается, как отправиться с вами к Алексею. Вместе с Александром мы встанем на колени и будем молить его, чтобы он подписал эту проклятую бумагу. Он не сможет отказаться. Победа или смерть – третьего просто не дано. Почти как в день Бородинской баталии.

Комендант Нерчинска был чрезвычайно удивлен, когда утром в самый канун Рождества к нему явился гвардейский полковник князь Александр Потемкин и, показав предписание императора, вежливо, но очень холодно попросил предоставить ему свидание с Алексеем Анненковым.

– Как он себя чувствует, скажите мне, он здоров? – спросила у коменданта женщина, вошедшая вслед за князем.

Она вся была закутана в меха, и комендант не рассмотрел ее лица.

– Анненков здоров, – проговорил он, глядя на приезжую с любопытством, – только печалится очень. Жена у него померла недавно. А вы что ж, тоже к нему намерены идти?

– Намерена, – подтвердила женщина. – Разве нельзя?

– Нельзя, – ответил ей комендант. – Девицам к каторжным нельзя. Только женам.

– Вот уж польстили мне, – женщина слабо рассмеялась и откинула капюшон – длинные волосы рассыпались по ее плечам, в них проскальзывала седина. – Какая ж я девица? Я уж только в бабушки гожусь. Я – мать вот этого господина, – она прикоснулась к плечу князя Александра, – княгиня Потемкина, если слышали, конечно…

– Как не слышать, – ошеломленно проговорил комендант. – Вы уж простите, ваша светлость, не признал… Я ведь при покойном-то Александре Павловиче – царство ему небесное, – в столице служил. Вот уж никак не предполагал, что пожалуете…

– Так вы проводите нас, милейший? – спросил у него настойчиво Александр. – Или мы сами пойдем. Только скажите куда…

– Как же, как же, лично-с, всенепременно-с, – комендант вскочил со стула, одернул голубой мундир и, накинув шинель, поспешил пригласить гостей: – Идемте со мной. Прошу-с. Вот так штука вышла, – бубнил он под нос. – Сама княгиня Потемкина пожаловали… самолично-с… Супружнице расскажу, век не поверит…

– Ну как? – спросила Анна, когда они появились на крыльце – она ожидала в санях.

– Вот господин комендант лично нас провожает, – весело ответил ей Александр. – Так что все в порядке.

Княгиня Орлова кивнула удовлетворенно и, выйдя из саней, тоже направилась за всеми до обособленного поселка, где жили ссыльные. Поселок состоял из десятка небольших бревенчатых домов и был обнесен высоким забором. Все ходы и выходы в нем охранялись часовыми.

Пока шли, комендант все время оглядывался на Потемкину и даже едва не упал, поскользнувшись, но Александр вовремя поддержал его.

– Осторожней, любезный, а то мы без вас заплутаем, – предупредил он и, взглянув на мать, нахмурился: – Вы бы капюшон надели, матушка, мороз-то…

Лиза, казалось, не слышала его. Всем своим существом она устремилась к грядущей встрече.

Остановившись у одного из домиков, комендант указал им:

– Здесь он.

Александр Потемкин посторонился, пропуская мать вперед. С замиранием сердца Лиза постучала в дверь.

– Войдите, – услышала она в ответ родной ее сердцу голос.

Разлука, длившаяся три года, заканчивалась. Обернувшись к Анне и сыну, княгиня легко надавила на дверь. Орлова перекрестила ее, благословляя. Как и Саша, она осталась на улице с комендантом – дожидаться Лиз.

Алексей Анненков лежал одетым на кровати, курил трубку и читал. Когда дверь открылась, он поднял глаза – книга с трубкой выпали из его рук. Он резко встал.

– Лиза, ты… – Он не верил собственным глазам.

– Я снова приехала к тебе, – проговорила она, входя в горницу, – чтобы просить тебя подписать условия императора и вернуться ко мне…

– Мы уже говорили об этом, Лиз, – Алексей хотел обнять ее и прижать к себе, но слыша за дверью голос коменданта, он не решался.

– Ты не согласишься? – спросила она настороженно. – Даже теперь, когда мы оба свободны, ты не согласишься?! – Княгиня содрогнулась. Сжав руки, она повернулась к нему спиной и выбежала на крыльцо.

Не видя за слезами дороги, она шла по снегу вдоль забора, держа перед собой проклятую грамоту государя. Ветер рвал черные волосы Лиз, овевал открытую в распахнутой шубе шею… Взглянув на нее, Александр и Анна все поняли. Анна Орлова подтолкнула молодого князя, и собравшись с духом, Александр вошел к Анненкову.

Алексей стоял у окна, глядя на Лиз, и лицо его прорезали две трагические морщины. Услышав, что кто-то вошел, он обернулся.

– Вы тоже здесь? – спросил у князя с удивлением.

– Я не мог отпустить матушку одну, – ответил Потемкин, – она тяжело больна. Я вас прошу, Алексей Александрович, – он понизил голос, – пощадите мою мать.

– Помилуйте, Александр! – воскликнул Анненков. – Вы полагаете, я желаю отомстить ей? Ни в коем случае. Я всегда боготворил ее и ничего не изменилось для меня теперь. Вы знаете, что предлагает мне император? – спросил он у Александра, помрачнев еще больше.

– Знаю, – кивнул молодой полковник.

– И как бы вы поступили на моем месте?

– Так же, как вы, – ответил тот, – кроме единственного случая. Если бы такая женщина, как моя мать, попросила бы меня поступить иначе. Вы всегда были для меня образцом мужества и достоинства, – продолжал Саша горячо, – я равнялся на вас. И скажи мне кто, что вы пожертвовали честью, я бы высмеял того человека, не поверив ему. Я сказал бы сам, что честь – она превыше всего. Но теперь ведь не о чести дело – о жизни ее светлости. Я прошу вас, Алексей Александрович, пощадите матушку.

Александр сделал попытку опуститься, но Анненков не позволил ему:

– Вы с ума сошли, полковник! Немедленно прекратите это!

– Как мне еще убедить вас? Вы спасли меня под Бородино, спасите и сейчас… Спасите нас обоих.