Читаем без скачивания ГРУ в годы великой отечественной войны. Герои невидимого фронта - Виталий Никольский

Помимо работы с людьми, имевшими доступ к нужным нам сведениям, значительное внимание уделялось изучению прессы, причем не только местной, но и западной полузакрытого типа, которую не продавали советским гражданам, но охотно присылали шведским частным подписчикам и владельцам книжных магазинов, у которых за соответствующую мзду можно было их получать в постоянное или временное пользование. При хороших отношениях с коллегами ВАТ имелась возможность через них на доверительной основе получать для ознакомления различные закрытые материалы НАТО, рассылаемые Европейским командованием для офицеров этих стран. Так, к примеру, один из таких информационных бюллетеней нам периодически передавал «для личной ориентировки» ВАТ Нидерландов подполковник Тен-Брок. Это было открытое издание внутреннего пользования, но по характеру помещаемых в нем сведений у нас на подобных материалах безусловно стоял бы гриф «секретно». По шведским вооруженным силам неплохие данные проскальзывали в провинциальных газетах и журналах. Не случайно подписка на них была ограничена. Всю эту массу чтива нужно было сопоставить, проанализировать, что представляло интерес, перевести, накапливая проскальзывающие в массе словесной шелухи крупицы интересных сведений.

Много времени отнимали всевозможные коктейли, ленчи, обеды у шведских официальных лиц и в аккредитованных в Стокгольме посольствах. Об объеме этой на первый взгляд необременительной работы можно судить хотя бы по тому, что в зимнее время количество таких мероприятий достигало 60 в квартал.

Обычно они, за исключением ленчей, проводились после работы — с 18 до 21 часа. Но к ним, при желании получить полезную отдачу, нужно было серьезно готовиться, вплоть до изучения соответствующей лексики, продумывания вопросов и т.д. При посещении таких сборищ с определенной оперативной целью наши офицеры всегда испытывали определенное напряжение, что основательно изматывало их, поскольку в каждом из таких приемов они видели не развлечение, а серьезную, иногда опасную работу.

Помимо путешествия «в гости», обременяли в значительной мере приемы собственных гостей из числа шведских офицеров и ВАТ капиталистических стран. Ленчи, ужины, обеды требовали составления специального календаря, чтобы, упаси бог, не забыть, кто, когда и с кем должен быть принят и на каком уровне: интимном, официальном с флагами, товарищеском с обильной выпивкой, с подарками или без оных. Требовалась представительская точность. Если на коктейли можно было прийти когда угодно, то на обеды и ленчи требовалось прибывать точно в указанное в приглашении время, не раньше и не позже. Отклонения допускались лишь в 5–7 минут.

Рабочий день в советском посольстве при после Ф.Т.Гусеве начинался так называемой пресс-конференцией, на которой сотрудники посольства, знающие иностранные языки, докладывали обзор закрепленных за ними шведских и иностранных газет. При этом обсуждались проблемы, имевшие отношение к советской колонии. Причем, как ни странно, зачастую, на мой взгляд, пустячный вопрос перерастал в конфликт, которого легко было избежать. В августе 1961 года на пресс-конференции у посла целое смятение вызвал репортаж корреспондента газеты «Свенска Дагбладет», который подробно обрисовал свою встречу с сотрудниками американского посольства у посла США в Стокгольме. Описывались деятельность этих сотрудников, распорядок дня посольства и пр. Статья заканчивалась: «Следующий репортаж из стен советского посольства». Несмотря на наши настоятельные советы, посол не решился без санкции свыше принять шведского интервьюера и запросил МИД. Последовал ответ: «Корреспондента в посольство не пускать. Интервью не давать». Указание было выполнено неукоснительно, после чего газета начала поливать грязью не только посла и весь состав посольства, но и страну, которую они представляли. А этого можно было без ущерба для нашего престижа избежать и с помощью нашей гостеприимности, икры и водки добиться, по крайней мере, лояльного репортажа, который прочла бы вся шведская читающая публика.

Значительную часть рабочего времени занимало составление различных ответных и информационных материалов, ответы на срочные телеграфные запросы зачастую по проблемам, уже ранее освещавшимся в соответствующих донесениях. Так было, например, с вопросами гражданской обороны Швеции, подробно освещенными нами в 1961 году по материалам учений в Стокгольме и повторно запрошенными у нас же в 1962 году. Сложность в повторных ответах состояла в том, что архивов мы не имели, большинство сведений приходилось сохранять в памяти, а она иногда могла и подвести.

Приходилось отвечать по ряду вопросов и шведским официальным лицам, и отдельным гражданам, интересующимся военной историей России и СССР, развитием космической техники, советскими военачальниками, военной литературой.

Особое место в работе отводилось добыче образцов радиоэлектронных устройств, микромодулей, миниатюрных магнитофонов, клистронов, ламп бегущей волны. Все эти предметы были запрещены к продаже в социалистические страны, и для их добычи приходилось применять различные ухищрения — покупать через подставных лиц, с отправкой в третьи страны и пр. Учитывая высокий уровень военной и смежной с нею гражданской техники в Швеции, приходилось внимательно изучать международные технические выставки, организуемые весьма часто в Стокгольме. Эту работу приходилось иногда проводить совместно с инженерами торгпредства, т.к. наших познаний в ряде отраслей техники явно не хватало.

Отводилось время и на приемы визитов убывающих и прибывающих коллег ВАТ. Запомнилось своеобразное представление вновь прибывшего ВАТ бригадного генерала Гамаль Сейф Насера в начале 1963 года. В наше посольство вошел молодой, лет 30, генерал, который с серьезной миной на хорошем русском языке доложил: «Товарищ генерал! ВАТ ОАР Гамаль Сейф Насер прибыл в Ваше распоряжение». Понимая шутку, я заметил, что рад встретить в Стокгольме земляка, да еще из ОАР. Оказалось — этот араб почти два года учился в нашей Военно-воздушной академии в Монино. На мой вопрос, не является ли он родственником президенту, Насер отвечал: «Почти нет, очень дальним». Про себя я оценил его скромность, но понял, почему он проявил свои воинские таланты в 30 лет. Полагая, что о таком человеке в Центре должны быть подробные данные, я запросил на Насера характеристику за время его обучения в СССР. Каково же было мое удивление, когда через месяц мы получили лаконичное сообщение: «Насер нам не известен». Как плохо мы знаем наших друзей. Может быть, поэтому они часто становятся нашими врагами.