Читаем без скачивания Оруженосец - Олег Верещагин

Эльф и правда рассмеялся. Но горький это был смех — горький, как запах полыни…

— Кто ты? — спросил Гарав робко. И добавил: — Лорд.

— Мэглор Нъйэлло, — сказал эльф. Он явно ждал какой-то реакции, но Гарав только представился в ответ:

— Я Гарав, оруж… Гарав я.

Эльф снова засмеялся — на этот раз почти весело. Гарав насупился:

— Тебя так насмешило моё имя, лорд?!

— Нет. — Здоровая рука эльфа легла на плечо мальчишки, успокаивая. — Но я вижу, что это не имя, а прозвище. И я не спрашиваю, почему. Смеялся же я… по другой причине. Спеть тебе ещё? Путь через лес покажется короче, а ты хорошо слушаешь… Вот. Это песня человеческого народа… который когда-то, на заре времён, Финрод Фелагунд встретил на берегах Талоса… Говорит ли тебе что-нибудь имя Финрода, оруженосец?

— Это был король эльфов там. — Гарав вспомнил песни и рассказы Эйнора и показал рукой на запад. — Великий король.

— Великий, — кивнул Мэглор. И снова в его голосе прозвучало что-то странное. — Так слушай.

И он запел, и это была иная песня. В ней не было горечи и грусти и она сильно отличалась от эльфийских баллад — какой-то молодой бесшабашностью… Гарав заслушался с первых строк.

В темноте мерцают звёздыИ цветы.У костра ночного вместеЯ и ты.Этой встречи, если честно,Я искал —Эй, волчьей песней мир будил иЗвал,звал,звал…Затихает за оврагомВолчий плач…Мне в ночи всего-то нужно —Ты и плащ!Подарю тебе луну я —На, бери!А потом создам другую —Изнутри…

Гарав невольно рассмеялся. Он почти представил себе того, кто пел эту песню раньше, — молодой мужчина, парень или даже мальчишка… крепкие кулаки, широкие плечи, тяжёлый нож на поясе… вот он стоит, подпирает забор любимой, жуёт травинку, и в желтоватых глазах — уверенность, что всё будет по его… и любовь.

На траве росою сбитой —Волчий след.Намокает плащ забытый —Нас тут нет…Поутру тебе в селенье —Мне же в лес…Эх, видно, я не в свои саниСнова влез!А тебя закружат ночи —Словно дни!Для тебя горят у лесаГлаз огни!Для тебя звучит над миромВолчий плач…Я забыл в твоей прихожейВолчий плащ…Для тебя звучит над миромВолчий плач…Я забыл…нарочно, понимаешь…волчий плащ…[79]

— Теперь спой ты мне, — неожиданно предложил эльф.

— Я? — Гарав от неожиданности опешил. — Я… не умею.

— Не умеешь петь? — эльф покачал головой. — Что ж… значит, не было в твоей жизни настоящего горя. И не любил ты, и не ненавидел. Выходит, ты солгал мне, Гарав-волчонок…

— Я не лгал! — ощетинился Гарав и вправду как волчонок, разгневанный тем, что кто-то осмеливается подвергать сомнению его страдания. Это до смешного оскорбило мальчишку.

Эльф чуть поднял одну бровь:

— Тогда спой мне. Хотя бы в благодарность — я знаю, что люди не обделены ею.

— Ну не у… — начал снова Гарав и вдруг ощутил себя какой-то ломающейся девчонкой. — Что спеть? — суховато спросил он.

— Что хочешь. — Странно, эльф как будто сам же и потерял интерес к своей просьбе.

— Хорошо, — согласился мальчишка. Он знал много стихов, а в таких случаях, как правило, трудно выбрать… Вот только выбирать не пришлось — первые строчки сами прыгнули на язык, а уж дальше оставалось просто идти следом, тут же перекладывая русский на адунайк и не особо беспокоясь о складе — тут это не было главным…

Понимаешь, это больно, очень больно,Когда горят на берегу костры,Когда уходим снова добровольно,Когда сжигаем наши корабли…

Если бы Гарав внимательно смотрел на эльфа, он бы видел, как тот дёрнулся — словно в него попала стрела.

И даже сделал жест, какой делает смертельно раненный.

Но Гарав не смотрел. Он знал, что не умеет петь — и всё-таки пел…

В руке зажат обрывок гика-шкота,Прищурен взгляд и холод по спине…Сегодня ты взрослее стал, чем кто-то,Так почему же слёзы на лице?..[80]

…Гарав закончил петь — и поразился тому, как окаменело лицо эльфа. Стало чем-то похоже на маску — не страшную, не отчаянную, нет. Просто никакую. Мёртвую.

— Почему ты выбрал эту песню? — спросил Мэглор спокойно и негромко. Гарав пожал плечами. Поспешил добавить: — Не знаю, лорд.

— Было время, когда я убил бы тебя на месте за намёк… — Эльф вдруг мягко улыбнулся — как будто зажёгся в ночи фонарик. — Но ты даже не знаешь, что это намёк, ведь так, Гарав? Спасибо. Хорошая песня — и зря ты хулишь свой голос. Ведь важно, о чём петь, а не как петь.

— Так что, голос совсем не важен? — улыбнулся Гарав в ответ.

И тогда эльф взял его одной рукой за затылок — здоровой. И сжал — сильно, больно даже.

Странно — Гарав понимал, что эльф может свернуть ему шею, как цыплёнку. Более того — мальчишка видел, что эльф убил в своей жизни столько людей, что потерял им счёт, если и вёл когда. Но почему-то не боялся. Может быть, потому что глаза эльфа были спокойными и притягивающими, как…

…Гарав не успел придумать сравнения.

Сознание оставило мальчишку мягко и безболезненно — как приходит хороший сон. А с ним милосердно ушли все душевные муки и живая память о страхе и тоске…

…Эльф поднял человека на руки — вместе со всем доспехом и оружием, как добрый хозяин поднимает усталого щенка. И твёрдым ровным шагом пошёл по тропинке, напевая тихо:

Íre queluva AnarinyaQueliénen ú-návan minya.Imbe menquë yéni, епуа́гё,Carináva noire vinya,Íre queluva Anarinya.Íre tuluvan Mandos minna,Náva lómëa lúmë sinaE ta lumba farnessë, yallo,Ente fairi meruvar linnaÍre tuluvan Mandos minnaÍre Námo faukáva 'n antoYassë vanuvan, vinyacanta,Nu talúnya caitávar — nandë,Linyar vanimë, tauri landë,Helma vayuva lauca vílya…Tárë enkenuvanyel, milya.Tárë nanuvan Valinórë,Ar enkapuvan minna morë;Omentáva ni nwalca hwinya —Ar enqueluva Anarinya,Íre queluva Anarinya…[81]

Шаг его был лёгок и твёрд. И далеко по лесу разносилась уже новая песня…

В неоглядную даль гонит яростный ветер бессчётные серые волны…Боль, отчаянье, смерти — безбрежное море навеки в себе погребло…И лежат под водой белокрылые птицы из гавани Альквалонде!И седая волна, уходя в глубину, над обугленным плачет крылом…И лежат под водой белокрылые птицы из гавани Альквалонде…И седая волна, уходя в глубину, над обугленным плачет крылом!Корабли! Парусов ваших гордый размах до сих пор вас не видевшим снится…Стая огненных птиц — неотмщённым деянием Зла вы летите во мгле…И во мраке, окутавшем мир, есть и вашего пепла частица —Ибо равно бессмертны, к несчастью, и Зло, и Добро на земле!И во мраке, окутавшем мир, есть и вашего пепла частица —Ибо равно бессмертны, к несчастью, и Зло, и Добро на земле…В день конца своего всё прощу и забуду пустеющим сердцем холодным…Только гибели вашей — ни забыть, ни простить не дано…Как я плачу о вас, белокрылые лебеди гавани Альквалонде,Горький пепел смешав с погребальным мучительно-терпким вином…Как я плачу о вас, белокрылые лебеди гавани Альквалонде,Горький пепел смешав с погребальным мучительно-терпким вином![82]

Солнце било в глаза.