Читаем без скачивания Мачты и трюмы Российского флота - Пётр Фурса

– Эй, морячок! Что, заледенел? Спать негде?

Рядом стояли трое, подвыпивших и улыбающихся – мужчина и две женщины и с заинтересованным участием смотрели на эскулапа.

– Вы угадали, спать действительно негде. Вот прилетел из Совгавани в родную Беларусь, а она меня отвергает. Ни в одной гостинице места нет, а устал так, что челюсть сводит, – честно признался я.

– Поехали, морячок, с нами. По крайней мере, постелью тебя обеспечим.

Увидев некоторые колебания приглашаемого, дама, добродушно улыбнувшись, сказала:

– Да ты не волнуйся... Не ограбим... И услуг не потребуем. И весело расхохоталась.

Утром хорошо отдохнувший и плотно позавтракавший военмор, поблагодарив гостеприимных хозяев, но даже не попытавшись запомнить адрес своих благодетелей, уехал на вокзал. Спасибо хорошим людям.

Через пять часов его обнимала жена, дочка, папа и мама. Организация проведения отпуска в деревне зависит от времени года: летом – сельхозработы плюс разъезды “по гостям”, зимой разъезды “по гостям” плюс “разъезды по гостям”. Зимой отпускнику в деревне делать нечего, кроме как круглосуточно травить родителям и соседям были и небылицы флотской жизни. Очень уж благодарные слушатели! И каждый сосед норовил пригласить в гости. И не только потому, что он гостеприимен, а для того, чтобы иметь возможность рассказать потом другим, как весело был проведен вечер с моряком, и какие страшные и забавные истории были при этом услышаны. А посему читателю вряд ли было бы интересно читать отпускные подробности зимнего отпуска военморов.

Отпуск всегда пролетает быстро – не боевая служба! Не успели мы оглянуться, как пришло время собирать чемоданы и снова (в который раз!) лететь на Дальний Восток. Очень уж дальний, хотя и нашенский. Расцеловав всегда плачущую маму ... Все повторяется с неизбежностью вечного круговорота воды в природе.

Самолет приземлился в аэропорту города Владивостока. Получив багаж и укутав от пронзительного январского ветра дочку Оксанку, мы укатили в город навстречу своей первой собственной комнате в двухкомнатной квартире. Хотя душу мою томили нехорошие предчувствия, однако, о них не было произнесено ни слова. И предчувствия не обманули.

Попытка открыть дверь собственным ключом не увенчалась успехом. На звонок открыла дверь знакомая нам Кащей Бессмертный и сразу же с места в карьер выплеснула в лицо ошарашенной Ниночке кучу сведений.

– А ... приехали! Можете уезжать обратно, сейчас квартира уже наша! Я не знаю, где вы болтались полгода. Право на квартиру вы потеряли. А мое право на нее удостоверено ордером.

И предъявила ордер к смотру. Я был ошарашен не меньше своей жены. Но мужское самолюбие не позволило мне отступить без боя. Любая человеческая подлость вызывала во мне приступ необузданной ярости. Однако, ситуация была не из тех, в которой можно было дать этой ярости выход. Нужна была трезвая мысль, которая от неожиданности в голову не приходила.

– Погодите кричать, – внешне спокойно обратился я к Кащею. В этой ситуации надо разобраться. Позвольте пока пройти в комнату. Мы все же с дороги и довольно продрогли.

Видно этот довод был принят Кащеем заслуживающим внимания, т.к. она все же неохотно посторонилась и пропустила “хозяев” в квартиру. Немного согревшись, я начал действовать.

– Что мы имеем на данный момент? Первое, факт дикой непорядочности человеческой. Вы воспользовались нашим отсутствием и нашим гостеприимством для того, чтобы отнять нашу же квартиру. Несмотря на то, что муж Ваш служить только начал. Второе. Мы имеем два законных ордера, один из которых выписан незаконно. Это не вызывает сомнений, но с этим придется, видно, долго разбираться. Посему решим так. Временно моя жена с дочкой будут жить вместе с Вами, или же Вы вместе с ней. Ваш муж и я будем жить на кораблях, благо оба они стоят на 33-м причале, что я видел по пути сюда. Такое решение Вас устроит?

Несколько испуганная моим решительным тоном, Кащей согласилась.

Первым делом предстояла встреча с Авоськиным. На плечах его были такие же, как и у меня, погоны, военного врача. Лейтенант. И по наивности своей я думал, что уж со своим собратом договориться сумею и выясню все недоразумения сразу же. Однако, все оказалось сложнее.

Я поднялся по трапу “Бородино”, вошел в столь знакомый медицинский отсек и попросил дежурного фельдшера пригласить в отсек начальника медицинской службы, коим и был здесь гражданин Авоськин, именуемый на флоте товарищем. Через несколько минут в амбулаторию зашел заспанный лейтенант в мятом кителе, огромного роста и необычайной толщины. Мысленно сравнив мужа и жену Авоськиных, я вместо приветствия невпопад произнес:

– Слушай, как же жена тебя выдерживает? Ведь раздавишь!

Подобное обращение редко кому может понравиться, а здесь с подобной нелепостью вдруг обратился соперник по благополучию. Что перед ним Иванов, Авоськин понял сразу, хотя ранее мы не встречались. К встрече он готовился заранее и тщательно, что и позволило ему сразу же броситься в атаку.

– Если Вы, Иванов, в чем нет сомнений, прибыли ко мне по квартирному вопросу, то могу сказать, что Вы зря теряете время. Право на квартиру вы получили вместе со своим ордером, но потеряли его в тот момент, когда ордер на ту же квартиру получил я. Сочувствую, но помочь ничем не могу.

Вот это номер! Меня ударили прямо в солнечное сплетение. Прощать удары все же было не в моих правилах, но удар был слишком силен. Никогда еще так дружно не рушились во мне понятия о благородстве, чести офицера, человеческой порядочности, морском братстве.

– Homo homini lupus est, – только и сумел ответить. (Человек человеку волк). Сволочь ты, лейтенант! Не заслужив и ничего не сделав для флота, ты уже подрезаешь под корень своего товарища. Нехорошо начинаешь службу. Нехорошо.

– Каждый живет, как умеет. А вам посоветую вспомнить пословицу: на флоте е... челюстью не щелкают.

На том и разошлись.

Следующий визит я нанес командиру “Бородино”. Знакомый нам капитан второго ранга Чухрай, выслушав меня и поразмыслив, произнес.

– Помочь я вам ничем не могу. Документы на квартиру Авоськину подписывал старший помощник в мое отсутствие. Зам доложил жилищной комиссии, что Вы уехали в Советскую Гавань, и квартира во Владивостоке вам не нужна. На этом основании и подписали бумаги. Примите мои сожаления по столь печальному факту.

Я, не проронив ни слова, ушел из каюты. При этом понял, что выбрасывать из медотсека заместителя по политической части безнаказанно нельзя. Даже если это и диктуется обстановкой.

На крейсере меня встретили радостно, как встречают в семье долго отсутствовавшего блудного сына. Но в семье дружной. Доктор был сразу же приглашен в каюту механика, где ему были предложены традиционные “пять капель”, отказаться от которых обычно не смеет ни один флотский офицер. Сюда же прибыли “ по авралу” артиллерист, штурман и командир боевой части 7 (управления). Видя невеселую физиономию своего эскулапа-товарища, узнав причины столь подавленного настроения его, товарищи, хорошо знавшие флотские порядки, тут же забросали каюту массой историй, порождаемых жилищной проблемой, и советов, как поступить в сложившейся ситуации. Однако, смысл их сводился к тому, что ...’’выбросить из квартиры непрошенных гостей и выставить у входа вооруженную вахту”, что было и неразумно, и незаконно, и на выходе ничего не давало.