Читаем без скачивания Собрание ранней прозы - Джеймс Джойс

— Сделай доброе дело, Габриэл, пойди вниз и взгляни, в приличном он виде или нет. Если он набравшись, ты его не пускай наверх. Я уверена, он уже набравшись. Просто абсолютно уверена.

Габриэл вышел к лестнице и прислушался, что происходит внизу. Из каморки доносились звуки двух голосов, и вскоре он мог узнать хохот Фредди Малинза. Он начал с шумом спускаться по лестнице.

— Это такое облегчение, — сказала тетушка Кейт миссис Конрой, — когда Габриэл тут с нами. У меня всегда легче на душе, когда он тут… Джулия, здесь мисс Дэли и мисс Пауэр, которым чего-нибудь прохладительного. Спасибо за ваш прекрасный вальс, мисс Дэли. Вы чудесно держали ритм.

Высокий мужчина со смуглым лицом в морщинах и жесткими седеющими усами, выйдя из залы вместе со своей дамой, спросил:

— Нельзя ли и нам чего-нибудь прохладительного, мисс Моркан?

— Джулия, — немедля отозвалась тетушка Кейт, — и еще мистер Браун и мисс Ферлонг. Проводи их вместе с мисс Дэли и мисс Пауэр.

— Я дамский рыцарь, — сказал мистер Браун, покусывая губы, так что усы его встопорщились, и улыбаясь всеми своими морщинами. — Знаете, мисс Моркан, они все души не чают во мне, потому что —

Он не закончил фразы, заметив, что тетушка Кейт уже не на расстоянии его голоса, и повлек трех молодых дам в заднюю комнату. В центре ее были составлены вместе два квадратных стола, на которых тетушка Джулия с помощью швейцара расстилала и расправляла большую скатерть. У стены на буфете располагались стопки тарелок и блюд, бокалы, горки ножей, вилок и ложек. Инструмент был закрыт, и его поверхность тоже служила буфетной полкой, на которой были расставлены сладости и закуски. У малого буфета в углу стояли два молодых человека, они пили легкое пиво.

Мистер Браун направился со своими подопечными в эту сторону и шутя предложил им всем хлебнуть дамского пунша, горячего, крепкого и сладкого. Когда же все заявили, что никогда не пьют крепких напитков, он откупорил для каждой дамы бутылку лимонада. Затем он попросил одного из молодых людей немного посторониться и, завладев графином, налил себе щедрую порцию виски. Молодые люди взирали почтительно, как он делает первый пробный глоток.

— С помощью Божией, — произнес он, улыбаясь, — и как доктор прописал.

Улыбка на морщинистом лице его расплылась еще шире, а три молодые дамы добавили своим смехом музыкальное эхо к его шутке, покачиваясь стройными телами взад и вперед и слегка подрагивая плечами. Самая отчаянная решилась сказать:

— Ну вы уж скажете, мистер Браун, я уверена, доктора ничего такого не прописывают.

Мистер Браун еще глотнул виски и проговорил с заговорщической ужимкой:

— Понимаете, я как знаменитая миссис Кэссиди, которая, говорят, выразилась так: «Слышь, Мэри Граймз, ежели я щас не приму, ты меня заставь, потому как я чувствую, мне охота».

Разгоряченное лицо его наклонилось и приблизилось, пожалуй, слишком конфиденциально, и притом он выбрал очень грубый дублинский акцент, так что молодые леди, повинуясь чутью, встретили его речь дружным молчанием. Мисс Ферлонг, одна из учениц Мэри-Джейн, спросила мисс Дэли, как назывался чудесный вальс, который она исполнила; но мистер Браун, оставленный без внимания, недолго думая обернулся к молодым людям, готовым более оценить его.

Молодая женщина в лиловом платье, вся раскрасневшаяся, вошла в комнату и, хлопая возбужденно в ладоши, прокричала:

— Кадриль! Кадриль!

За ней тут же появилась тетушка Кейт, выкликая:

— Два джентльмена и три дамы, Мэри-Джейн!

— А вот у нас мистер Бергин и мистер Керриган, — отозвалась Мэри-Джейн. — Мистер Керриган, вы не составите пару мисс Пауэр? Мисс Ферлонг, можно вам предложить в партнеры мистера Бергина. И все получается.

— Надо три дамы, — сказала тетушка Кейт.

Два молодых джентльмена спросили у своих дам, не окажут ли они им честь, а Мэри-Джейн обернулась к мисс Дэли.

— О, мисс Дэли, вы и так были сама доброта, что согласились исполнить эти два танца, но у нас, правда, так мало дам сегодня…

— Нет-нет, мне ничего не стоит, мисс Моркан.

— Зато у меня для вас прекрасный партнер, мистер Бартелл Д’Арси, тенор. Я его попозднее попрошу спеть. Весь Дублин от него без ума сейчас.

— Дивный голос, дивный голос! — подтвердила тетушка Кейт.

Меж тем вступление к первой фигуре уже прозвучало дважды, и Мэри-Джейн поскорее повлекла своих новобранцев прочь. Едва они удалились, в комнату медленно вошла Джулия, глядя куда-то позади себя.

— В чем дело, Джулия? — с беспокойством спросила тетушка Кейт. — Кто это там?

Джулия, которая несла стопку салфеток, обернулась к сестре и ответила обычным голосом, как бы удивившись вопросу:

— Да просто Фредди, Кейт, и с ним Габриэл.

И правда, сразу за нею виднелся Габриэл, направляющий движение Фредди Малинза через площадку лестницы. Названный джентльмен, молодой человек вблизи сорока, был того же сложения и роста, как Габриэл, но с очень покатыми плечами. У него было одутловатое бледное лицо, которое цвет оживлял только на толстых, свисающих мочках ушей и на широких раскрыльях носа. Черты лица были грубы, тупой нос, выпуклый и пологий лоб, выпяченные губы. Глаза, прикрытые тяжелыми веками, и растрепанные жидкие волосы придавали ему сонный вид. Он от души заливался высоким смехом, продолжая рассказывать Габриэлу какую-то историю, и одновременно тер себе левый глаз, водя по нему взад-вперед левым кулаком.

— Добрый вечер, Фредди, — сказала тетушка Джулия.

Фредди Малинз пожелал дамам добрывечер тоном, который мог казаться небрежным из-за того, что его голос был, как всегда, сиповат, а затем, завидев подле буфета приветственно ухмыляющегося мистера Брауна, несколько шаткою походкою пересек комнату и вполголоса принялся пересказывать ему историю, поведанную только что Габриэлу.

— Он ведь не так уж перебрал, правда? — сказала Габриэлу тетушка Кейт.

Лоб Габриэла был нахмурен, но он расправил тут же черты и отвечал:

— Да-да, почти совсем незаметно.

— Но все равно он неисправим! — вздохнула она. — Ведь накануне Нового года бедная его мать взяла с него самый твердый зарок. Нам надо идти в залу, Габриэл.

Покидая комнату вместе с Габриэлом, она подала предостерегающий знак мистеру Брауну, сурово поводив пальцем из стороны в сторону. Мистер Браун кивнул в ответ и вслед за уходом их сказал Фредди Малинзу:

— Знаешь, Тедди, давай-ка я тебе поднесу стаканчик лимонаду для крепости.

Фредди Малинз, который как раз подходил к самой высшей точке своей истории, только нетерпеливо отмахнулся, однако мистер Браун, за миг до этого обративший внимание Фредди на некие неполадки в его костюме, налил полный бокал лимонада и вручил ему. Левая рука Фредди приняла бокал машинально, меж тем как правая рука машинально поправляла костюм. Мистер Браун, лицо которого снова совершенно собралось в морщины от веселья, налил себе стакан виски, а Фредди Малинз, так и не успев достичь самой высшей точки своей истории, разразился взрывом перхающего визгливого смеха и, поставив свой непригубленный переполненный бокал, принялся тереть себе левый глаз, водя по нему взад-вперед левым кулаком и вновь и вновь повторяя последние сказанные слова, насколько позволял ему смех.

Габриэл не смог сохранить внимание, когда Мэри-Джейн в притихшей зале играла свою академическую пьесу, полную стремительных и трудных пассажей. Он любил музыку, но пьеса, которую она играла, была для него лишена мелодии, и он сомневался, находят ли в ней мелодию другие слушатели, хотя они наперебой упрашивали Мэри-Джейн сыграть. Четверо молодых людей, которые при звуках фортепьяно появились из комнаты с напитками и стали в дверях, через несколько минут тихо удалились попарно. Единственными, кто следил за музыкой, казались сама Мэри-Джейн, чьи руки носились по клавиатуре или порой взлетали над ней как бы в стремительном жесте проклинающей жрицы, а также тетушка Кейт, стоявшая подле нее и переворачивавшая страницы.

Взор Габриэла раздражал блеск навощенных половиц, где падал свет большой люстры, и он начал смотреть на стену подле инструмента. Над роялем висела картина, изображающая сцену на балконе из «Ромео и Джульетты», а рядом с ней вышивка, на которой тетушка Джулия, когда была девочкой, вышила красной, синей и коричневой шерстью двух принцев, задушенных в Тауэре. Видимо, в школе, в которой они учились, преподавали вышивание в каком-то классе. Его мать однажды ему сшила ко дню рождения лиловый поплиновый жилет, на нем были маленькие лисьи головки с каймой темного атласа и круглые пуговицы тутового дерева. Как странно, что у матери не было способностей к музыке, хотя тетушка Кейт и называла ее министерской головой семейства Моркан. И она, и Джулия как будто всегда немножко гордились своей сестрой, такой серьезной и добродетельной. Под большим зеркалом стояла ее фотография. На коленях у нее была раскрытая книга, и она показывала там что-то Константину, который полулежал у ее ног в матросском костюмчике. Это она выбирала имена для сыновей, она очень заботилась о достоинстве семейства. Благодаря ей Константин сейчас настоятель церкви в Болбриггене, а сам он, Габриэл, получил степень в Королевском университете. Всё благодаря ей. Тень прошла по его лицу, когда он вспомнил, как она упорно была против его женитьбы. Некоторые презрительные ее фразы до сих пор отдавались болью в его душе; однажды она назвала Грету деревенской пройдохой, и это было про Грету абсолютно неверно. Не кто иной, как Грета ухаживала за ней постоянно во время ее долгой последней болезни, когда она лежала у них в доме в Монкстауне.