Читаем без скачивания Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы - Олег Черенин

В эпизоде с попыткой восстановления контакта с агентом через Зарубину есть какое-то противоречие, мало поддающееся логическому объяснению, но ставящее перед нами дополнительные вопросы. Дело в том, что примерно в то же время (декабрь 1940 года) за рубеж после своей реабилитации был направлен Парпаров для восстановления связи с другим ценным агентом советской разведки «Эльзой», в свое время завербованной им же. И как сообщают источники, задание Парпаровым было успешно выполнено[438].

Спрашивается, зачем было «городить огород» с задействованием неизвестного «Аугусте» постороннего сотрудника в лице Зарубиной, если Парпарову было гораздо проще и легче выполнить задачу «реанимации» и активизации агента. Такое решение Центра теоретически можно объяснить его желанием в будущей работе с «Аугустой» избежать тех самых «узких мест» в мотивации сотрудничества (личная привязанность к Парпарову), осложнявших процесс работы с ней в прошлом. Но соизмерение желаемого и возможного противоречит такому объяснению. Наверняка руководство разведки, давая Зарубиной такое задание, учитывало и историю взаимоотношений «Аугусты» с ИНО, и профессионализм связника. Но почему перед предполагаемой угрозой утраты ценного агента (возможный отказ от сотрудничества) Центр пошел на такой шаг, если избежать этого могло участие Парпарова в восстановлении контакта, все же остается необъяснимым.

Немного отвлечемся от личности самой «Аугусты», чтобы на ее примере очередной раз продемонстрировать «ущербность» нашей источниковой базы. Одним из наиболее авторитетных источников по истории довоенной советской внешней разведки является соответствующий шеститомник очерков. Несмотря на обилие действительно ценных сведений о конкретных операциях советской разведки и сотрудниках, их проводивших, авторы некоторых очерков, произвольно, то есть специально не оговаривая, присвоили некоторым участникам реальные или придуманные агентурные псевдонимы, чем донельзя «запутали» существо дела.

Так, например, неоднократно упоминаемый Роман Бирк авторами различных очерков, при описании конкретных операций по вербовке агентуры, называется псевдонимами «Джим», «Эстонец», а то и просто обезличенно «агент-нелегал». Тот факт, что он был одним за самых ценных источников информации и «продуктивным» вербовщиком, при непосредственном участии которого к сотрудничеству с советской разведкой были привлечены Талер, Хаймзот, Гесслинг, Флик-Штегер, мы уже знаем. Наверняка за многолетнюю работу он сменил несколько псевдонимов, но какой из них был основным — трудно сказать определенно[439]. Как представляется, реальным псевдонимом Р. Бирка был псевдоним «Иван» («Иоганн», «А/218»), вовсе не упоминаемый на страницах очерков[440].

История с «Аугустой» представляется еще более запутанной. Этот псевдоним, так же как ее криптоним «А/256», является наиболее правдоподобным. Мы также уже упоминали, что псевдонимы «Аугуста» и «Марта» принадлежат одному лицу. Но ситуацию с идентификацией этого агента окончательно «запутывает» появление ценного агента «Эльзы». В соответствующем очерке истории разведки есть множество косвенных признаков, указывающих на то, что «Эльза» и «Аугуста» (Марта) также могут быть одним и тем же лицом. К этим признакам относятся: участие Парпарова в вербовке «Эльзы», ее частые поездки в Женеву (местопребывание «Аугусты»), то, что «она принята в высших дипломатических кругах» и т. д.

С другой стороны, признаками того, что «Эльза» и «Аугуста» — это не одно и то же лицо, являются обстоятельства вербовки первой (установление контакта через третье лицо), выезд Парпарова в командировку для восстановления связи с «Эльзой», работа с ней до весны 1941 года (последняя встреча Зарубиной с «Аугустой» произошла в середине июля 1941 года) и т. д.

Эти примеры свидетельствуют, насколько противоречивыми являются, казалось бы, «выверенные» и написанные на основании архивных документов источники по конкретным эпизодам деятельности советской разведки и, соответственно, насколько это затрудняет их исследование.

Вернемся теперь к «Аугусте» как источнику сведений о «военном заговоре». Опубликованная недавно в оригинале Спецсводка «О тайной работе Германии против Советского Союза», в части информации, исходящей от «источника ИНО ОГПУ, близко стоящего к кругам германского МИД, сообщения которого заслуживают доверия», в сравнении с соответствующим разделом Справки, однозначно указывают на то, что этим источником и была «Аугуста».

Для анализа некоторых принципиальных вопросов обратимся к первоисточнику:

«1) Руководство всей работой, направленной против СССР, сосредоточено в руках Геббельса и Розенберга, при участии в этом деле Рейхсвера, Союза офицеров и Союза немцев, живущих за границей. Кроме руководящего центра существует, так называемая, рабочая группа, в состав которой входят полковник в отставке Хазельмейер — председатель парламентской фракции н.-с. партии и его ближайшим сотрудником Дрегер. Хазельмейер высказался против привлечения к этой работе людей, выделенных Рейхсвером. На этой почве у него произошел конфликт с Розенбергом, которому он указал на поспешность ряда мероприятий. Геббельс в этом вопросе стал на сторону Розенберга, в результате Хазельмейер и Дрегер заменены майором Веберштедт (прессе-шеф парламентской н.-с. партии).

2) Министерство иностранных дел в своем докладе о внешней политике Советского Союза указывает, что эта политика направлена к отчуждению Германии. В связи с этим германское правительство якобы решило форсировать подготовку переворота в СССР.

3) В первых числах июля на вечере у Надольного, состоявшемся по случаю дня его рождения, между Бломбергом и Мейснером, присутствовавшим на этом вечере, произошла беседа, касающаяся контр-революционных группировок в Советском Союзе и перспектив готовящегося якобы переворота.

Русский контрреволюционный лагерь делится на две группировки — национал-большевистская и монархическая. Первую поддерживает Геббельс, она якобы имеет среди своих сторонников значительное количество крестьянства, Красной армии и связана с видными работниками Кремля — оппозиционерами, которые добиваются экономических реформ и падения Сталина.

Немцы поддерживают тесный контакт с этой группой и совместно разрабатывают экономическую программу, увязывая ее с колониальным вопросом.

Монархическую группу поддерживает Геринг. Главные силы этой группы находятся за границей, однако они якобы развили активную работу по разложению крестьянства и Красной армии.

Тактика обоих группировок направлена к дезорганизации советского хозяйства, к всевозможным препятствиям во внешней политике Советского Союза и должна завершиться переворотом путем провозглашения военной диктатуры. Между Герингом и Геббельсом существуют разногласия в вопросах форм управления будущей России. Гитлер пока еще колеблется между двумя течениями…

5) Руководитель Восточного отдела МИДа Майер говорит, что отношения между Германией и Советским Союзом принимают угрожающий характер. Он считает, что создавшаяся обстановка ведет к отрыву СССР от Германии и усилению влияния Франции. Он полагает, что только свержение власти в СССР приведет к установлению нормальных отношений…»[441].

При анализе такого рода документов мы не должны упускать из виду характер сведений, содержащихся в них, практически-прикладные задачи, решаемые авторами при их подготовке, конкретные обстоятельства, приведшие к написанию, и т. д. Если сравнить содержание немецкого раздела Справки со Спецсводкой «О тайной работе Германии против СССР», то сразу бросается в глаза разница в выводах. Одни и те же факты авторами оцениваются с диаметрально противоположных позиций. Если направляемая Сталину информация «Аугусты» для Артузова свидетельствует как минимум о действительном участии германских представителей в делах возможного «военного заговора», то авторы Справки, на основе субъективных оценок конкретных агентов, делают вывод о «провокации» Абвера, «состряпавшего» дезинформацию об участии советских командиров в заговоре.

Сведения, содержащиеся в Спецсводке, указывают на то, что информация «Аугусты» носила устный характер и документально не была подтверждена. Тем не менее обращает на себя внимание, что этот источник находился в непосредственной близости от носителей информации о готовящемся «перевороте». Особенно это заметно при оценке беседы между Бломбергом и Мейснером, из которой следует, что либо сама «Аугуста» принимала в ней участие, либо ей стало известно ее содержание от мужа.

В любом случае тот факт, что информация «Аугусты» регулярно догладывалась Сталину, свидетельствует о высокой степени доверия к ней со стороны руководства ИНО.