Читаем без скачивания В огонь и в воду - Амеде Ашар

— Да и лошадей четыре ужь готово, проворчалъ Кадуръ.

Въ тотъ самый часъ, какъ Гуго садился на коня и, въ головѣ своего маленькаго отряда, проѣзжалъ по Парижу, по дорогѣ въ Мецъ, Орфиза де Монлюсонъ ходила въ сильномъ волненьи взадъ и впередъ у себя по комнатѣ.

— Это во все не простой вздыхатель — этотъ графъ де Шаржполь, говорила она себѣ: ничто его не пугаетъ, ни опасности, ни женскія причуды. Онъ не опускаетъ глаза ни передъ шпагой, ни передъ моимъ гнѣвомъ… Про него нельзя сказать, что онъ идетъ избитыми дорогами къ своей цѣли — это исторія съ графиней де Суассонъ, тайну которой онъ выдалъ своимъ молчаньемъ, — очень странная исторія…. зачѣмъ стану я обманывать сама себя?… Я почувствовала дрожь ревности, когда подумала, что это правда…. Съ какой гордой увѣренностью отправляется онъ въ этотъ далекій походъ, наградой на который должна быть я, и онъ такъ сильно вѣритъ въ мое слово, что даже объ немъ и не поминаетъ! Каковъ онъ самъ, такою онъ считаетъ и меня, и онъ правъ. Вѣдь я сравнила себя какъ-то съ Хименой. На другой день я и сама удивлялась, что рѣшилась сказать это. Я почти жалѣла: такъ мало это было на меня похоже…. вѣдь это было почти обязательство съ моей стороны! а нельзя сказать однако, чтобъ онъ этимъ хвасталъ. Онъ думалъ и думаетъ еще теперь, какъ бы заставить меня сдержать слово однѣми только благородными опасностями, на которыя онъ пускается…. Правда, велика отвага и у графа де Шиври, но въ ней нѣтъ такой открытой смѣлости. Мнѣ казалось иногда, что въ ней есть даже разсчетъ. Еслибъ у меня не было герцогской короны въ приданое, была-ли бъ у него такая жь страсть? А глаза того ясно говорятъ мнѣ, что еслибъ я потеряла все, что придаетъ блескъ союзу со мной, то и тогда онъ пошелъ бы за мной на край свѣта.

Орфиза продолжала ходить взадъ и впередъ, мечтала, бросалась въ кресло, опиралась локтемъ на столъ — и передъ ней все стоялъ, какъ живой, образъ Гуго де Монтестрюка.

— Я помню, какъ бы это было вчера, какъ смѣло онъ бросился ко мнѣ тамъ въ лѣсу, на охотѣ: ясно, что я ему обязана жизнью…. Всякій на его мѣстѣ, видя меня въ такой опасности, сдѣлалъ бы, разумѣется, то же самое, всѣ они говорили такъ, и графъ де-Шиври первый; но…. не знаю… другой имѣлъ-ли бы столько присутствія духа и столько ловкости? Страннѣй всего — его отвѣтъ мнѣ, когда я спросила его, зачѣмъ онъ остановилъ Пенелопу ударомъ шпаги — гдѣ у меня была голова, когда я такъ странно его поблагодарила? а онъ не потерялся — преимущество остаюсь за нимъ… А черезъ нѣсколько минутъ, какъ онъ показалъ графу де Шиври, что онъ ни передъ чѣмъ не отступитъ! — смиреніе графа де Шиври въ этомъ случаѣ, его любезность къ сопернику — меня не много удивила тогда — да и теперь удивляетъ, какъ я объ этомъ подумаю… Онъ не пріучилъ меня къ такой уступчивости и кротости… И вдругъ передъ явно и открыто высказаннымъ соперничествомъ онъ вдругъ становится какимъ-то нѣжнымъ поклонникомъ, онъ, Цезарь, выходившій на моихъ глазахъ изъ себя изъ-за одного пустаго слова! Какимъ чудомъ появилась вдругъ эта кротость? зачѣмъ? теперь сколько времени пройдетъ, пока я не увижу Монтестрюка! цѣлые мѣсяцы — навѣрное, годъ — можетъ быть. Германія, Вѣна, Венгрія — какъ это все далеко! Привыкаешь думать, что дальше Фонтенебло или Компьеня ничего и нѣтъ… А тутъ вдругъ тотъ, о комъ думаешь, ѣдетъ въ такія страны, о которыхъ и не слытала съ тѣхъ поръ, какъ училась еще географіи въ монастырѣ!… Должно быть, очень странно, очень смѣшно въ такой сторонѣ, гдѣ не говорятъ по-французски!… Какъ же тамъ говорятъ? Я люблю васъ?… Мужчины въ этихъ далекихъ странахъ любезные ли, милые, ловкіе? А придворныя дамы одѣваются ли тамъ по модѣ? Хороши ли онѣ?… есть ли тамъ Олимпіи, какъ въ Парижѣ?… О! эта Олимпія! я терпѣть ея не могу!… А если еще кто-нибудь встрѣтится съ графомъ де Монтестрюкомъ, пуститъ въ ходъ тѣ же хитрости, тѣ же непріятныя уловки, чтобъ заставить его забыть свои клятвы? И я потерплю это… я?

Она топнула ножкой cъ досады и продолжала:

— Да, надо признаться, мужчины очень счастливы… Они одни имѣютъ право дѣлать всякія глупости… Хотятъ ѣхать — ѣдутъ, хотятъ оставаться — остаются!… но зачѣмъ же мы оставляемъ за ними это преимущество? Кто мѣшаетъ намъ дѣлать то же?… Еслибъ мнѣ захотѣлось однакожь взглянуть на Дунай, кто бы могъ этому помѣшать? Развѣ я не могу дѣлать, что хочу? Развѣ есть кто-нибудь на свѣтѣ, кто имѣлъ бы право сказать мнѣ: я не хочу!… графъ де Шиври? Вотъ славно! развѣ это до него касается? Король? Но развѣ онъ обо мнѣ думаетъ? У него есть королевство и маркиза де ла Вальеръ!… слѣдовательно, еслибъ мнѣ пришла фантазія путешествовать, развѣ я должна спрашивать у кого-нибудь позволенія?… Разумѣется, нѣтъ! А если такъ, то почему жь и не уѣхать, въ самомъ дѣлѣ?

Она захлопала руками и вдругъ вскричала веселымъ голосомъ:

— Рѣшено!… ѣду!

Тотчасъ же она пошла въ комнату маркизы де Юрсель и, ласкаясь и цѣлуя ее, объявила:

— Милая тетушка, мнѣ сильно хочется уѣхать изъ Парижа теперь же… Неправда-ли, вы меня столько любите, что не откажите?

Маркиза, въ самомъ дѣлѣ очень любившая племянницу, тоже ее поцѣловала и отвѣчала:

— Правда! теперь настаетъ такая пора, когда Парижъ особенно скученъ: всѣ порядочные люди разъѣзжаются… Вы кстати не приглашены на первую поѣздку въ Фонтенебло… Я не вижу въ самомъ дѣлѣ, почему бы и не исполнить вашего желанія?

Орфиза живо, раза два три, поцѣловала маркизу и продолжала:

— Въ такомъ случаѣ, если угодно, чтобъ не терять времени, уѣдемъ завтра.

— Пожалуй, завтра.

Орфизавъ самомъ дѣлѣ не потеряла ни одной минуты; на карету привязали чемоданы и сундуки; она назначила распорядителемъ путешествія довѣреннаго слугу, Криктена, служившаго у ней съ самаго ея дѣтства; взяла двухъ лакеевъ, на храбрость и преданность которыхъ могла совершенно положиться, и такую же вѣрную, преданную горничную, и на слѣдующій же день четыре сильныхъ лошади повезли галопомъ карету съ племянницей и теткой.

Черезъ нѣсколько часовъ, маркиза была немного удивлена, не узнавая дороги, по которой всегда ѣздила въ замокъ Орфизы, въ окрестностяхъ Блуа. Она замѣтила это племянницѣ.

— Ничего! отвѣчала Орфиза: вѣдь вы знаете, что всѣ дороги ведутъ въ Римъ!

Послѣ перваго ночлега, удивленіе маркизы удвоилось при видѣ полей и деревень, по которымъ она никогда въ жизни не проѣзжала: ясно, что совсѣмъ не виды орлеанской провинціи были у ней передъ глазами.

— Увѣрены-ли вы, Орфиза, что люди не сбились съ дороги? спросила она.

— Они-то? я пошла бы за ними съ завязанными глазами. Не безпокойтесь, тетушка. Мы все таки пріѣдемъ… вотъ спросите хоть у Криктена…