Читаем без скачивания "Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17 (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

Нет, в самом начале аудиенции государь много и подробно расспрашивал о ходе фортификационных работ, но затем, кивнув, подвел итог: «Что ж, я вижу, что на Западном рубеже всё идет своим чередом и держать специалистов такого класса для рутинной работы совершенно не нужно. Сдайте дела своим заместителям. Вас ждет Дальний Восток».

Да, вот уже два с половиной года они возводят Дальневосточный рубеж – цепь укреплений, крепостей и прочих казематов от Читы, через Маньчжурию и Владивосток до Сахалина, Камчатки и Чукотки. И если касаемо Чукотки и острова Ратманова пока следовало лишь обеспечить безопасность метеорологических станций, то в остальном всё было очень и очень серьезно. А уж после прошлогоднего инцидента на КВЖД, когда банды хунхузов зверски убили почти всех пассажиров элитного «Дальневосточного экспресса», стало понятно, что война с Японией становится практически неизбежной. Именно после этого оба генерала получили из Константинополя Высочайшее повеление ускориться, насколько это вообще возможно, и быть готовыми к началу боевых действий не позднее апреля 1921 года.

Генерал Голенкин командовал Сахалинским укрепрайоном, и именно подготовку УРа и прибыл инспектировать генерал фон Шварц. Задача перед командованием укрепрайона стояла простая, как копеечная монета – ни в коем случае и никоим образом не допустить выбивания русских войск с территории Сахалина. С перспективой стать плацдармом для изгнания японцев со всей территории острова. Именно для этого два с половиной года шли серьезнейшие работы, именно для этого подвозили войска и прочее обеспечение, именно потому здесь оказались Голенкин и фон Шварц. Опыт Порт-Артура, Осовца, Ивангородской крепости, а, главное, опыт Рижского укрепрайона нужно было перенести сюда, да так, чтобы основные узлы обороны могли сражаться с превосходящими силами противника минимум полгода безо всякого подвоза, пополнения и прочего снабжения.

Минувшее лето было очень горячим. Остров и Сахалинская область на материке превратились в одну большую стройку. Строили капониры, строили теплые казармы и жилье, в скалах долбили пещеры и галереи, в которых размещали арсеналы, боеприпасы, склады различного назначения. И это вдобавок к обычным складским сооружениям, ведь в городах и селениях, на территории воинских частей и просто в укромных местах размещались склады, мастерские и прочие вспомогательные объекты.

Зимой строить было невозможно (и не требовалось), но зато вставший лед позволил соединить остров с Большой землей железной дорогой, и на остров потекла река снабжения.

Генерал Голенкин не испытывал ни малейших иллюзий относительно щедрости начальства. Империя не любила разбрасываться ресурсами почём зря. Значит, что-то действительно грядет.

Подготовка велась по всем направлениям, даже косвенным. Так, Империя в разы, особенно младшим и штаб-офицерам Дальневосточного рубежа, подняла размер жалованья, а уж про всякие «квартирные», «северные» и прочие надбавки и говорить было нечего. Всё было по высшему разряду. Но и отвественность возросла до самой высшей планки.

Вообще же, нынешний российский младший офицер и в остальных частях Империи в массе своей больше не жил впроголодь. Они больше не должны были покупать обмундирование за свой счет. Нет, шик и показная роскошь полков лейб-гвардии всё так же оплачивались самими гвардейскими офицерами, но стандартную гвардейскую форму они тоже получали за счет казны, как и все остальные. Всё – парадная и повседневная форма одежды, полевая форма, форма для практических упражнений на полосах препятствий, спортивная форма для гимнастики – всё это выдавала своим офицерам Империя.

Но для Дальневосточного рубежа довольствие было совершенно сказочным. Да таким, что многие офицеры из более теплых округов писали рапорты с просьбой о переводе в эти края.

Империя готовилась к большой войне. И готовилась отнюдь не как это бывало прежде – то есть не на словах и не шапкозакидательскими реляциями. Готовилась всерьез. Без дураков.

– Ну что, Алексей Владимирович? Прошу в авто!

– Да, пожалуй, Фёдор Ильич, едем. Не будем смущать занятых людей генеральскими погонами.

Через минуту несколько гусеничных машин отъехали от перрона и устремились на юг, к Александровску-Сахалинскому.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КВАРТИРА ИХ ВЕЛИЧЕСТВ. 1 февраля 1921 года

Сон и кошмар.

Две белые мраморные плиты.

«Императрица Мария Федоровна. 1847–1917».

«Императрица Мария Викторовна. 1901–1921».

Букет красных роз на белом мраморе.

Ветер.

Черные ленты букета шевелятся на ветру, словно живые.

Разумеется, на могиле матери лежит такой же точно букет, но взгляд мой прикован только к плите передо мной и к золотым буквам имени. Сегодня бы моей Маше исполнилось тридцать четыре года…

Когда-то, возможно, весьма и весьма скоро, рядом появится и моя плита. «Император Михаил Александрович». Вот только годы жизни будут стоять ненастоящие. Во всяком случае год моего рождения будет точно липовым, никто же не напишет «1975».

Попаданец хренов.

Сильный порыв ледяного ветра вырывает из-за пояса ремня мой пустой рукав. Сашка раздраженно кричит:

– Да двери-то закройте, в конце концов!

– Сию минуту, государь!

Он помогает мне вновь заправить рукав за ремень и обеспокоенно спрашивает:

– Ты как, пап?

Невесело усмехаюсь.

– Бывали дни и получше.

Да. Лучше бы мне вместо руки и ноги в том взрыве оторвало голову. Никогда не прощу себе, что в тот раз посадил Машу справа от себя. Хотя я точно не хотел бы видеть её на своём месте. По крайней мере, она погибла мгновенно и без мучений.

Четырнадцать лет прошло, но я так и не примирился с утратой. Впрочем, я и с жизнью примирился с трудом. Если бы не невозможность передать корону, если бы не крайнее малолетство наследника престола, я бы вряд ли так долго коптил небо. Но теперь-то я император-пенсионер. Официально отрекшийся от престола в пользу сына. Так что довольствуюсь лишь ролью ворчащего советника при молодом императоре.

Четырнадцать лет. Мои спецслужбы хваленые так и не смогли установить, кто стоял за тем взрывом в Москве. Говорят, что бомбистом был псих-одиночка. Не знаю. Может быть, и так. Я искал, используя все свои возможности, но тоже ничего и никого не нашел. Я подозревал всех и грешил на всех, но не было у меня ни доказательств, ни даже обоснованных подозрений. Да и сам-то я тогда выжил лишь чудом, лишившись всего лишь правой руки, правой ноги и любимой женщины, беременной моим так и не родившимся ребёнком. Всего лишь…

Да, будь на улице мой родной 2015 год, возможно, медицина что-то и смогла бы сделать, но мы всё ещё отстаем на сотню лет. Сто лет.

Императрица Франции положила мне руку на плечо.

– Пап, с тобой всё в порядке?

Киваю.

– Да, Викусь, я в порядке.

В полнейшем.

Провожу ладонью по белому мрамору.

Потерпи, любимая. Я уже скоро.

Я уже иду к тебе.

Как же я соскучился…

…Резко поднимаюсь в постели. По лицу медленно стекают крупные горошины пота. Меня просто трясёт.

– Что случилось, любимый? – Маша прижимается к моей спине, обнимает плечи и нежно целует мою шею. – Что-то приснилось, да?

Целую её руку.

– Да, кошмар приснился. Разве в первый раз? Спи.

Но я никак не могу успокоиться. Выдавливаю:

– Я… пойду, водички выпью.

Тяжело поднимаюсь с постели и набрасываю халат. Чувствую, как дрожат колени. Адреналин просто переполняет меня.

На кухне вместо графина с водой рука сама потянулась к холодильнику. Початая бутылка коньяка. Нет ни желания, ни возможности искать бокал в темноте. Чмок открываемой пробки, судорожные несколько глотков прямо из горла бутылки. Благородный напиток щедро обжигает горло.

На кухне вдруг загорается свет. Маша в халате обеспокоенно входит в дверной проём.