Читаем без скачивания Режим бога (Последний шаг) - Сергей Гомонов

— Добрый день еще одному кемлину! — крикнул он издалека, а подойдя, крепко и дружелюбно пожал руки журналиста. — Кажется, я слишком рано побеспокоил вас своим письмом?

Ноиро растянул губы в притворной улыбке:

— Это, — показал он на костыль, — для создания образа. Не обращайте внимания.

Тезка журналиста, мэтр Гиадо, казался старше своего иностранного спутника, но что-то подсказало Сотису, что эти двое — ровесники. Ноиро Гиадо был почти седым и очень серьезным пожилым мужчиной, не привыкшим к мальчишеским выходкам. Именно поэтому он предпочитал наблюдать, как Сокар лазает по скалам, а сам солидно стоял в сторонке и, если в камнях не было прорубленных ступенек, он отказывался от штурма и ждал, когда сузалиец наконец насмотрится на достопримечательности. Длиннолицый, с чуть обрюзгшим подбородком и слабовольным прикусом тонких бледных губ, когда верхние резцы наклонены внутрь, будто втянуты в рот, Гиадо вызывал некоторую жалость. Женщины, особенно кемлинские, таких всегда любили и облепляли заботой, отчего-то решая, что все невзгоды они перенесут лучше этих «бедненьких» и чувствительных неудачников.

Сокар смотрел на молодого Ноиро с детским непосредственным любопытством.

— Я очень раз знакомству с вами! — сообщил он, почти незаметно коверкая произношение и широко улыбаясь. — Признаться, я не думал, что вы настолько молоды, господин Сотис. Или вам удобнее, чтобы я называл вас господином Симманом?

— Мне удобнее — просто Ноиро.

Мэтр Гиадо тускло улыбнулся своими безвольными губами, услышав имя.

— Ну так что, — не моргнув, продолжил Сокар, — вы дали согласие на участие в передаче мэтра Дэсвери, Ноиро?

Журналист замялся. Сузалиец воспользовался паузой и вставил:

— Может быть, спустимся к морю и побродим в пещерах? Вас это не затруднит? — он указал глазами на костыль, и журналист покачал головой. — Да, Ноиро, мой приятель Сэн сказал, что вы лишены каких-либо вещественных улик по Туллии. Но это не столь важно, ведь есть свидетельства других очевидцев.

Они вчетвером направились к вырубленным в скале ступеням, ведущим вниз, на небольшую каменную площадку, сплошь покрытую засохшими черными водорослями, остающимися там после каждого прилива.

— Всё, в том числе и свидетельства полярников, признали фальсификацией, — ответил Ноиро, вспоминая, как бегали они с отцом наперегонки по этим ступенькам, пугая маму. Лестница вилась среди уступов и, хотя была достаточно пологой, при взгляде вниз дыхание захватывало и кружилась голова. Но идти по ней было нетрудно, даже опираясь на костыль.

— Что же? Время прошло, страсти улеглись, и материал теперь можно реанимировать, представить, как пересмотренное дело, — сказал Сэн Дэсвери, бодро прыгая по ступеням и поглядывая на сопящего математика Гиадо, которому все эти упражнения были откровенно не по душе. — В Сузалу это практикуют.

— Да, у нас в Раравозо такими вопросами занимаются специально обученные люди, — хохотнул далеко убежавший вниз Рато Сокар; он теперь стоял и, подбоченившись, ждал своих спутников. — Они высчитывают настроения аудитории, спрос на ту или иную тему, шанс завладеть интересом публики, а кроме того — когда какую продукцию, хоть сериал, хоть телепередачу, можно выпустить повторно и еще раз сорвать куш, не вызвав праведного гнева зрителей. Так вот, ваше время, Ноиро, настало. Тот инцидент давно забыт. Вопли отдельных ортодоксов принимать во внимание не будем: комара только у самого уха слышно, а конь скачет быстрее ветра. Пусть жужжат!

— У меня осталось несколько отпечатанных фотографий, — неожиданно для самого себя признался журналист. Он держал это в секрете ото всех, опасаясь, что, прознав об уцелевших снимках, власти могут отнять у него последнее доказательство. — Но вы же сами понимаете, что без пленки фото доказательной силы не имеет.

Запрокинув разлохмаченную голову, сузалиец рассмеялся.

— Так и вижу группу полярников, которые на вездеходах волокут к Сарталийской Возвышенности муляжи ящеров, чтобы потешить тщеславие одного весьма юного журналиста! Ноиро, будьте уверены: нам — нам! — он показал на Дэсвери, на себя и, чуть замешкавшись, на мэтра Гиадо, — ни к чему эти бесконечные заключения экспертизы, которым подвергали ваши материалы. Мы видели те кадры. Успели увидеть. Это просочилось даже на сузалийское телевидение, хотя даю голову на отсечение — ваши правители на многое пошли бы, чтобы стереть все увиденное из памяти наших граждан. Мы слышали также и выступления ваших друзей-полярников: я лично переводил их показания на сузалийский для канала «Сеопсер-2». Нам нужно, чтобы вы просто еще раз поведали перед телекамерой свою историю. Если у вас остались фотографии — ну так это вообще чудесно!

Тем временем они спустились на каменную площадку. Набойкой на костыле Ноиро столкнул в прибой трупик засохшего рачка.

— Хотите узнать, как я докатился до жизни такой? — Рато Сокар склонил голову к плечу и спрыгнул на песчаный берег, окаймленный с одной стороны кружевной пеной набегавших волн, а с другой — причудливыми вензелями скал, внутри которых за миллионы лет вода прогрызла множество ходов и галерей.

Еще двадцать лет назад Сокар состоял в рядах академических археологов сузалийского университета Раравозо — столицы страны. Еще двадцать лет назад он и сам отмел бы любую крамолу, сказанную в адрес классической датировки эпох, событий и артефактов. Еще двадцать лет назад эволюция всего сущего на Тийро в его представлении проходила линейно, от простого к сложному, как писали в учебниках и читали на лекциях. Все было до смешного элементарно: нашел что-то, не вписывающееся в рамки, будь то кость или осколок рукотворного предмета, — не умничай, лезь в справочник и найди, на что это походит, а при совпадении хотя бы на семьдесят процентов смело датируй свой артефакт тем же периодом, что указан во вспомогательной литературе.

— На самый крайний затруднительный случай к нашим услугам был радиоуглеродный анализ[11], — добавил Сокар, медленно бредя рядом с Ноиро по усыпанному сухим ракушечником песку. — Но он действенен, как вы понимаете, только в отношении органики. Скажем, я смогу более или менее точно установить возраст вот этой раковины. — Он легко нагнулся и поднял одну из перламутровых створок бывшего убежища моллюска. — Могу с грехом пополам датировать, когда погибли водоросли, затесавшиеся в расщелины этих камней. Но мне никогда не удастся при помощи этого метода хотя бы приблизительно установить, сколько лет самим камням. А если бы из них было выстроено какое-нибудь сооружение, то вряд ли удалось бы классифицировать его по углероду-четырнадцать.