Читаем без скачивания Последняя зима - Алексей Федоров

- Какие настроения в полку?

- Да в полку почти все не по своей воле и рады бы уйти к партизанам!

Подтвердил это и Федор Силкин.

Показания перебежчиков нуждались в тщательной проверке. Но пока мы могли проверить только одно: верно Ли, что Силкин и Маханов - участники обороны Севастополя.

В штаб вызвали Устина Дроздова.

Вошел молодой подтянутый капитан. Непослушные волосы цвета спелой соломы выбивались из-под его пилотки. Все 250 дней героической обороны Севастополя капитан Дроздов был среди ее участников. Когда немцы добрались до Херсонесского маяка, Устин с горсткой однополчан продолжал отстреливаться из пещер, вымытых водами Козацкой бухты у подножия мыса. Затем он с тремя товарищами пытался проскользнуть к своим через занятый фашистами Крым. Их схватили где-то под Симферополем. Плен... Пересыльные пункты... Два побега, последний - удачный... В Брянских лесах Устин Дроздов стал партизаном.

Наверно, Силкин и Маханов были немало удивлены, когда вошедший начал проверять их совершенно конкретными, точно поставленными вопросами, относящимися к Севастополю:

- Какая дивизия держала оборону на Инкермане? По какому склону Сапун-горы стояла седьмая бригада морской пехоты? Кто командовал седьмой бригадой, а кто восьмой? Когда последний советский корабль заходил в Козацкую бухту? Как он назывался?

Но и ответы следовали быстрые, точные.

- Севастопольцы! - убежденно заключил Дроздов.

Однако для нас Маханов и Силкин были пока еще и власовцами. Перебежчиков из вражеских формирований мы к себе принимали, хотя, естественно, строго за ними присматривали, проверяли в боевых делах. Надо оставить и этих двух, но дело ведь не только в них. Меня с Дружининым заинтересовало утверждение, что чуть ли не все солдаты находившегося в Бресте полка власовцев хотели бы перейти к партизанам.

Силкин и Маханов рассказали, что полк насчитывает 700 человек. Поскольку большинство из них вовлечено в РОА насильно, под угрозой смерти, гитлеровцы не очень-то полку доверяют. Поэтому и держат его в глубоком тылу на охране железных дорог. Командует полком некий Черкасский, но как он настроен - Силкин с Махановым не знали. Будучи всего лишь рядовыми, они находились от высокого начальства довольно далеко.

Полученные сообщения мы обсудили у себя в штабе.

- Есть перспектива перетянуть к нам весь полк целиком, надо ее использовать, - сказал я. - По вот давайте подумаем, как это лучше сделать.

Первым высказался Рванов:

- Весь полк не перетянешь, пока он расквартирован в городе. Под каким-то предлогом его нужно заставить выйти из Бреста, поближе к лесу. А тут не обойтись без содействия командира полка! Чем дышит этот Черкасский, мы не знаем. Надо прощупать его настроение.

- В душу к Черкасскому все равно не заглянешь, - покачал головой начальник войсковой разведки Антон Сидорченко. - Но скорее всего, Черкасский - полнейшая сволочь... Первому попавшемуся фашисты полк не доверили бы!

- Верно! - согласился Рванов. - Однако Черкасскому пора бы уже позаботиться о спасении собственной шкуры... Вот поэтому он, возможно, и поможет нам. Так или иначе, надо попытаться действовать через командира полка. Без него больше двух-трех мелких групп не перетащишь. Не может целый полк или хотя бы один батальон выйти без приказа из казарм, построиться и марш-марш к лесу!

- Правильно, Дмитрий Иванович! - кивнул Дружинин. - По-моему, следует поставить вопрос перед Черкасским прямо, сделав это в письменной форме... Какой-то шанс имеется, и необходимо его использовать.

- Обязательно использовать! - подтвердил я. - Давайте свяжемся с командиром полка! Пожалуй, так лучше всего.

В адресованном Черкасскому письме мы предложили ему помочь переходу полка к партизанам. На основе имевшихся у меня полномочий я гарантировал амнистию всем перешедшим на советскую сторону солдатам и командирам РОА, в том числе и самому Черкасскому. Своим представителем для переговоров я назначил капитана Дроздова, которому вместе с группой дальней разведки предстояло выехать в район Бреста.

Дальних разведчиков партизаны других подразделений называли "сметанниками".

- Идут себе впереди и всю сметанку снимают! - говорили о людях Дроздова. - Для них - первый почет в селах, для них - первое угощение, у них и первые трофеи!

Так-то оно так, но нередко разведчики принимали на себя и первые вражеские пули, первыми сталкивались со множеством опасностей. Зато наши походные колонны всегда хорошо знали обстановку впереди себя. Во время рейда с Черниговщины группа Дроздова уходила вперед на сто километров и разведывала полосу шириной километров в десять - пятнадцать, непрерывно поддерживая радиосвязь со штабом. Именно поэтому во время рейдов мы продвигались успешно и почти не имели потерь.

В группу капитана Дроздова входило сорок отборных, закаленных во многих переделках конников. Храбрости каждому из них не занимать. Все они предприимчивы, находчивы, осторожны. Такими сделала их необходимость часто действовать в отрыве от основных сил соединения. Отличным боевым офицером был и командир дальних разведчиков коммунист Устин Феоктистович Дроздов. Мы не сомневались, что он справится и с новым заданием. Сделать же ему предстояло многое и помимо того, что было связано с письмом Черкасскому.

Ранним осенним утром маленький отряд тронулся в путь. Вместе с разведчиками ехали Федор Силкин и Негнемат Маханов. Оружия им пока не дали.

- Не обижайся, морская пехота! - сказал Дроздов на первом привале Маханову. - Дело тут такое, что полного доверия к вам еще нет.

- Будь на мне тельняшка и флотский китель, наверняка бы обиделся... А то вот ведь что! - Маханов дернул себя за рукав, на котором еще остался след от ромбика с буквами "РОА". - Все понимаем, капитан! Может, на ночь связать нас нужно? Вали! Не стесняйся.

- От нас и так не убежишь. Хлопцы будут поглядывать. Да и куда вам сейчас бежать?!

Маленький отряд ночевал в лесу, но днем заглядывал во многие села и хутора. Нет ли немцев? Когда были в последний раз? Сколько? Куда направились? Не шляются ли поблизости бандеровцы? Но не только эти чисто военные вопросы выясняли разведчики. Они интересовались настроениями крестьян, при каждом удобном случае проводили политическую работу раздавали газеты и листовки, беседовали с местными жителями о последних фронтовых новостях.

Через двое суток группа остановилась в тридцати километрах от Бреста. Дальше двигаться верхом нельзя. Партизаны находились в створе между железной и шоссейной дорогами, а створ этот чем ближе к Бресту, тем больше сужался. Да и лес уже почти кончился. Дорожная охрана могла заметить конников.