Читаем без скачивания Адмирал Эндрю Каннингхем - Дмитрий Лихарев

Нет никаких сомнений, что это была блистательная победа, и люди, ее одержавшие, заслуживали самых высоких почестей. На флоте все пребывали в уверенности, что Уильямсон и Хэйл получат награды никак не меньше «Креста Виктории». Моряки с «Илластриеса», естественно, ожидали, что и все остальные будут награждены по нисходящей линии, в соответствии с вкладом каждого. 20 декабря пришло известие, что Уильямсон и Хэйл награждаются «всего лишь» орденами «За Отличную Службу», а их наблюдатели — крестами «За Отличную Службу». Аналогичные награды получил один из экипажей «суордфиша» с «Игла», принимавший участие в налете. И все!!! Больше никто ничего не получил и даже не был упомянут ни в каких правительственных сводках.

В первые дни января 1941 г. в новогоднем наградном бюллетене правительства Великобритании было объявлено, что контр-адмирал Листер произведен в кавалеры Ордена Бани III-й степени, а командиры обоих авианосцев капитаны I ранга Д.Бойд и А.Бридж — в кавалеры «Ордена Британской Империи», также 3-й степени. Наконец, ровно пол года спустя, 20 мая 1941 г. еще 13 пилотов самолетов-торпедоносцев получили ордена «За Отличную Службу», а их наблюдатели — кресты «За Отличную Службу». Ни один инженер-механик или старшина из обслуживающего персонала авиакрыла, не удостоился никакой почести. Сказать, что команды авианосцев были разочарованы, значит не сказать ничего. Капитан I ранга Бойд вспоминал, что разгневанные матросы сорвали списки награжденных с судовой доски объявлений.

Главная вина за эту несправедливость целиком лежит на Каннингхэме. Наградная комиссия Адмиралтейства приняла бы любую его рекомендацию безоговорочно. Каннингхэм являлся не просто командующим Средиземноморским флотом в чине полного адмирала, а старшим по званию и по выслуге лет во всем плавсоставе британских ВМС. Вверенные ему соединения одержали «чистую победу», которая изменила соотношение сил на всем ТВД. И не было лучшего финала такому достижению, чем впечатляющий дождь наград, осыпавший мундиры участников этой операции.

В каких бы высокопарных выражениях не описывал Каннингхэм рейд на Таранто много лет спустя по-видимому ни в годы войны, ни некоторое время спустя после ее окончания, он оказался не в состоянии осознать истинное значение этой операции. В те ноябрьские дни 1940 г. Листер и Бойд были очень удивлены и разочарованы почти полным безразличием, с которым командующий выслушал их рапорты по возвращении s Александрию. В 1949 г. Каннингхэма пригласили почетным гостем на торжественный «Ночной Обед Таранто», который командование морской авиации устраивало каждый год в честь знаменательной победы. «Признаюсь», — сказал старый адмирал в застольной речи. — «что я только сейчас осознал, какой сокрушительный удар мы тогда нанесли. Я думаю, адмирал Листер инперанг Бойд были разочарованы тем, как я это воспринял». И, видя замешательство присутствующих, добавил: «Но тогда мне казалось, что так и должно быть всегда, когда работает палубная авиация»!

После налета на Таранто итальянцы перевели все свои ценные боевые корабли в порты западного побережья, распределив их между Неаполем, Генуей и Специей. Они по-прежнему продолжали действовать в восточной части Средиземного моря, но теперь им приходилось всякий раз выходить через Мессинский пролив. При этом они неизбежно оказывались под неусыпным надзором английских самолетов-разведчиков, базировавшихся на Мальте. При новом раскладе сил резко уменьшилась угроза нападения итальянских военных кораблей на английские конвои, беспрерывно идущие на Грецию и на Крит. Каннингхэм известил Адмиралтейство, что теперь он сможет обойтись без «Малайи» и «Рэмиллиса». Высшее морское командование охотно согласилось вернуть их в метрополию. В Лондоне считали, что они хорошо пригодятся для эскортирования атлантических конвоев, которым постоянно угрожали немецкие рейдеры. В конце ноября старые дредноуту отбыли на родину.

Пользуясь временным ослаблением итальянского флота, в Адмиралтействе решили отправить очередной конвой из Англии через Средиземное море с грузами для Мальты и Александрии. Как обычно, от Гибралтара до Сардинии транспорты сопровождало соединение «Н», а к востоку от Сицилии их встречал Средиземноморский флот. На рассвете 25 ноября Каннингхэм вывел свои корабли в море для участия в операции «Коллар».

В назначенный час они встретили конвой в точке рандеву и сопроводили к месту назначения. Для эскадры Каннингхэма это крейсерство в центральной части Средиземного моря оказалось весьма необычным, поскольку в течение всех 7 дней плавания его корабли не сделали ни единого выстрела. Чего нельзя сказать об эскадре Сомервилла. 27 ноября, двигаясь к месту рандеву, на «Уорспайте» перехватили радиограмму, сообщавшую, что крейсеры соединения «Н» вступили в контакт с противником. Каннингхэм с завистью читал их сообщения. После непродолжительного боя итальянские корабли разорвали контакт и ушли в направлении Сицилии.

Этот бой едва не стал роковым для Джеймса Сомервилла. Правда, опасность подстерегала его отнюдь не со стороны вражеской эскадры. В 8.00 соединение «Н», сопровождавшее транспорты, а также крейсеры «Манчестер» и «Саутгемптон», каждый из которых имел на борту по 700 солдат и летчиков армейской авиации, находилось в 100 милях к юго-западу от мыса Спартивенто (южная оконечность Сардинии, которую не следует путать с мысом на побережье Калабрии, имеющим аналогичное название). В этот момент в пределах видимости появилась сильная итальянская эскадра в составе линейных кораблей «Витторио Венето», «Джулио Чезаре», 7 тяжелых крейсеров и 16 эсминцев. Последовал обмен залпами на предельных дистанциях, длившийся около 1 часа. В ходе этого нерешительного боя английский крейсер «Бервик» и итальянский эсминец «Ланчиере» получили по одному попаданию. После этого Кампиони решил разорвать контакт. Английские крейсеры некоторое время преследовали противника, но тщетно. В годы Второй мировой войны итальянские корабли, обладавшие великолепными скоростными качествами, показали себя весьма «скользким» противником. По выражению английского историка Дж. Уинтона, все попытки британских кораблей навязать им решительный бой на коротких дистанциях напоминали удары молотком по шарику ртути. Видя, что ни один из кораблей противника не получил серьезных повреждений, Сомервилл решил прекратить преследование. На всякий случай он запросил контр-адмирала Ланселота Холланда, ушедшего далеко вперед со своими крейсерами, есть ли надежда нагнать итальянцев. Холланд ответил отрицательно.

На том все и закончилось. Сомервилл решил, что его главная задача заключается в обеспечении безопасности конвоя, а не в том, чтобы бессмысленно гоняться за кораблями противника, да еще вблизи его берегов. Однако в Адмиралтействе рассудили по-другому. К своему глубокому возмущению, Сомервилл по возвращении в Гибралтар застал там только что прибывшую из Лондона следственную комиссию, которая всерьез собиралась выяснять, кто виноват в том, что противник ушел безнаказанно. Случай беспрецедентный в британской военно-морской истории: в Адмиралтействе даже не дождались рапорта командующего эскадрой с описанием хода сражения. В кают-компаниях соединения «Н» офицеры и командиры кораблей были просто вне себя от возмущения.