Читаем без скачивания Аромат роз - Кэтрин Андерсон

Старейшина присяжных прокашлялся.

— Мы, жюри присяжных, находим, что обвиняемая Кэтрин Мак-Говерн… — Он сознательно сделал продолжительную паузу. Зак готов был придушить его за это. Неужели напыщенный осел не понимает, что она сейчас чувствует! Старейшина присяжных растянул губы в улыбке и снова прокашлялся. — Невиновна!

Зак не чувствовал под собой ног. Он вскочил, ухватившись за спинку стула, стоящего перед ним. Невиновна! Безумная радость охватила его. Слезы брызнули из глаз. Невиновна! Он бросился в проход между рядами, задевая за стулья. Невиновна!

Судья призвал зал к порядку, затем обратился к Заку.

— Пожалуйста, мистер Мак-Говерн, не спешите! Зак замер. Какая-то толстуха преграждала ему путь.

«Не спешить? Но ведь все кончено, не так ли? Вердикт „невиновна“. Значит, Кэйт свободна и может идти?»

Он остановился, пытаясь прийти в себя.

Судья Мак-Гилрой сложил ладони и окинул публику суровым взглядом.

— Вчера Райан Блейкли сообщил нам кое-что, имеющее отношение к прошлому Закарии Мак-Говерна. Мы выяснили, что мистер Мак-Говерн не имеет ни малейшего отношения к случившемуся. Я упоминаю об этом лишь потому, что некоторые люди слышали вчера эти беспочвенные обвинения. Надеюсь, они поняли, что все это — бред неуравновешенного человека.

Стон облегчения готов был вырваться из груди Зака. Между тем судья продолжал:

— Для меня и, как надеюсь, для всех присутствующих здесь, ясно, что Кэйт и Миранда Мак-Говерн достаточно пострадали не только от рук Джозефа Блейкли, да упокоит Бог его душу, но и от всего нашего общества… — Он снова сурово посмотрел в зал. — Нет здесь, в этом зале, никого, кто мог бы сказать о себе, что не судачил хоть раз о том, что происходило в семье Блейкли? От своего имени и от имени нашего общества я приношу извинения миссис Мак-Говерн, ибо почти все так или иначе препятствовали ей и ее дочери обрести свободу и безопасность. Получив этот горький урок, мы можем только надеяться, что будем лучше понимать друг друга, ибо не все таково, каким кажется.

Худенькие плечи Кэйт содрогались от рыданий. Пренебрегая установленным в суде порядком, Зак пробивался к ней через толпу, заполнявшую центральный проход. Он хотел лишь одного — прикоснуться к ней.

Судья Мак-Гилрой, увидев Зака, поманил его.

— Идите, идите, мистер Мак-Говерн. Сейчас самое время забрать жену и отправиться с ней домой.

С этими словами он трижды стукнул молотком по столу и поднялся на ноги.

— Вы слышали вердикт, леди и джентльмены. Заседание окончено. Вы можете разойтись. Дайте возможность этим людям уйти с миром. Убежден, теперь мы общими усилиями поможем им обрести радость и покой, счастливую жизнь без бурь и препятствий.

Заку только казалось, что он идет, на самом же деле, пробиваясь сквозь толпу, он мчался к барьеру, отгораживающему скамью подсудимых. С криком радости он схватил в объятия Кэйт и закружился вместе с нею.

Судья фыркнул и постучал молотком.

— Если это возможно, я бы хотел снять это «платье» и угостить мисс Миранду самым лучшим шипучим напитком, какой только найдется в этом городе. Как вы думаете, согласится ли она установить дружеские отношения с эксцентричным пожилым человеком, если увидит, что он носит брюки, как все мужчины?

Зак перестал кружить Кэйт, и она со смехом приняла любезное предложение судьи. Потом Зак спрятал лицо у нее на груди, не обращая никакого внимания на то, что его видят посторонние. Откуда-то с улицы доносились крики:

— Невиновна! Они признали ее невиновной!

Эти слова наполняли его душу такой радостью, что он чуть не плакал.

Вокруг них уже начали собираться люди. Дефлер с помощником, шериф со своей дородной женой; какие-то пары, с которыми Зак никогда не был знаком, подходили к ним с поздравлениями.

— Они вынесли единственно возможный вердикт.

— Мы так обрадовались, узнав, что все так хорошо завершилось…

— Это все ваша прелестная девочка! С какой отвагой она давала показания!

Зак продолжал обнимать Кэйт, не замечая тянущихся к нему рук. Да будут прокляты все правила приличия и хорошие манеры! Он хотел только одного — прижимать ее к груди и не отпускать никогда.

— Шериф!!!

Помощник шерифа Рассел влетел в зал суда, едва переводя дух. Услышав его голос, Зак стремительно обернулся. Помощник шерифа был без шляпы и вытирал потный лоб рукавом рубашки. Его глаза блуждали.

— Я и подумать не мог… Он, должно быть, слышал, как кричали на улице, обсуждая вердикт. До меня донеслись его вопли из камеры, но, когда я туда пришел, было поздно…

Шериф поднял руку.

— Помедленнее, Рассел. Вы несете какую-то чушь! Что случилось?

— Блейкли! — воскликнул Рассел. — Он повесился на простыне!

Кэйт вскрикнула. Ее охватила дрожь. Она дернулась, отстраняясь от Зака. Ошеломленный услышанным, он поддержал Кэйт, увидев, что ей плохо, но не сразу поняв, что у нее глубокий обморок.

Луна осветила розовый сад, залила серебром цветы и листья. Кэйт положила руки на-ветхую изгородь; в лицо ей дул теплый летний ветерок. Она вдыхала запахи летней ночи, и глубокий покой снизошел на ее душу. Подумав о Заке, она улыбнулась. Какой долгий путь прошли они с тех пор, как последний раз стояли здесь в темноте.

Она услышала, как хлопнула дверь, и, точно так же, как и тогда, на пороге появился Зак. На нем не было ничего, кроме бриджей. Лунный свет упал на него: широкая грудь, сильные руки, взъерошенные иссиня-черные волосы. Увидев ее, он быстро сбежал вниз.

— Кэйт, любовь моя, почему ты не позвала меня? Я проснулся и увидел в постели только Миранду и собаку.

Направляясь к ней, он наступил на что-то босой ногой.

— О Господи!

Слезы радости струились по ее лицу. Она видела, как он перемахнул через ограду. Кэйт неторопливо пошла навстречу любимому. Прижавшись к нему, она вздрогнула от охватившей ее нежности. Нежность и понимание. Доверие и близость. Любовь. Благодаря Заку Кэйт знала теперь, как все это прекрасно.

— Что ты здесь делаешь? — негромко спросил он.

— Хотелось немного подумать, отозвалась она, — а здесь, кажется, самое подходящее место для этого. — Она наклонилась к цветам. — Здесь, в розовом саду. Прощай, прошлое, и да благословит Бог наше будущее!

Он провел ладонью по ее щекам и большим пальцем осторожно вытер слезы.

— Чем я могу тебе помочь? Я ведь умею хорошо слушать. Знаю, тебе тяжело от того, что сделал Райан, но ты не должна осуждать себя, Кэйт. Он, видно, не смог примириться с тем, что услышал о своем брате, да и о себе самом. Может, я покажусь тебе бессердечным, но, по-моему, он нашел для себя не самый плохой выход, ибо только смерть принесет ему покой.