Читаем без скачивания Снайпер должен стрелять - Валерий Прохватилов

— Господа, — сказала Вера, пребывавшая в прекрасной форме, — от матери мне действительно достались кое-какие бумаги. Честно говоря, я к ним не притрагивалась. После ее смерти я так плохо себя чувствовала, что боялась прикасаться к ним. А потом, когда доктор Хестер помог мне, я как-то про них забыла. Жили мы… Одним словом, я никогда не думала, что их содержание может кого-то заинтересовать.

Вера положила на стол две папки, пересеченные крест-накрест бумажными лентами. Уэйбл повертел папки в руках:

— Вы хотите сказать, что к ним никто не притрагивался?

— Да, — Вера пожала плечами, — кроме меня, их некому было смотреть, а я их не трогала.

— А что за даты стоят на лентах?

— Я думаю, их поставила мама, когда опечатывала папки. Они поставлены… Через месяц с небольшим мама умерла.

— Мистер Хестер, вы не будете возражать, если мы вскроем папки?

— Нет, надеюсь в них найдется что-то, что покажется вам полезным.

Процедура вскрытия папок происходила в полном молчании. В первой папке оказались деловые бумаги, если можно было так назвать скромные хозяйственные счета, квитанции, предложения о найме на работу, письма учеников, их поздравительные открытки, несколько газетных вырезок о концертировании более или менее известных музыкантов, вероятно учеников матери Веры, и прочее, прочее — архив одинокой женщины, очень пунктуальной, бережливой и скромной.

Во второй папке обнаружились письма. И как только стало понятно, кому они были адресованы, все напряглись и невольно переглянулись. В папке, пронумерованные, хранились семьдесят два неотправленных письма, адресованные Бэдфулу, Элтону Бэдфулу, и бесконечное количество газетных вырезок, где упоминалось его имя.

— Миссис Хестер, — спросил Уэйбл, — правильно ли я понимаю ситуацию: перед нами письма вашей матери?

— Да, — Вера казалась очень растерянной, — я, пока училась, часто получала от нее письма. Вот такие, как здесь. Все они хранятся у меня, — она чуть помедлила, — в папке.

— Вы не могли бы показать их?

Вера поглядела на доктора.

— Принеси, пожалуйста, — мягко сказал он.

Одного взгляда на письма оказалось достаточно — писались они той же рукой.

— Миссис Хестер, — сказал Уэйбл (он и секретарь стояли), — я хорошо знаю своего патрона. От его имени прошу вас с супругом быть у нас завтра к двенадцати часам. Со своей стороны могу вас заверить: вам будет оказан… — он вдруг споткнулся на полуслове, — вас ждет ваш отец.

— Вы считаете, что документы действительно доказывают… — удивленно попытался спросить доктор Хестер, обращаясь к Уэйблу.

— Да, — ответил тот. — Сэр Бэдфул настойчиво требует свидания со своей дочерью, и у нас нет сомнений в том, что оно должно состояться.

— Но ведь он очень болен, — доктор глянул на Веру, — и что нам делать с этими папками?

— Возьмите их с собой, — холодно ответил Уэйбл.

— А я, — спросила Вера, — я могу прочитать эти письма?

— Разумеется, ведь они принадлежат вам.

— Я убью ее! — крикнула Линда.

— За что? — усмехнулся доктор. — За то, что она принесет нам миллионы?

— Ты не любишь меня!

— Во всяком случае, я не собираюсь доказывать это тебе словами.

— Ты прекрасно знаешь, что совершенно не обязательно спать с двумя.

— Почему же? Это очень пикантно. Одна — брюнетка, другая — блондинка, — проговорил доктор. — Или тебе что-то не нравится? — В голосе его появилась жесткость.

— Я устала от всего этого. Когда это кончится? — выкрикнула она.

— Никогда! Запомни это! Никогда! Или ты идешь за мной до конца, или убирайся. Только сейчас не хватало мне твоих истерик. Или и тебе захотелось успокоиться?

Ее охватил страх.

— Стив, — назвала она его по имени, которое запрещено было произносить, — но если все рухнет, если все наши усилия напрасны, если эти проклятые Монды…

— Я хочу, чтобы ты запомнила, и запомнила раз и навсегда: что бы ни случилось, нам с тобой ничего не грозит. Поняла? — Он схватил ее за локоть и притянул к себе. — Сколько лет ты идешь за мной! Неужели до тебя, не дошло, что я не остановлюсь на полпути? Сколько раз у меня была необходимость и возможность избавиться от тебя? Ты здесь! Неужели это тебя ни в чем не убеждает?

— Ты прав. Ты тысячу раз прав. Но видеть эту дурочку каждый день! И эти твои супружеские обязанности. Я же живой человек, Стив.

Доктор крепче сжал ее локоть:

— Почему я должен убеждать тебя в том, что выбранный нами путь — это наш общий путь. Вспомни, как мечтали мы с тобой достичь того, чего достигли. Но разве это предел? Не появись Бэдфул, появился бы кто-то другой. Или ты хочешь, чтобы я остался здесь навсегда? Процветающий доктор из пригородного района! — патетически воскликнул он. — Нет, Линда, я слишком хорошо знаю, чего я хочу, и поздно — отступать нам некуда, разве только бежать.

— Бежать? — встрепенулась она.

— Да, может быть, и бежать. Риск есть риск. Или ты не поняла, что нам наступают на пятки?

Заокеанский звонок реализовался к шестнадцати часам. Верзила, — окрестил его доктор, как только тот встал, вытянувшись перед ним.

— Зовите меня Джеймс, сэр, — заявил он.

— Ваши габариты не мешают вам? — Доктор рассмеялся.

— Никак нет, сэр. — Лицо Верзилы светилось добродушием и желанием служить.

— Ваши полномочия? — спросил доктор.

— Безграничны, сэр.

— Вы так в этом уверены? — Доктору действительно становилось весело.

— В рамках тех поручений, которые я от вас ожидаю, думаю, что да, сэр.

— Отлично, Джеймс, присаживайтесь — и к делу. Первое. Это маловероятно, но мне хотелось бы убедиться в том, что нас никто не подслушивает. Дом в вашем распоряжении.

— Ясно, сэр.

— Второе. С сегодняшнего дня ни в доме, ни на участке не должен появляться ни один человек, если я его не приглашаю лично. Всем, кто не может сослаться на это, отвечать: доктор не принимает. Вы меня поняли?

— Я понятлив, сэр.

— Вы радуете меня, Джеймс. При случае я не премину об этом упомянуть.

Верзила встал:

— Я буду благодарен вам, сэр.

— Третье, — продолжил доктор. — Вот адрес. Это сравнительно недалеко отсюда. Меня интересует каждый шаг обитателей этого дома. Особенно хозяев — Лоуренса и Мари Монд. Вы их легко узнаете. Он — истинный джентльмен, высокий, подтянутый, легкая седина. Она — единственная женщина, обитательница этого дома. Очень хороша собой. У них два-три помощника. Все — специалисты высокого класса. — Доктор поднял указательный палец, призывая к вниманию. — Это, однако, не значит, что слежка должна быть незаметной, скорее наоборот. Но аккуратно, ненавязчиво. Особо должна фиксироваться их любая попытка взаимодействия с полицией. Далее. Это, видимо, сложно, но надо попытаться проникнуть к ним в дом. Что именно меня интересует, позже я обрисую подробно.

— Я уловил, сэр.

— И наконец, последнее. Необходимо иметь надежное убежище, в которое можно укрыться, исчезнув отсюда, — доктор очертил в пространстве круг, символизирующий их местопребывание, — в течение буквально десяти-пятнадцати минут… Я не слишком обременяю вас своими поручениями, Джеймс?

— Это моя работа, сэр, и работа моих людей. Их будет столько, сколько потребуется.

— Вы меня восхищаете, Джеймс.

— Вы меня тоже, сэр. Должен заметить, что ваши указания изложены исключительно четко.

— Я чувствую, что мы сработаемся, Джеймс.

— Да, сэр.

В двенадцать часов доктор и Вера переступили порог родового поместья Бэдфулов. Дворецкий распахнул перед ними двери, секретарь Бэдфула — Вильтон — встретил их в холле.

— Прошу вас, господа. — Жестом он пригласил их следовать за ним.

По ковровой лестнице, несколько театральной по нынешним понятиям, они поднялись на второй этаж. Широкий пролет лестницы разворачивался влево и вправо. Они прошли прямо, в массивные двери, распахнутые секретарем, и оказались в огромном зале. Зал был пуст, если не считать картин, развешанных по трем стенам. Четвертую занимали овальные окна, занавешенные присборенными белыми гардинами. Влево, наискось они пересекли зал и оказались в длинном коридоре, по правой стороне которого сплошь шли окна, выходящие в зимний сад, по левой — метрах в пяти-шести друг от друга располагались четыре двери, ведущие в какие-то комнаты. Пройдя коридор, повернули направо, спустились вниз, поднялись наверх и наконец оказались в комнате, где секретарь попросил их минуточку подождать.

Ждать пришлось действительно не более минуты. Вильтон пригласил их в следующую комнату, видимо кабинет Бэдфула. Хозяин не пожелал принять их в спальне, где ему предписывалось находиться. Он сидел в кресле-каталке, ноги его закрывал плед.

«Господи, — подумал доктор, — как в кино, шестнадцатый век». Вера чувствовала себя совершенно потерянной. Как только они вошли, Бэдфул уставился на нее и смотрел, не отрывая глаз.