Читаем без скачивания Крах Титанов: История о жадности и гордыне, о крушении Merrill Lynch и о том, как Bank of America едва избежал банкротства - Грег Фаррелл

На той же неделе Олфин нанес визит Тейну в его офис, находившийся в Южном Манхэттене, для обсуждения общих вопросов и чтобы лучше с ним познакомиться. Важная часть его обязанностей как главы HR-отдела заключалась в том, чтобы оценить степень таланта человека и решить, сможет ли он вписаться в культуру Bank of America. В этом банке чистый интеллект ценился высоко, но если топ-менеджер не вписывался в организацию или не мог ужиться с другими, то уровень интеллекта уже не имел значения. В Шарлотте даже была поговорка, что самый умный сотрудник необязательно самый эффективный.

« Важная часть обязанностей Олфина как главы HR-отдела заключалась в том, чтобы оценить степень таланта человека и решить, сможет ли он вписаться в культуру Bank of America »

К удивлению Тейна, одним из первых вопросов, которые Олфин хотел задать, был вопрос о его новом коллеге.

– Мы решили, что Питер Краус не может быть частью будущей команды, – объявил Олфин.

– Что вы имеете в виду? – спросил Тейн. – Он мой ближайший советник.

– Это не обсуждается.

– Вы хотите сказать, что решение уже принято? – с недоверием спросил Тейн.

– Да.

– Но в нем нет никакого смысла.

– Он не вписывается в нашу культуру, – сказал Олфин, сделав ударение на последнем слове.

– Питер Краус был одним из лучших инвестиционных банкиров в Goldman Sachs, – уговаривал его Тейн. – Он может возглавить отдел управления активами, частным клиентским бизнесом. Он блестящий стратег.

– Мы хорошо изучили его прошлое, то, чем он занимался, – сказал Олфин с холодком в голосе. – И мы не видим его среди будущих сотрудников нашего банка.

– Но вы даже не представляете, насколько он талантлив, – настаивал Тейн.

– Джон, – сказал Олфин, повышая голос, – он не может стать частью нашей команды!

Тейн был поражен резкостью, с которой Олфин высказался по этому поводу, и его недвусмысленным отказом от любых компромиссов, но быстро выбросил это из головы как одну из тех странных причуд, к которым ему придется привыкать, если он будет работать на банкиров из Шарлотта.

Тейн решил оставить пока все как есть. Как только его новые коллеги из Северной Каролины узнают Крауса, сказал себе Тейн, они проникнутся к нему симпатией и оценят его по достоинству. А что касается Олфина, то, в конце концов, он был просто эйчаром.

Договор о поглощении Merrill Lynch не защищал компанию от последствий жестоких потрясений, которые бушевали на рынках капитала после банкротства Lehman Brothers. В дни, следующие за крахом этого инвестиционного банка, инвесторы изъяли сотни миллиардов долларов с рынков капитала, продавая все подчистую, особенно финансовые акции.

Государственные регулирующие органы узнали, что AIG, крупная страховая компания, по уши увязла на рынке субстандартных ипотечных кредитов, потому что страховала риски финансовых компаний, связанные с ценными бумагами на основе сомнительных ипотечных кредитов. Подразделение, занимавшееся финансовыми продуктами, в последние годы стало источником основной прибыли AIG, продавая страховки банкам с Уолл-стрит, которые хотели получить защиту от маловероятной возможности того, что разные классы ценных бумаг, таких как CDO, могут потерять значительную часть своей стоимости.

Для руководителей группы финансовых продуктов AIG это были легкие деньги, как если бы люди, построившие свои дома на засушливой равнине, просили продать им страховку от наводнения. Компания, вынужденная продавать как можно больше страховых полисов от наводнения этим жителям равнин, даже не задумывалась о том, почему эти люди вообще считали необходимым себя защищать. Если бы они провели хоть какое-то исследование, то узнали бы, что эти люди жили в местности, которую можно было считать поймой, и даже если она оставалась сухой на протяжении десятилетий, то ее обитатели, естественно, были озабочены возможностью самого худшего варианта развития событий.

И, само собой разумеется, когда этот худший вариант стал реальностью вместе с крахом рынка недвижимости, то AIG, компания, которая существовала для защиты других людей от финансовых рисков, оказалось перегружена полисами, выпущенными для страховки CDO, и теперь над компанией нависла угроза банкротства.

17 сентября Федеральная резервная система фактически национализировала AIG, выложив 85 миллиардов долларов для приобретения 79 % акций компании

Во вторник, 17 сентября Федеральная резервная система фактически национализировала AIG, выложив 85 миллиардов долларов для приобретения 79 % акций компании. Этого оказалось недостаточно для защиты двух оставшихся инвестбанков – Morgan Stanley и даже могущественного Goldman Sachs. На протяжении недели акции этих компаний опустились до исторического минимума. Регулирующие органы подталкивали эти компании к объединению с депозитными банками – так, как это произошло у Merrill Lynch с BofA, но подходящих вариантов у них не было. Вместо этого в течение уик-энда 20–21 сентября обоим банкам позволили стать банковскими холдинговыми компаниями, что делало их напрямую подконтрольными Федеральной резервной системе. Как банковские холдинговые компании, Morgan Stanley и Goldman Sachs больше не могли принимать на себя ту же степень риска, которую они принимали, когда были инвестиционными банками. И именно так, как менее двух месяцев назад и предсказывал Пол Вецель, когда говорил, что независимые инвестиционные банки постепенно исчезнут, они канули в Лету, по крайней мере это можно было сказать о крупнейших финансовых институтах страны.

За день-два соглашение о слиянии было подписано, и Том Санзоне, отвечавший за внутреннюю деятельность Merrill Lynch, очистил весь 16-й этаж штаб-квартиры компании, чтобы там мог разместиться базовый лагерь сотрудников BofA, приехавших из Шарлотта.

В течение двух недель после заключения сделки Джон Тейн, казалось, уделял делам компании внимания меньше обычного. Он появлялся на совещаниях руководства и отвечал на просьбы своих подчиненных, но та энергия и концентрация, которую он проявлял в свою бытность генеральным директором начиная с декабря прошлого года иссякла.

За день-два соглашение о слиянии было подписано, и Том Санзоне очистил весь 16-й этаж штаб-квартиры компании, чтобы там мог разместиться базовый лагерь сотрудников BofA

В совещаниях руководителей компании теперь принимало участие новое действующее лицо – Андреа Смит, старший помощник Олфина, которая окончательно перебралась в Нью-Йорк, чтобы контролировать вопросы управления персоналом, возникающие в переходный период. Так же как появление Мэй Ли удивило команду менеджеров Тейна за шесть месяцев до того, так и появление Смит на 32-м этаже и ее постоянное участие в каждом совещании, которое проводил Тейн, вызвало удивление членов ближнего круга генерального директора, которые никогда не считали HR жизненно необходимой частью каких бы то ни было банковских операций.

Смит стала настоящим связующим звеном между Тейном и Bank of America. Но к концу сентября Тейн понял, что реальная власть в банке из Шарлотта принадлежала ее шефу – Д. Стилу Олфину, который теперь наведывался в Нью-Йорк каждую неделю.

В Bank of America и его корпоративной культуре было много необычного, но особенно Тейна поразило то, какой властью обладал Олфин. Пост начальника административной службы Bank of America давал Олфину определенные полномочия, но, судя по частоте, с которой его имя упоминалось в речи Андреа Смит и Кена Льюиса, Тейн понял: тот играл куда более значительную роль в команде топ-менеджеров BofA. Казалось, что Олфин был ближе к Льюису, чем любой другой руководитель высшего звена из команды гендиректора, включая Эми Бринкли и Грега Керла. Его титул – начальник административной службы – не совсем соответствовал тому значению, которое он имел в мире Bank of America.

Высокий и подтянутый, щеголяющий своей преждевременно поседевшей шевелюрой, Олфин воплощал в себе образ, который в представлении большинства людей ассоциировался с образом южанина-патриота, у которого абсолютная преданность стране сочетается с безоговорочным подчинением своему командиру. В случае Олфина преданность касалась его компании – Bank of America, а подчинялся он Кену Льюису – человеку, на которого он работал почти 30 лет.

Олфин был уроженцем приливно-отливного региона Вирджинии и сыном арендатора-издольщика, он почти все время работал на семейной ферме, пока учился в старших классах средней школы. Потом он получил футбольную стипендию и поступил в университет Пердью, но не успел он еще оправиться от шока, связанного с проживанием среди тысяч других студентов – самого большого на его памяти скопления людей, как порвал связки в колене и его футбольная карьера подошла к концу. Лишившись стипендии, он перевелся в университет Северной Каролины в Чапел-Хилл, где изучал военную историю.

После окончания университета в 1974 году он вернулся к работе на семейной ферме, но его хватило на два месяца, и он отправился на север, где нашел работу в Принстоне, в штате Нью-Джерси, – продавал фармацевтическим компаниям упаковку, выполненную на заказ. Они с женой Дебби завели много друзей в Принстоне, и Олфин мог играть в регби, несмотря на травму колена, но они с женой явно выделялись среди северян. Каждый раз при встрече с друзьями их просили говорить, чтобы собравшиеся могли послушать, как звучит их южный акцент, который все находили очень забавным. В конечном итоге Олфины вернулись назад в Северную Каролину.