Читаем без скачивания Томчин - Иван Петров

Надо сыновей приучать к правлению и войне, как будто нет меня уже на свете. Посмотрю, пока жив, как справляться станут. Хватит мне воевать и на блюдечке им победы над царствами, мир и покой в стране, приносить. Ни сильнее, ни умнее пока они не становятся, а хочешь — не хочешь, править после меня в этом мире им. Увидят, что война — не грабеж, а способ создания и сохранения силы государства. Пусть сами Гургани возьмут. Чтобы не разграбили все, как дикари, не разорили, отдадим в управление весь этот край Зучи. Он у нас самый кровожадный. Но и пастух не режет своих овец, доказывая удаль молодецкую. Вот пусть Зучи свой новый народ хотя бы охраняет. Чагатай и Октай Отрар брали, опыт имеют, им задача Теркен-хатун живьем взять. Все тоже самое, что и с ее племянником, только город разрушать не надо, тут Зучи пусть за новой столицей своих владений присмотрит, войска дам.

Следующий шаг — разрушить или заблокировать места возможной концентрации подкреплений в Хорасане. До взятия столицы возложим этот груз на троицу преследователей Мухаммада. Будут принимать верность городов, закрывших перед его носом свои ворота, и громить тех, кто попытается его укрыть. Пусть тремя реками огня прольются они вслед за хорезмшахом, метающимся по стране и собирающим войска. И четвертое — наследник, Джелал. Самое сложное. Сыновья могут не справиться, но пусть хотя бы попробуют. А не выйдет — тогда вспомним, что я еще не умер. Только тогда.

Съездил на местный невольничий рынок, поискать соотечественников, поговорить. В основном все рабы — местные. Кроме них были китайцы, индийцы, арабы, немного негров. Пара итальянцев затесалась, греческая семья. Всех реквизировал в казну и тут же отпустил. Говорят, по домам есть русские невольники, но — мало, искать надо на огородах, в полях. Отпущенные разбрелись, кто — куда, скоро опять попадутся работорговцам, продадут их в другом городе. У кого хватит ума, прибьются к нашим войскам, шанс я им все-таки подарил. Надо было детей в Монголию отправить, но — семьи разбивать? Пока думал, все разбежались. Придется опять разведку напрягать, хочется пообщаться, может, слова знакомые разберу, пусть поищут земляков.

Отец закончил десятилетку в пятнадцать лет. Экзамены за четвертый и восьмой класс сдавал экстерном, тогда это разрешалось. Выпускной вечер был двадцатого, а в воскресенье, двадцать второго июня, началась война. Год проработал учителем математики в старших классах родной школы, шестнадцатилетним добровольцем ушел на фронт и — сразу под Сталинград. В сорок четвертом демобилизован по ранению. В восемнадцать. Его друг не доехал до фронта, эшелон разбомбили, потерял ногу. Другие люди, другое поколение…

Через пятьдесят лет. Дядя Юра до этого дожил и я помню.

Кто наследует мою Монголию? Пожалуй, я боюсь об этом думать. Это говорю я, Чингисхан.

Прибыл Боорчу, привел свежую дивизию на замену повоевавшим. Друг, конечно, понять можно, столько лет из Монголии не вылезал, решил, что кто-то трусом его посчитает. Приказ мой нарушил. Кому еще я страну в свое отсутствие доверить мог? Китай на Мухали, но тот воюет постоянно. Простим друга-неслуха и попытаемся побыстрее выпихнуть назад. А пока Джелме главным побудет, Убилай ему в помощь по военным делам и брат Хасар по семейным. Вот такая тебе цена, Боорчу, любитель подвигов. Хорошо хоть Бортэ разумный человек, на войну не убегает, тыл мне обеспечивает, страну изнутри оберегает. Этот труд для меня многократно важнее ратных успехов моих генералов. Так и я умею, сам научил, а без Боорчу и Бортэ мне не справиться, этого я и боюсь. Не дай бог убьют или ранят в бою? Хоть грудью его закрывай. И кто здесь у нас трус?

И еще нам с Люськой радость. Ну, Боорчу, ну, друг, называется! Два дня тихой мышкой сидел и, решив, что гроза откладывается, выложил. Хулан с ним приехала, Хулигана дома на Бортэ и Хасара оставила, а сама не выдержала, соскучилась сильно, за меня переживает, спать не могла, вдруг — убъют и больше не увидимся. Люська радуется, обещает охранять — волос с головы не упадет, соскучилась по подруге. А я не могу воевать, когда жена рядом. Дома я другой: вся хитрость и жестокость исчезают. Перерыв у нас с войной намечается. Хулан прибыла. Кланяйтесь, Мухаммад и Джелал, благодарите. А и ладно, праздник у меня, моя любимая приехала! Ура! Ура! Как щенок. Она меня любит!

Доставила мне разведка пару местных русских, на разговор. Один — не на много младше меня, ребенком в полон попал. В какой-то деревеньке под Рязанью жил, языка не помнит, забыл давно: "Разан, Разан". Второй вообще викингом оказался, его новгородцы половцам продали, те — грузинам. Сюда из Дамаска попал, с караваном. Русских ненавидит, языка не знает. Здоров как черт, взял его Люське в отряд охраны, будет ее молодцов северным премудростям в обращении с мечом учить. С японцами пообщается. Захочет уйти — уйдет. Согласился, клятву принес. Норвежец, наверно. Прохрипел ему: "Норге". Залопотал, в глазах слезы. Старику лачугу купили, денег немного дал, чтобы не ограбили. Пусть здесь доживает. Какая там Русь, здесь его родина и зовут его Али. Другого имени не помнит.

Если бы не Хулан, не видать мне трехмесячного отпуска, как своих ушей. А так — начальник со мной согласился и, на свой шестидесятидевятилетний юбилей, отпустил мою душеньку восвояси, до осени. Старый перечник, что он в этих делах понимает! Любимая жена приехала, а он только три месяца дал. Ну ничего, нашли удобное место у Гиссарских гор для летовки, кони за лето в полях откормятся, воины отдохнут, как следует. И нам с Хулан и Люськой неподалеку курорт достался — этакий зеленый и тенистый оазис, утопающий в садах. Лучше Самарканда. Городишко поблизости, Несеф прозывается, будем по утрам на рынок за парным молоком и абрикосами бегать. Или спать до позднего утра, если ночи не хватит. Сто лет у меня летнего отпуска не было. По такому случаю я гамак изобрел, в саду натянули. Хулан решила, что это — качели, визжит, радуется изобретению. Пойду, подремлю на них, может еще чего эпохальное вспомню. Вот как карусель без подшипника сделать?

Ну вот, совсем другое дело! Теперь и покровожадничать можно. Кто хорощо отдыхает, у того потом голова хорошо работает. Сейчас и проверим. Есть такой город, Тармез, на берегу Сырдарьи, напротив Балха. Уж не через него ли мы в старом мире из Афганистана выходили? И по месторасположению — вроде, он. Обычно летел через Ташкент, аэродром Тузель, гостиница-общага, родное место, бля. Но там, после землятресения, все заново страна отстраивала. Экскурсии я не проводил, ночь — две в гостинице, отметку получил, прививка, таможня и — вперед. Как-то на неделю застрял, из отпуска возвращаясь. Капитана помню, лейтенанта новенького помню. Бледный такой. Термез плохо помню, не до него было.