Читаем без скачивания Тигр в камуфляже («Блокпост») - Лев Пучков

Покопавшись в моторе, прапорщик извлек две свечи, посмотрел их на свет фонаря и сунул сержанту:

— Дуй в зону, в гараже найди Михалыча. Скажи — две такие же, только новые. Вопросы?

— Нету. — Сержант исчез за калиткой. Прапорщик, хитро прищурившись, подмигнул белобрысому:

— Пиво разбавил уже?

— На точке разбавляют. У меня — целяк, — угрюмо буркнул водила и, тяжко вздохнув, поинтересовался:

— Сколько просишь?

— Две свечи — два ведра. — Прапорщик опять подмигнул. — А?

— Офуел? Двадцать литров ядреного пива за две свечки? Ну, парень, ты загнул…

— Дело хозяйское. — Прапорщик тяжело спрыгнул с бампера и пошел к калитке, улыбаясь в пшеничные усы. — Иди — поищи, может, где дешевле найдешь… в час ночи, в десяти километрах от города… ага… Как раз к утру и привезешь свое пиво…

— От блядь, паразит! — от души выругался водила и крикнул в жирную спину:

— Да стой ты! Че ж делать-то… Договорились!

Спустя десять минут сержант притащил свечи, прапорщик уделил двигателю три минуты внимания, и тот в благодарность за заботу завелся с полоборота, равномерно гудя и взрыкивая. Послушав суровую песнь металла, прапорщик скомандовал сержанту:

— Два ведра — быстро!

Сержант никуда не побежал: хлопнул в ладоши и взревел как раненый слон:

— Ведра!!!

Тут же из калитки, будто сидел в засаде, выскочил шустрый парень с погонами рядового, с ведрами в руках.

— Ну, не взыщи, командир! — миролюбиво прогудел прапорщик, с удовольствием поглаживая холодный бочкин бок и наблюдая, как белобрысый с недовольной гримасой на лице наполняет ведра из крана на торце. — Тут не стоимость свеч учитывается, а их реальная надобность в данный момент времени.

Одно дело, кабы на базаре, а совсем другое — в час ночи, за городом… А?

— Да хрен с вами — переживем, — недовольно пробурчал белобрысый, незаметно вытряхивая в каждое ведро содержимое двух небольших пакетиков, припрятанных в рукаве спецовки. — По такой жаре пивка попить — святое дело…

Ночь. Тишина. Зона спит. Изредка раздается недовольный голос, усиленный динамиками:

— Четвертый, четве-е-ертый… че не докладываешь? Оператору лень вызывать пост по телефону — вякает по громкой. Последний вяк — где-то в начале второго. И — молчок.

Спустя десять минут мимо зоны медленно проехал «КамАЗ», метрах в ста, в тени забора, заглушил двигатель.

Из «КамАЗа» вышли трое, направились к караульному помещению.

Коренастый мужик лет сорока застыл у двери КПП. Блондин — давешний «пивовоз» и худощавый лысый малый неопределенной внешности остановились перед калиткой караульного дворика. Немного помедлив, лысый нажал на кнопку звонка. В ночной тишине, отчетливо слышимая где-то в недрах караулки, раздалась прерывистая трель. Никто не вышел. Чуть переждав, лысый опять нажал на кнопку. Снова — никакой реакции. Блондин отошел шагов на десять, бросил камень в будку часового-оператора, расположенную на крыше караульного помещения. Камень звонко отскочил от фанерного щита, шлепнулся на залитую битумом крышу. Ноль внимания.

Безобразие!

Блондин подошел к забору вплотную. Лысый легко вскарабкался ему на плечи, достал из кармана плоскогубцы, махом перекусил несколько нитей системы обнаружения поверх забора. Изнутри караулки зажужжал зуммер сигнала. Несколько секунд ожидания — никакой реакции.

Лысый кошкой махнул через забор, отворил калитку, впуская блондина. Они бесшумно просочились в караульное помещение.

Караул спал. Кто где, вповалку, рядом покоились пустые кружки.

Возглавляли этот апофеоз попустительства и наплевательского отношения к Уставу боевой службы два ведра — одно совсем пустое, второе — наполненное на две трети пивом.

Оглядевшись, отключили в комнате начальника караула пульт датчиков блокировки, издающий полузадушенный писк. Дверь в комнату часового КПП оказалась открытой — еще одно нарушение.

Быстро разобравшись с кнопками, отворили дверь шлюза, впуская коренастого в зону. Тот в несколько прыжков доскочил до калитки, ведущей из локальной в жилую зону. Калитка оказалась заперта. Коренастый вернулся в шлюз, захлопнул за собой дверь, что-то сказал через зарешеченное оконце лысому. Тот выскочил во дворик, птицей вспорхнул на крышу. Толкнул дверь в операторскую — заперто. Примерившись, резко ударил ногой — дверь ввалилась внутрь.

Часовой спал, уткнувшись носом в пульт, рядом стояла большущая кружка. Горело несколько лампочек, высвечивающих номера постов, расположенных по периметру, разноголосо и тревожно пищали сигналы — часовые горели желанием доложить обстановку.

Лысый начал нажимать правой рукой на все кнопки подряд, пальцем левой постукивая по микрофону. Наконец снаружи раздался частый стукоток. Есть!

Передохнул несколько секунд, прокашлялся и сонным голосом заканючил в микрофон:

— Начальник наряда — подойдите к КПП, начкар просит… — Повторил.

Выскочил к операторской, слетел вниз, зашел в помещение.

Недовольный начальник наряда контролеров медленно, вразвалку, приблизился к КПП, покручивая на пальце связку ключей. Опять начкар что-нибудь клянчить будет! То свечи им подавай, то еще чего… Вот народ — прорва!

Нажал кнопку звонка. Загудел электромеханический замок. Толкнул дверь. Успел мельком разглядеть какого-то коренастого мужика в шлюзе — тот смотрел куда-то за спину контролера, словно проверяя, не идет ли кто за ним.

Хотел удивиться — кто такой? Не дали. Коренастый, дружелюбно улыбаясь, завалился вправо, подшагнул и, как лошадь копытом, с маху саданул контролера ногой в лицо. Прапорщик ахнуть не успел — мир погрузился в беспроглядную тьму.

Коренастый забрал ключи, метнулся к калитке. Поковырявшись, открыл ее.

— Рустик! Рустик! Хорош загорать, пошли отсюда!

Из-за барака навстречу выскочил Руслан. Пристально посмотрел на коренастого — узнал!

— Здорово, Ахилл! — бросился обниматься, на ходу спросил торопливо:

— Как калитку открыли? Она ж на пульт ДПНК замыкается! Вы что, уложили там всех, что ли?

Из рупора, установленного на крыше здания ДПНК, тут же немедленно последовал ответ — нет, мол, не уложили: чей-то визгливый голос спросонок недовольно осведомился:

— Закурнаев, ты че калитку растопырил? Закрывай, на хер — не проходной двор!

— О! Двинули отсюда — сейчас кипеж начнется, — со знанием дела заметил Руслан, увлекая коренастого к КПП.

Проскочили шлюз, захлопнув за собой двери. Вытащили бессознательного Закурнаева на улицу, уложили в тени забора — не сразу и найдут. Из двери караульного дворика выскочили лысый с блондином.

Еще через минуту вся четверка уже мчалась на «КамАЗе» в темноту, внимательно всматриваясь во встречные огоньки машин на пустынном шоссе.

— Хорошо, что давно не брился, — заметил коренастый, нащупав в полумраке кабины шершавый подбородок Руслана. — На новом паспорте ты — с усиками…

14

Вечерело. Звуки становились протяжнее, продолжительнее, длиннее ложились тени. Солнце медленно скатывалось вниз, окрашивая искаженную линию горизонта в суматошный пурпур. Дневная жара постепенно стекала в ущелье, унося с собой последние краски и без того небогатой цветами серой горной долины.

Как обычно, под вечер собрались в тесной компашке начальников — перекинуться в картишки, обсудить дела. Каждый командир отделения в отряде был родственником Артура по различным линиям, поэтому командир не любил долго находиться в этой компании — нечего панибратство разводить. Кроме того, с каждым днем родственники все настойчивее требовали решительных действий и не понимали медлительности предводителя. Нет, акция накануне была проведена блестяще, что и говорить — молодец командир… Но кровник рода — там, внизу.

Его несколько раз видели в бинокль на постах наблюдения. Чего ждать? Скатиться нахрапом с горы и перемочить всех к чертовой матери — сил хватит…

Наслушавшись высокопарных разговоров о боевой доблести и былой славе каждого командира, Артур сослался на занятость и покинул компанию — демонстративно отправился проверять посты.

Изменений не было, часовые несли службу бдительно, так как прекрасно знали — за сон на посту каждый будет сурово наказан. Дозорные с дальней точки над перевалом доложили, что на войсковой заставе все спокойно — в рейд никто не собирается.

Пройдя между постами, Артур уселся на плоский каменный выступ и принялся наблюдать. Прямо перед ним, как на ладони, только гораздо ниже — словно на дне чаши, лежало село соседей. Бывшее село…

Тускло посверкивали едва различимые огоньки заставы — военные расположились далеко, не достать отсюда из снайперской винтовки. Мертвенный свет восходящей луны оттенял пятна искореженных вагончиков, мазанок. Если присмотреться повнимательнее, до рези в глазах, линия далеких жилищ сливалась в одно продолговатое пятно, похожее на труп с пригнутыми к груди коленями. На женский труп. Если не отгонять прочно засевшее в мозгу видение, село похоже на труп жены Аюба…