Читаем без скачивания Соколов. Дилогия (СИ) - Хай Алекс

Звучало как план, но все равно казалось мне сложноватым.

– А может вы меня просто заберете? – предложил я.

Тайный советник с сожалением покачал головой.

– Мне нужно, чтобы они были в тебе полностью уверены, – сказал он. – Придется сыграть по их правилам, чтобы они от тебя отстали. Твою память либо сотрут, либо заблокируют. Если сотрут, ты частично восстановишь ее посредством артефакта.

– А если поставят блок? Артефакт поможет?

– С этим будет сложнее. Аудиториумские менталисты в этом чудо как хороши. Но и в этом случае можно попробовать что‑нибудь придумать.

– И как пользоваться шариком?

– Он впитывает информацию того, кто держит его в руках и соприкасается с ним кожей. Активируется, когда прикасаешься, поэтому я просил не открывать раньше времени. Развяжи мешок, возьми шарик в руки и сосредоточься на тех воспоминаниях, которые хочешь записать. Старайся не думать ни о чем лишнем. Приступай.

– Сейчас? Хотя да, когда еще будет время…

– Торопись. Нас хватятся, да и доктора не смогут скрывать мое присутствие вечно. И здесь тяжело держать купол. Так что, пожалуйста, пошевеливайся, Михаил.

Я осторожно развязал оставшиеся узлы и вытряс шарик в ладонь. Он оказался совсем небольшим, не больше перепелиного яйца. Стекло было прозрачным, без каких‑либо оттенков.

Спрятав шарик в ладони, я закрыл глаза и сосредоточился на воспоминаниях. Вспомнил, как увидел Радаманта, сидевшего на груде камней посреди Полигона. Вспомнил все, что он мне говорил – в том числе и упоминание о том, что он уже бывал на этом месте. “Записал” свои догадки о том, что он мог быть абитуриентом или студентом Аудиториума. Добавил воспоминание о гибели Воронцовой – и о том, что ее фамилия тоже была в списке Радаманта.

Концентрироваться становилось сложнее, но я постарался отфильтровать воспоминания о бегстве Сперанского, нашей драке и сосредоточился на битве с зазомбированными людьми. Только сейчас осознал, что все‑таки они вели себя по‑разному. Кто‑то был совсем похож на зомби, словно лишился воли. А иные могли разговаривать и сохраняли воспоминания. Мне это показалось важным, и я занес свои мысли в шарик.

И последним записал мою попытку снять воздействие с Ирины – как вычищал ее сознание, как думал, что обо всем позаботился – и то, как она внезапно изменилась, передавая послание Радаманта лысому Голицыну.

Вроде все…

– Готово, – я открыл глаза, упаковал артефакт в мешочек, тщательно завязал на три узла и передал Корфу. Пистолетыч тут же спрятал артефакт. – Надеюсь, сработает.

– Сработает, куда денется. Я давно пользуюсь такими штуковинами. Полезные безделушки.

– Вытащите Ирину, пожалуйста. Это важно.

– Не менее важно для меня, чем для тебя, – отозвался тайный советник. – Матильда не простит, если ей причинят вред.

И я не прощу. Ни Аудиториуму, ни Корфу. Ирина – едва ли не единственная, кто оказалась замешана во всех этих интригах без вины. Но регулярно страдавшая от этого.

– Еще один момент, Михаил. Я должен просить твоего разрешения на время забыть об этом разговоре. И об артефакте. Потом все верну, обещаю.

Я мрачно усмехнулся и шагнул ближе, подставляя голову.

– Понимаю. Делайте, что должны.

– Взрослеешь, Соколов, – внезапно тепло, по‑отечески улыбнулся Корф.

И мою голову сжало тисками. Первые несколько мгновений эта боль казалась нестерпимой, но с каждой секундой мука отступала, становилась менее заметной. Затем на миг в глазах что‑то вспыхнуло, и я уставился на Корфа.

***

– Простите, что не смог рассказать многого, – виновато улыбнулся я. В голове было удивительно легко и пусто, словно меня накачали легким наркозом.

Корф удовлетворенно улыбнулся.

– Ничего страшного, Михаил Николаевич. Мы еще будем допрашивать остальных абитуриентов. На данный момент вы свободны. Благодарю.

– Тогда я пошел на процедуру. До свидания.

Я вышел и не мог отделаться от странного ощущения, словно забыл о чем‑то важном. Но никак не мог вспомнить, о чем именно. Но раз забыл, значит, ничего критичного. Тело переполняла легкая эйфория, и я вернулся к лекарям, сияя позитивом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Мы закончили. Я готов к проверке, – улыбнулся я.

Лекари странно на меня посмотрели, но вопросов задавать не стали.

– Прошу за мной, ваше сиятельство, – Юлия Аркадьевна повела меня вперед по коридору. По дороге я столкнулся с Корфом – тайный советник направлялся к выходу из лазарета.

– До свидания, ваше сиятельство, – кивнул он. – Благодарю за сотрудничество.

Девушка распахнула передо мной дверь и пропустила вперед.

– Прошу сюда.

Мы очутились в небольшом помещении, где за столом сидел невзрачной, но приятной наружности мужчина средних лет в немного старомодном твидовом костюме. Темные волосы были зализаны назад, на лацкане пиджака красовался значок Аудиториума.

– Михаил Николаевич Соколов, – представила меня лекарка и протянула менталисту планшет со сведениями обо мне. – Прибыл на ментальную проверку. Мы готовы выписывать его сиятельство. Все рекомендации перечислены в документах.

Мужчина кивнул и жестом пригласил меня пройти дальше.

– Здравствуйте, ваше сиятельство. Черновский Олег Романович, менталист Аудиториума. Юлия Аркадьевна, благодарю. Дальше мы сами.

Девушка скрылась за дверью, напоследок метнув на нас тревожный взгляд, а я неловко перемнался с ноги на ногу.

– Как обстоят дела с вашей памятью, Михаил Николаевич? – спросил менталист. – Прошу, присаживайтесь в кресло. Процедура займет совсем немного времени.

– С памятью… Вроде неплохо. Хотя все, что происходило на Полигоне и после испытаний помню не очень четко, – виновато улыбнулся я. – Нам попались очень сильные соперники, и их менталист нас не щадил. Даже “Шлем” легко пробивало…

Черновский понимающе улыбнулся.

– Да. Признаюсь, на вашу команду немногие делали ставку. Однако вы нас удивили, и удивили приятно. Значит, жалуетесь на смутные воспоминания?

– Да. Все немного как в тумане. Столько всего происходило…

– Что ж, позвольте мне коснуться вашего разума и проверить, не была ли повреждена ментальная структура.

Он потянул ко мне руки, но я отшатнулся.

– А это больно?

– Не так приятно, как “Алконост”, но и не так отвратительно, когда к вам в голову вламываются без разрешения. Собственно, потому я и прошу вас позволить мне…

Я пожал плечами и чуть расслабился, хотя сила внутри меня протестовала. Пришлось уговаривать ее не вставать на мою защиту.

– Я готов и очень хочу домой, – улыбнулся я.

Что‑то неправильное… Было во всем этом что‑то неправильное… Но я не понимал, что. Ай, и ладно. Может и правда слишком много по голове били на Полигоне и после.

Черновский приложил пальцы к моему лбу, я ощутил прикосновение чужеродной силы – и правда, гораздо мягче, чем я ожидал. Но вдруг что‑то внутри черепа заворочалось, заскрежетало, сопротивляясь действиям менталиста.

Он оторвал руки и удивленно моргнул.

– Что‑то не так? – Невинно улыбнувшись, спросил я.

– Нет‑нет… А хотя… Вот я балда! Прошу прощения, ваше сиятельство. Не подумал, что ваша сила имеет иное происхождение. С ней нужно работать немного иначе. Минуточку… Позвольте!

Он снова прикоснулся ко мне, и на этот раз ощущения были иными. Словно голову обхватило стальным обручем, и он начал сжиматься, проникая сквозь кости черепа, и уменьшался до тех пор, пока не превратился в одну точку внутри головы.

– Вот и все! – довольный, менталист оторвал от меня руки и отстранился. – Все в порядке.

– Значит, повреждений нет?

– Нет, вы просто переутомились и готовы к выписке. Но советую соблюдать рекомендации лекарей и больше отдыхать и лучше питаться. Завтра будете как огурчик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я покинул его кабинет, и на выходе, уже у поста, мне вернули куртку, часы и паспорт.

– Вот, возьмите, – Юлия Аркадьевна сунула мне в руки записку. – Это от тайного советника. Велел вам передать, когда вернетесь.