Читаем без скачивания Мир без милосердия - Анатолий Голубев

«Только бы выдержала вилка! Только бы выдержала вилка! Если лопнет — конец!» «Технички» выберутся из завала не скоро!»

Крокодил с удовольствием отметил, что Гастон ловко осадил отрыв и дал возможность Роже вцепиться в хвост семерки.

«Умница, — благодарно подумал Роже, — все видит! Ума побольше — дорожным богом бы стал».

Выброшенные продукты напомнили о себе раньше, чем предполагал Крокодил. Нервное напряжение спало, и он почувствовал резкие спазмы в желудке: захотелось есть. Роже вопросительно посмотрел на Гастона, но тот только понимающе покачал головой. Он сделал то же, что сделали и все. Лишь у одного из троих итальянцев осталась еда, и он щедро поделился со своими. Невелика пища, но она прибавила итальянцам силы. Роже прикинул: если питательного пункта не будет еще миль пять, итальянцы уйдут вперед без них. Трое — это уже команда.

Крокодил несколько раз оглядывался назад и, не выдержав, поднял руку, понимая, что этим жестом, означающим просьбу о технической помощи, он собственными руками ускоряет развал их маленького авангарда.

Оскар подъехал. Оба, он и Жаки, смотрели не на Роже, а на колеса.

— Что, вилка? — спросил Жаки, не найдя признаков прокола.

— Не вилка, а жрать хочется! Когда зона питания?

— Через пять миль. Скоро пойдем вперед, — ответил Оскар.

— Давайте, а то итальянцы вот-вот нас отбросят! Стойте у самого флага! Они могут пропустить зону!

— Голодными не доедут! Это же итальянцы. Они без макарон не могут.

Сзади требовательно засигналила, прося дорогу, итальянская «техничка». Видно, сговор французов показался подозрительным. Но эта нервозность в какой-то мере прикрыла французов до зоны питания: итальянцы, собравшиеся атаковать, вынуждены были ждать свою «техничку».

Крокодил решил похулиганить. Не успел экспрессивный, весь высунувшийся из окна менеджер итальянцев сказать и слово, Роже выстрелил вперед. Перепуганные итальянцы ринулись за ним. Когда итальянская «техничка» отстала, Роже затормозил. Он ответил хитрущей улыбкой на ругань все понявших итальянцев.

Комиссар Ивс до зоны питания больше не выпускал к лидерам ни одной машины. Когда же «технички» стремительно и дружно пронеслись мимо, Роже понял — наступило время «обеда». Но аппетит явно портил гонщик под номером 62. Итальянец выглядел настолько свежим, что по молодости лет даже не считал нужным это скрывать.

«От него жди подвоха. Но кормиться нужно. Может, пронесет? Без еды он вряд ли дойдет, хотя и свеженький».

Роже стал перебираться поближе к итальянцу, но его сразу же плотно прикрыли два других. Теперь не было сомнения, что первый отрыв в этом составе не проживет и получаса.

Место для зоны питания было выбрано идеально — ровное и прямое шоссе открывалось обзору, как только гонщики выскакивали из небольшого городка. Зеленый флаг — начало зоны — висел на крыльце последнего дома. Оскар занял лучшую позицию метрах в трехстах.

— Пошли! — крикнул Роже Гастону. — Смотри за 62-м в оба. Они попытались получить преимущество для получения «мучетте», но итальянцы плотно держали зону. И, протягивая руку за парой сумок, которые легко, как на блюдечке, подал Жаки, Крокодил понял, что проиграл. Он не успел вскинуть их на плечо, как 62-й ринулся прочь. Роже показалось, что итальянец атаковал с гортанным криком, напоминающим боевой крик апачей.

«Парень словно не знает усталости! Молодой... Думает, что может выиграть все!»

Роже не прореагировал даже, когда еще и голландец привязался к 62-му. Со стороны ситуация выглядела довольно смешной. Во всяком случае, Оскар стоял с открытым ртом, ничего не понимая.

— Ну, ну же! — запричитал Жаки, где-то печенкой чувствуя, что причитания здесь не помогут.

Оскар обернулся к Жаки и со всей силой ударил ногой по пустому бидону. Только присутствие Мадлен, стоявшей, как ее и просили, с запасным «мучетте», заставило Платнера сдержаться.

«Нет хуже беды, как присутствие женщины в тот момент, когда она совершенно не нужна!» И вслух сказал:

— Что думает Крокодил?

— Похоже, сдался...

— Так легко, без боя, не в его характере.

— Что-нибудь случилось? — наивно спросила Мадлен.

— Ничего особенного, — ответил Оскар. — Просто мы проиграли этап. А твоего мужа могут раздеть...

При этих словах Жаки метнулся к машине за папкой с протоколами.

— Назад! — закричал Оскар. — Наши идут! — Подхватив сумки, он бросился бежать навстречу надвигавшемуся «поезду».

Раздав питание, все собрались в машине.

— Итальянец и голландец выигрывают три минуты, — тихо сказал Жаки. — Роже не может этого не знать.

Конечно, Роже знал. Он ничего не мог поделать. И оставалось только уповать на ветер, дальнюю дорогу и горячность итальянца. А лидеры, ритмично работая вдвоем, уходили все дальше и дальше, хотя прекрасно понимали, что при таком ветре их может надолго не хватить. Но, сделав первый шаг, так трудно отказаться от второго. Умение вовремя отступить — величайшее из умений.

Организовать преследование взялись Роже и Гастон. Итальянцы, посмеиваясь, отсиживались сзади. На все призывы Гастона — работать, работать! — они согласно кивали головой и, выйдя вперед, не столько вели, сколько осаживали пятерку.

«Так пойдет дело — догонит «поезд». 62-го отпускать дальше трех минут нельзя! Но и работать на дядю смысла мало: в финишном спринте растерзают — ахнуть не успеешь! Проклятье!..»

— Что будем делать? — спросил он Гастона, мрачно работавшего рядом.

— Надо идти вперед, — довольно неопределенно ответил Гастон.

— Выдержим?

— Выхода нет.

Роже осмотрел Гастона придирчивым взглядом и не нашел признаков особой усталости. Он был, конечно, далеко не свеж. Бледное лицо и красные, воспаленные глаза — может, от ветра, а может, и нет. Во всяком случае, находясь во втором отрыве, даже скрытному Гастону надлежало выглядеть более веселым.

Крокодил молча двинулся навстречу открытому ветру, не думая о защите. Гастон понял правильно и последовал за ним. Меняясь друг с другом, захлебываясь холодным, тугим потоком, они начали разгонять отрыв. Проку было гораздо меньше, чем тратилось усилий. Только вид перепуганных итальянцев был хоть и небольшой, но заслуженной наградой. Порой так мало надо человеку...

Чтобы забыться — время в погоне потянулось куда медленнее, — он подумал о Томе. Хотелось вспомнить что-то веселое. За последние дни он так часто думал о смерти, что, кажется, само восприятие слова «смерть» притупилось.

«Как мы познакомились с Томом? В воде. Смешно! Это было во время голландского чемпионата мира. Да, кажется, именно в том году. Страшный завал на дороге — человек двадцать рухнули в канал. Вот была потеха! Каждый в той заварухе думал о себе. Но не каждый мог себе помочь.

Я никогда в жизни не учился плавать. Купание противопоказано во время гонки, а гонка — всю жизнь. В канале я попал на самую глубину и стал тонуть. На счастье рядом оказался дико хохотавший англичанин. Ты, Том, продолжал хохотать, поддерживая меня на плаву и вытаскивая мокрого, как куренка, на крутой берег канала.

Конечно, в те годы ты. думал, что еще десятилетия и десятилетия у тебя впереди. Думал, что свернешь горы. Но гора свернула тебя... Проклятье! Но ты ведь был живым, живым! Я знал тебя столько лет! Так почему же одно мгновение — мгновение смерти — заслоняет во мне все пережитое с тобой за эти годы?..» — Роже скрипнул зубами и покрутил головой.

— Что случилось? — как эхо, откликнулся сидевший сзади Гастон.

— Ничего, вспомнилось...

Они продолжали вести свою пятерку, хотя с каждой милей делать это становилось все труднее и труднее.

Цинцы слушала, что происходит на трассе, по радио. Пресс-машина остановилась у маленького кафе, расположившегося близ дороги. Двое американцев из Ассошиэйтед Пресс взяли себе виски. Цинцы заказала джин с тоником.

— «Молочная-Первая», «Молочная-Первая» — «Ко всем службам»! Во время завала пострадало семь человек. Только один серьезно — канадец Хасенфордер.

— Тот самый парень, что жевал бутерброды, дожидаясь «поезда»? — спросил Спидфайер.

— Да, — подтвердила Цинцы.

— Бедный парень!..

— Не столько парень, сколько родители. Они ждут его на очередном финише — понравилось видеть сына победителем.

— Да, родители выбрали неудачный день...

— Еще ничего не знают и весело ждут сына на финише. А он не придет...

— Наверно, стоит предупредить...

Цинцы встала и пошла к машине. Она включила радио на передачу, прекрасно зная, что прессе разрешено это делать только в исключительных случаях.

— «Молочная-Первая» — «Молочная-Пресса». Прием! — Голос звучал недобро, хотя Каумбервот слышал, что вызывает Цинцы.

— «Молочная-Первая». На финише находятся родители Хасенфордера. Он сказал об этом мне на старте. Следует осторожно подготовить стариков.

— «Молочная-Первая» — «Молочная-Пресса». Хорошая идея. Спасибо, Цинцы, обязательно сделаем. Отбой!