Читаем без скачивания Простить и поверить (СИ) - Вера Эн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Влип, Корнилов.
Электрочайник у них был повидавший виды, еще с материнской квартиры, с перемотанным изолентой шнуром и потрескавшейся крышкой. Давно надо было купить новый, но деньги всегда находили более полезное применение, а чайник раз за разом ждал Диминых умелых рук, чтобы воскреснуть еще на несколько дней своей слишком длинной жизни.
Ленка Черемных к подобной технике явно не привыкла.
Чтобы загнать несвоевременные терзания по поводу своей несостоятельности поглубже, Дима взял подставку для чайника в руки и, просматривая вечно отходящий провод, спросил:
— Не приходили еще дамы с блокнотиком?
Однако ответ получил снова не от Лены.
— Приходили! — крикнул острослухий Кирюха и следом появился в дверях кухни. — Собирались как следует поглумиться, но Елена Владимировна их быстро выпроводила. Видел бы ты их физиономии!.. — тут он скользнул взглядом по столу и посмотрел на отца. Чему-то снова заулыбался. — Я только за ножом, пап, торт надо разрезать — и больше не буду вам мешать.
— Что значит «мешать»? — немного ошалев от обилия информации, уточнил Дима. — И что значит «выпроводила»?
— То и значит! — очевидно, на его взгляд понятно объяснил Кир и, вооружившись чистым ножом, почти что торжественно зашагал прочь из кухни. Однако в дверях остановился и обернулся. — Да ладно, пап, знаю я все про вас, — сообщил он, окончательно уев отца. — Так что можете целоваться, сколько хотите. И нет — Елена Владимировна ничего мне не говорила! — уже из коридора крикнул вдобавок он. — Я сам такой умный! Я просто суперумный! — довольно пропел он и захлопнул за собой дверь комнаты, оставив Диму и его Ленку почти что наедине.
Лена улыбнулась и забрала у совершенно растерявшегося Димы подставку под чайник.
— Я склонна поддержать предложение твоего сына, — заявила она и закинула ему руки на шею. Чуть лукаво улыбнулась. — Я соскучилась, Дим…
Кажется, ничего приятнее он сегодня не рассчитывал услышать.
Он завладел ее губами, выкинув на время из головы все вопросы вместе со своим удивлением и замешательством. Что, на самом деле, могло быть лучше, чем вернуться домой и целовать любимую женщину, зная, что где-то за стеной хозяйничает довольный сын, а стол ломится от еды? Дима и подумать не мог, что однажды именно эти незамысловатые вещи станут самыми важными и самыми необходимыми.
Если бы он еще мог все это сохранить.
И надо было, конечно, спросить у Ленки про дам из органов опеки и Кирюхину догадливость, но вместо этого Дима, совершенно увязший в ее жаркой сладости, брякнул:
— Я купил черемуховый торт.
Нет, однажды Ленка все-таки сочтет его идиотом.
Она глянула на него чуть захмелевшими глазами и улыбнулась. Вздохнула с нежностью.
— Никогда в жизни не пробовала черемуховый торт.
И разве это не было приглашением на второй акт? Диме не то чтобы нравился театр, зато ему безумно нравилось целоваться с Ленкой, особенно когда она сама так безыскусно и совершенно неумело заигрывала с ним, всей своей сущностью давая понять, как ей это важно. Смешная серьезная девчонка Черемуха. В которую Дима был по уши влюблен.
— А я принесла курицу в медовой корочке, — немного подрагивающим голосом проговорила Лена и погладила его по щеке. Он был такой… немного растерянный, ощутимо взволнованный — и совершенно неотразимый в этой своей мужской заботливости. Лена бы целовалась с Димкой Корниловым сутки напролет, забыв обо всем остальном мире, и все равно бы не насытилась. Им нельзя было насытиться. Во всяком случае, Лене.
— Никогда в жизни не пробовал курицу в медовой корочке, — усмехнулся Дима и вздохнул глубоко, понимая, что пора останавливаться, пока Кирюха не устал их ждать и не сменил милость на гнев, тем более что Дима по-прежнему не знал причину нынешних в нем перемен. И все же не удержался, не в силах так просто выпустить свою Черемуху из объятий: провел ладонями по ее точеной фигурке и вдохновленно прижался губами к ее виску. — Я так рад тебе, Ленка!..
Они сидели втроем за вынесенным в комнату кухонным столом. Стол был накрыт бумажной скатертью, а комната в честь такого раздолья носила теперь гордое название «гостиная», но Кирюха был куда более горд собой. Он явно чувствовал себя не только хозяином положения, обыграв отца и его подругу, но и виновником нынешнего спонтанного торжества, распоряжаясь стоящими на столе угощениями, как будто именно он их и приготовил, и задавая тон застольной беседе, хотя обычно излишняя болтливость за ним не водилась. Но что Лена, что Дима совершенно очевидно чувствовали себя немного не в своей тарелке, а Кирилл не преминул этим воспользоваться.
— Слышал бы ты, как Елена Владимировна эту Гадюку Питоновну уела! — не уставал он радоваться столь быстрому и удачному избавлению от органов опеки, и даже отцовское неискреннее возмущение подобным неуважением к взрослому человеку не могло его остановить. — Она-то думала, что ей все дозволено, а Елена Владимировна как записи посмотреть потребовала, так Гадюка и сдулась! Елена Владимировна ее ее же оружием победила! А еще, пап, она ее тапочки надеть заставила! Нет, ты представляешь?! Гадюка и так, и эдак, и угрожать пыталась — а все одно, только в тапочках и сумела в комнату пройти! Ох, я ее физиономию в этом момент никогда не забуду!..
Параллельно он бросал на Лену совершенно восторженные взгляды, а у Димы от них что-то переворачивалось в душе. Если бы Черемуха только захотела… Если бы сумела принять его сына — забыв о том, что он сын и Ксюшки Енакиевой…
Черт, да ведь не всегда же Дима будет сторожем в ее сервисе! Просто так совпало, что они с Леной снова встретились в самый поганый момент его жизни, когда та почти раздавила его своими сюрпризами. Но и квартиру рано или поздно сдадут, и образование Дима получит, позволяющее устроиться на нормальную работу, и деньги потом появятся: он умел их зарабатывать и не боялся намозолить руки, чтобы его семья ни в чем не нуждалась!
Нужно было лишь время, чтобы снова встать на ноги. Вот только именно на время Дима и не мог рассчитывать. Лена определенно не собиралась задерживаться в городе детства после того, как разберется с проблемами отцовского сервиса. А час икс, судя по заметной нервозности в последние дни Милосердова, становился все ближе.
Дима не удержал предательского вздоха, вообще
