Читаем без скачивания Расписной - Данил Корецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– «Скорая» приехала.
Потом повернулся к чужаку и заговорил совсем другим, жестким тоном:
– Долго думаешь тут маячить? Ты же порядки знаешь, ночь впереди, к чему тебе лишние проблемы? Сказали – в клетку, значит, дуй в клетку. Ну!
Тяжело вздохнув, Волков направился к решетчатой двери. В его жизни было много подобных дверей – и точно таких, и сплошных – с кормушкой и глазком, и глухих дверей автозаков… Он искренне надеялся, что они остались в прошлом вместе с гулкими серыми коридорами, звяканьем длинных ключей, отрывистыми командами надзирателей…
В дежурку зашли высокий мужчина и сухощавая женщина в белых халатах. Мужчина нес в руках чемоданчик с красным крестом.
– Кому тут плохо стало? – спросил он, внимательно осматриваясь.
Их глаза встретились, и Волка будто ударило током. Человек в белом халате не был похож на врача! И его спутница слишком грамотно стала у двери, контролируя и дежурку и коридор… Неужели Серегин избрал такой метод вытащить его отсюда?! Но это безумие! И потом, его личность установлена, значит, надо всех… А звонок в Тиходонск? Он-то и свяжет концы! Но Серегин ничего не знает про звонок… Вот и прокол! Это будет очень, очень некрасиво!
– Нашему сотруднику, похоже, сломали нос, – обиженно сообщил майор, будто пожаловался. – Вот этот задержанный.
Зазвонил телефон.
– Задержанный? Сотруднику? – изумился мужчина в халате, переводя взгляд на хрюкающего в углу Иванцова. – Такое у меня в первый раз!
Он открыл чемоданчик. Там были обычные медицинские штучки – бинты, вата, какие-то пузырьки, упаковки разовых шприцев… Волков расслабился.
– Да. Так точно. Я все понял. Есть!
Внимание всех находящихся в дежурной части сосредоточилось на врачах, хлопочущих вокруг перепачканного кровью Иванцова, между тем главное сейчас происходило у пульта дежурного. Майор разговаривал с кем-то, стоя по стойке «смирно», его лицо стало еще краснее, будто вся кровь ударила в голову, свободной рукой он делал какие-то знаки помощнику, будто стряхивал с пальцев невидимую липкую гадость. Осознавший чрезвычайность ситуации, помощник тоже вскочил, но знаков не понимал и стоял в стойке готовности к немедленному исполнению любого приказа.
– Выпусти его! – полушепотом прокричал майор, положив трубку и щелкая переключателем на пульте.
– Товарищ подполковник, только что звонил Дубинин, приказал вам срочно с ним связаться! – выпалил он в микрофон внутренней связи. – Да, сам, лично! Да!
– Что стоишь как столб! – уже в полный голос закричал дежурный на остолбеневшего сержанта. – Выпускай капитана!
Волков понял, что Серегин избрал цивилизованный способ. А все остальные поняли, что звонок, грянувший из милицейского поднебесья, напрямую связан со странным татуированным ментом из провинциального Тиходонска.
Лязгнул замок, решетка открылась. Это было самое короткое заточение в жизни Расписного.
Майор встретил его на пороге с неизвестно откуда взявшейся щеткой в руках.
– Давайте я вас почищу! – Он ловко прошелся жесткой щетиной по джинсам. – Сколько ни говорю уборщице, а скамейка там все равно грязная…
Волков не успел присесть на скамейку «обезьянника», но останавливать дежурного не стал – просто не было сил. Хотелось лечь, вытянуть ноги, расслабиться и провалиться в глубокий освежающий сон.
– Неужели и вправду министру позвонили? – откуда-то снизу спросил майор. – Ну и ну… А я что… Вы же порядок знаете: мне команду дали – я исполнил.
Закончившие работу врачи обалдело смотрели, как дежурный по отделению милиции чистит щеточкой татуированного детину, сломавшего нос милицейскому сержанту.
– Всех посторонних попрошу покинуть помещение, – распорядился показавшийся на пороге ответственный дежурный. В руках он держал отглаженную форменную рубашку с подполковничьими погонами и серый форменный галстук.
– Докторам спасибо за помощь, до свиданья. Уткин, отвези Иванцова домой, пусть отдыхает. Это для вас, не ходить же голым. Погоны можно снять…
– Спасибо, снимать погоны не по моей части, – Волков отвел протянутую рубашку. – Мне ничего не надо. Сейчас за мной приедут.
– Как угодно, – сухо поклонился подполковник. Он держался с достоинством, хотя удавалось это с трудом. – Вы не должны иметь к нам претензий. Мы действовали по закону.
– Я не в претензии, – Волков сел на стул, еще не успевший остыть от Иванцова, откинулся на спинку, почти как тот, и закрыл глаза.
Помявшись несколько секунд в неловкости, подполковник ушел.
– А мне что теперь делать? – спросил у дежурного лейтенант с булочкоподобным лицом.
– Увольняйся, пока не поздно, – не открывая глаз, посоветовал Волков.
Лейтенант встрепенулся:
– Почему? Вы будете жаловаться?
– Нет. Просто ты этими шакалами не командуешь, а отвечать за них обязан. Рано или поздно они подведут тебя под статью.
Больше тиходонец не разговаривал: сидел с закрытыми глазами, скрестив на татуированной груди могучие татуированные руки, и непонятно было – спит он или бодрствует.
Через полчаса в дежурную часть стремительно зашли три человека – высокие, крупные, с решительными лицами и резкими движениями. Один был в тонком и даже на вид очень дорогом летнем костюме с галстуком, его спутники тоже в костюмах, но попроще. Почему-то автоматчик у входа ночных визитеров не остановил и даже не доложил об их приходе.
– Ты точен, Серж! – Капитан Волков поднялся навстречу человеку в дорогом костюме.
– Как всегда, Волк!
Они крепко обнялись.
– Тут все в порядке? – Серж строго, как надзирающий прокурор, осмотрел дежурный наряд.
– Так точно! – подчиняясь велению души, доложил майор. – Разобрались!
– Ну ладно…
Один из его спутников развернул белую рубашку с длинными рукавами. Волков быстро надел ее и наглухо застегнулся. Рубашка оказалась впору.
– Поехали!
Все четверо вышли на улицу, где у машин их ожидали еще несколько человек. Охранники распахнули дверцы напоминающего черную каплю «Мерседеса-600», Серж и Волк сели на заднее сиденье, сопровождающие погрузились в огромный черный джип, и кавалькада растворилась в изобилующей чудесами московской ночи. Обессиленный Волк откинулся на сиденье и закрыл глаза. Спина болела, перетянутый дубинкой монах ругался последними словами. Что-то бормотал кот.
«Тебе больно, Володя? – раздался вдруг нежный голос Софьи. – Бедный, мне тебя так жалко! Сейчас поцелую, и все пройдет…»
«Заговорила! – вскрикнул Волк, но сумел сдержаться и вскрикнул молча, не раскрывая рта. – Как здорово, что ты наконец заговорила! И что ты теперь всегда будешь со мной!»
Боль неожиданно прошла, Волк ощутил прилив сил. Энергия била через край, он был готов к любым подвигам.
– Детали обговорим завтра, – вслух сказал он, и Серж удивился бодрому тону.
– Хорошо. А ты по-прежнему быстро восстанавливаешься! Может, заедем, поедим устриц?
– Поехали!
Машины набирали скорость. На черном небе появились светлые полоски – первые признаки рассвета.
2000–2003 гг.Ростов-на-ДонуПримечания
1
Фляш – мясо (блатной жарг.).
2
Голимый – презираемый, противный.
3
Метла чисто метет – язык хорошо подвешен.
4
Лепила – врач.
5
Бутюр – сокращение от «Бутырская тюрьма». Такой штамп раньше ставили на постельном белье.
6
Вольты, зехер – шулерские приемы.
7
Не притворяйся, тут симуляция не проходит.
8
Икряной – богатый человек.
9
Погремуха, погоняло – прозвище.
10
Дорога – связь с волей.
11
Грев – материальная поддержка заключенных деньгами, продуктами, наркотиками, лекарствами.
12
Абвер – оперчасть.
13
Наседка – осведомитель.
14
Дом – тюрьма.
15
Отрицала – осужденный, нарушающий режим и не поддающийся исправлению.
16
Регалки – татуировки, показывающие заслуги их обладателя, его ранг. Другое дело «порчушки» – примитивные рисунки украшательского или информационного характера.
17
Честняга – блатной, соблюдающий нормы воровского «закона».
18
«Торпеды» – физически сильные зэки, выполняющие приказы старшего.
19
Первый стол – отдельный стол или часть общего стола, за которым сидят только авторитеты.
20
